Бен Макинтайр - Операция «Фарш». Подлинная шпионская история, изменившая ход Второй мировой войны
Тем временем в Вашингтоне продумывали следующую стадию войны, заглядывая дальше операции «Хаски». «Куда мы двинемся с Сицилии?» — спросил президент США. Американцы считали, что надо сосредоточить в Великобритании мощную армию и как можно скорее нанести удар через Ла-Манш. Однако Черчилль и его советники предпочитали вторжение в материковую Италию, которое позволило бы выпотрошить пресловутое «мягкое подбрюшье». «Главная задача, которая перед нами стоит, — утверждали британцы, — это устранить Италию». Это заставило бы Гитлера перебросить войска из других мест, что ослабило бы немцев как на Восточном, так и на Западном фронте. Проведя три дня в президентской резиденции в горах Мэриленда, позднее получившей название Кемп-Дэвид, Черчилль выступил на совместном заседании палат конгресса. «Война полна тайн и сюрпризов, — сказал он. — Твердость намерений, постоянство поступков, упорство, выносливость — качества, которые мы уже проявили и проявляем, — это, и только это позволит нам исполнить свой долг перед будущим всего мира и судьбой человечества». Англо-американская конференция завершилась соглашением, что Эйзенхауэр продолжит военные действия на юге Европы, а массированный бросок через Ла-Манш произойдет в мае следующего года. Но вначале — Сицилия.
На пресс-конференции после «Трайдента» Черчилля спросили: «Что, по-вашему, творится в голове у Гитлера?» Все засмеялись, и Черчилль ответил: «Там необузданные аппетиты. Там безмерные амбиции — во всемирном масштабе!» Но втайне Черчилль теперь знал, что в одном из уголков сознания Гитлера обосновалось еще кое-что: убежденность, что союзные армии в Северной Африке намерены атаковать Грецию на востоке и Сардинию на западе, а Сицилию оставят в покое.
Когда результаты операции «Фарш» начали проявляться в перехватываемых немецких радиограммах, возникла новая угроза для секретности. Если кто-либо, не осведомленный об операции, увидит немецкие донесения, где упомянуты «документы, найденные на трупе», может появиться серьезная возможность «утечки»: станут задаваться вопросы, почему совершенно секретные документы повезли за границу таким способом, нарушая правила военного времени. Блетчли-Парку дали указание первоначально направлять все немецкие сообщения, связанные с документами операции «Фарш», только «С» (начальнику МИ-6) и Монтегю. «Затем можно было принять меры к тому, чтобы предупредить получателей или ограничить распространение».
Фон Рённе решил принять документы за чистую монету, и результаты его анализа со свистом неслись через немецкие властные структуры. Впрочем, кое у кого возникали сомнения. Майор Перси Эрнст Шрамм, который вел официальный дневник Верховного командования вермахта, вспоминал интенсивные разговоры среди высших офицеров о том, не могли ли письма быть подделкой. «Мы серьезно рассуждали на тему: „Подлинные или нет? Неужели подлинные? Корсика, Сардиния, Сицилия, Пелопоннес?“» 13 мая офицер-скептик из FHW в Цоссене, носивший кодовое имя Эризо, послал запрос в мадридский абвер с требованием более подробного отчета об обнаружении документов: «Аналитический отдел придает особое значение более детальному изложению обстоятельств, при которых были найдены материалы. Первоочередной интерес представляет следующее: когда труп выбросило на берег? Когда и где предположительно произошла воздушная катастрофа? Видел ли кто-либо самолет и другие трупы? А также иные подробности. При необходимости посылайте срочную радиограмму».
Немецкие аналитики уже провели несколько дней за изучением писем и связанных с ними отчетов. Требование большей детальности, скорее всего, означает, что несоответствие между посмертным заключением, где говорилось, что с момента смерти прошло как минимум восемь дней, и утверждением Куленталя всего о трех днях после катастрофы не прошло незамеченным. В FHW, видимо, задались также вопросом, как в руке у разлагающегося трупа, который плавал в море неделю с лишним, мог до самого конца удержаться полный бумаг чемоданчик. И если в Средиземное море упал самолет, то где обломки? За телеграммой последовал телефонный звонок из FHW — опять-таки с требованием детализации.
Мадридское отделение абвера несколько раздраженно ответило, что четырьмя днями раньше запросило подробный отчет об обнаружении трупа у испанского Генштаба: «Последний немедленно отправил на место событий офицера. Результаты проведенного им расследования в некоторых деталях отличаются от картины событий, о которой вначале сообщил Генеральный штаб. Подробный отчет прибудет в Темпельхоф [аэропорт в Берлине] вечером 15 мая. Распорядитесь, чтобы его забрали».
Куленталь явно уловил новую ноту скепсиса, донесшуюся из Берлина, и, как всегда поступал, оказываясь под давлением, стал выгораживать себя и перекладывать ответственность на другого: «Подполковник Пардо 10 мая подчеркнул, что ответы, которые он нам дал, составляют полную картину произошедшего без всяких оговорок, но, видимо, это все же не так». Между тем испанский офицер, которого Генштаб послал в Уэльву выяснить подробности об обнаружении трупа и бумаг, уже вернулся в Мадрид. «Результаты проведенного им расследования были сообщены нам сегодня утром в присутствии командира, подчиненного подполковнику Пардо».
Испанский штабной офицер исполнил поручение добросовестно: опросил большинство участников истории, в том числе рыбаков, военно-морское начальство и патологоанатома. Их устные рассказы добавили ряд подтверждающих подробностей и помогли исправить другие: «Вопреки первоначальному утверждению подполковника Пардо, что чемоданчик был зажат в руке у трупа, выяснилось, что упомянутый чемоданчик был прикреплен к трупу ремнем, обмотанным вокруг талии. К этому ремню чемоданчик был пристегнут с помощью карабина».
В новом отчете, отправленном из испанского отделения абвера подполковнику фон Рённе в FHW, а также шефам абвера, был точно описан путь бумаг и чемоданчика по испанской начальственной цепочке из Уэльвы в Кадис, а затем в Мадрид — вплоть до передачи самому адмиралу Морено. «Он (министр ВМФ) передал все обнаруженное — чемоданчик курьера, наряду со всеми бумагами, найденными в его нагрудном кармане, — в АЕМ [Alto Estado Mayor, испанский Генштаб], где письма были вскрыты, скопированы и вновь положены в конверты, после чего он получил их обратно. Затем он отдал все это британскому военно-морскому атташе в Мадриде». Британский самолет, на котором летел курьер, похоже, сгинул в море бесследно — по крайней мере Адольф Клаус и его агенты в Уэльве ничего не смогли обнаружить: «Поиск обломков самолета майора Мартина и тел других пассажиров этого самолета не принес результатов». Но, как всегда, у Куленталя было наготове объяснение: «Рыбаки говорят, что в районе, где был найден труп, сильные морские течения, и поэтому другие трупы, как и обломки самолета, могут позднее обнаружиться в других местах».
Куда труднее было объяснить, как тело успело за столь короткое время так сильно разложиться. Но Куленталь справился и с этой задачей:
Медицинское обследование трупа не выявило никаких ран или следов, которые могли быть вызваны ударом тупым или острым предметом. Согласно медицинским данным, смерть наступила из-за того, что курьер захлебнулся морской водой. На нем был спасательный жилет английского образца, и тело находилось в состоянии сильного разложения. По мнению медиков, оно пробыло в воде от пяти до восьми дней. Это не согласуется с тем, что на счете из ночного клуба, обнаруженном на трупе, стоит дата 27 апреля, а сам труп был найден