Владислав Шурыгин - Русский капитан
Таскать их за собой группировка тоже не может. Она и так как тришкин кафтан — здесь боевиков разгонит, за спиной они вновь власть берут. Так и носится по Чечне как пожарная команда…
Бросать их тоже нельзя. Это, считай, просто подарить боевикам. Уж те — наверняка смогут оживить любой движок, заменят любой механизм. У них и мастера найдутся и запчасти если надо прямо с завода привезут. Они деньги не считают…
Поэтому, если на месте танк, бэтээр или грузовик починить не возможно, то из них выдирается всё, что можно использовать как «запчасти», снимается оружие, разгружают боеприпасы и потом несчастную «конягу» передают «коновалам» — саперам. А дальше все просто — пару килограммов тола в основные узлы, замедлительный шнур, «чиркач» и через пару минут взрыв превращает вчерашнюю грозу боевиков в груду искорёженного металлолома…
Мы прячем глаза. Эрика жалко, но судьба его «семьдесят двойки» кажется решена. После пожара танк теперь просто груда железа. Починить его своими силами мы не можем. К тому же Эриков танк «нелегальный», нигде не числящийся. И до этого пожара запчасти к нему мы добывали с огромным трудом и исключительно «по бартеру». Ящик водки на топливный фильтр, или два камуфляжа за гидроусилитель. «Советы» сами без запчастей сидят, каждая гайка на счету. А тут целый пожар…
Подходит командир.
— Ну что тут, Эрик?
Эрик обречёно машет рукой:
— Топливный насос накрылся…
— Починить сможешь?
— Что чинить? Его ещё месяц назад надо было менять. После того как «граником» наебнули…
— А заменить?
— Да где же его здесь достанешь?..
Командир на несколько мгновений задумывается, потом, приняв решение поворачивается к нам:
— Так, Летунов, возьми «бэтр» и двигай к «советам». Найди у них в штабе полковника Егорова скажи, что от меня. Попроси тяжёлый тягач и с ним сюда. Затащите танк в лагерь! Подумаем, что можно сделать…
Вечером в командирской палатке состоялся военный совет.
…После нескольких часов радиопереговоров и посредничества вездесущего командира «советского» полка Егорова, где-то на Ханкале, в мастерских нашёлся неучтённый топливный насос. Нашли и его хозяина, который после продолжительного торга с нашим зампотехом, которому, как главному техническому спецу в нашем ханкалинском лагере, было поручено вести переговоры, согласился обменять насос на трофейное подарочное охотничье ружьё, которое наши взяли в одной из басаевских резиденций. На магическую фамилию «Басаев» тыловик клюнул и согласился меняться.
Был заказан на утро вертолёт. Теперь оставалось только сформировать команду, тех кому надо было смотаться на Ханкалу.
Понятное дело, что первый в этом списке был сам Эрик.
С ним решили отправить солдат, у которых закончился срок командировки, отрядили прапорщика за почтой и свежей прессой. Оставалась ещё одна проблема…
Пока Эрик возился со своим танком, командир собрал в палатке её обитателей.
— …Ладно, мужики, кто полетит с Эриком?
— Вообще-то это дело замполита… — кинул идею Аверин.
— Нет, я никак не могу! — тут же открестился Цыкин. — У меня здесь работы выше крыши. К тому же, я на Ханкале вообще никого не знаю. Я там был всего три дня. К кому я там полезу? Надо того, кто там дольше всего просидел.
При этих словах все посмотрели на меня.
Внутри всё похолодело, как перед экзаменом. Уж чего точно не ожидал, так это того, что речь, вдруг, зайдёт обо мне. Я ни с какого борта для «задачи» не подходил…
— А ведь действительно, Лёша, ты на Ханкале наверное дольше всех просидел…
«Дольше всех» — это месяц, когда я в прошлую свою командировку заболел бронхитом и три недели пролежал в ханкалинском госпитале, а потом ещё неделю ждал колонны в группировку.
— Товарищ командир, почему я? Я вообще не по этому делу. А на Ханкале вот уже третий месяц зампотех сидит. Он, наверное, там уже всех кур перещупал…
— Колесников будет вместе с «Эльфом» насосом заниматься, ему дел и без того хватит. — задумчиво протянул командир. — В общем так, Абрютин, ты у нас «пээнша». Вот и прояви штабную изобретательность…
Спорить с Сергеичем было бессмысленно. И потому я только развёл руками…
Вскоре в палатку вернулся Эрик. Он был лихорадочно оживлён и аж светился. Ещё бы! Его «ласточку» вернут к жизни…
— Олег Сергеевич, мне бы ещё и динамическую защиту достать?
— В смысле?
— Ну, нас же сюда пригнали без «пластида»…
В палатке повисла удивлённая тишина. Первым нашёлся командир:
— А что у тебя в коробках?
— Как что? Воздух.
— Как же так можно на войну собираться было, Эрик? — укоризненно сказал Аверин.
— А я что? Комбат нам дал команду защиту по полной устанавливать, но наш начальник бронетанковой службы округа приказал не ставить и отправить танки без динамической брони. Мол, что бы экипажи «пластид» не продали.
— Твою мать! — выругался Аверин. — Это так мы теперь к войне готовимся! Главное, что бы не украли, и не продали… Демократия в действии! Теперь понятно, почему танки как спички горят. Довоевались…
— Нет, Эрик. Пластид я тебе не найду. — развёл руками командир. — Извини! Но ещё одну проблему мы постараемся решить.
— Какую? — удивлённо посмотрел на Сергеича Эрик.
— Тебе Абрютин объяснит…
Надо ли говорить, что после моего объяснения Эрик просто воспарил. Ещё бы! Ведь на Ханкале я должен был организовать ему интимную встречу с одной из тамошних обитательниц. А для упрощения этого знакомства в моём кармане лежала сложенная пополам пачка рублёвок в эквиваленте двухсот долларов…
* * *«…И где я ему здесь бабу найду?» — я тоскливо окинул неприветливый ханкалинский пейзаж. Серая пелена мелкого дождя, набухший водой чёрный липкий чернозём, обтрёпанные темные мокрые крыши полаток.
Нет, баб на Ханкале, конечно, хватает. Телефонистки, медички, поварихи, секретчицы. Но женщина на войне — товар особый. Из разряда «полный дефицит». На каждую бабу здесь приходится по роте, а то и батальону жаждущих ласки и любви мужиков. Так, что есть из кого выбирать.
Здесь без мужского внимания не останется ни одна. Будь она хоть Бабой Ягой, на пополам с Квазимодо, но, для изголодавшегося на многомесячном «безбабье», офицера, ничем не уступит Василисе Прекрасной. Понятное дело, что те, кто покрасивее, постервознее, легко находят себе покровителей с большими звездами на плечах и широкими «возможностями» на форменных штанах. И если обладательница заветной прелести ещё к тому же не дура, то очень может статься, что с войны она вернется не в свой Мухобойск официанткой в полковую столовку, а уедет за своим покровителем в крупный город. Получит непыльную штабную должность, погоны прапорщика, квартиру вне очереди и даже мужа из хитрожопых прапоров или туповатых лейтенантов, которого ей самолично подберёт покровитель, насытившись любовью или просто от греха подальше…
Так, что с бабами на войне всегда туго.
И где же я здесь Эрику бабу буду искать?
…Правда, одна наколка у меня всё же была. Я о ней еще в вертушке вспомнил. Маргарита! Маргарет…
Продавщица местного военторга, дама лет сорока, с перьями выбеленных перекисью волос, сухощавая и веснушчатая. Она явно не производила впечатление недотроги. Более того, пару раз довольно недвусмысленно предлагала мне заглянуть в конце рабочего дня, помочь ей разобрать новый товар, и вообще всячески меня выделяла из общепокупательского контингента. Я бы, может быть, даже и зашёл к ней «на огонёк», но сначала мне ещё вполне хватало послеотпускной «сытости» в этом вопросе, а потом, когда уже и Маргарет стала мне казаться фотомоделью — мы давно были в горах.
По большому счёту, я бы сейчас сам к ней с удовольствием слазил в подсобку, но чувство долга перед несчастным Эриком пересиливало похоть. Да и мужская практичность подсказывала мне, что если Маргарет согласиться обслужить Эрика, то «раскрутить» её ещё и на меня будет не очень сложно…
«Таблетка» тормознула у знакомого контейнера, над которым висела выгоревшая на солнце вывеска «Военторг». Поблагодарив доктора, согласившегося меня подбросить, я буквально по щиколотки провалился в густую майонезную грязь. Вся площадь перед контейнером представляла собой огромную квашню взбитого до состояния крема гусеницами и колёсами чернозёма. Сразу можно было понять, что «Военторг» место более чем «центровое».
Десять шагов до дверей представляли собой аттракцион эквилибризма. Ноги разъезжались. Скрытые под слоем грязи колеи, вдруг разверзались под «берцами» полуметровыми омутами. В общем, на крыльцо я забрался чмо — чмом!
«Интересно, а как она сама сквозь эту грязь пробирается?» — Ещё успел подумать я, распахивая знакомую дверь.
В нос тут же шибануло привычным военторговским «коктейлем» из корицы, копчёностей, дешёвого одеколона и табака…
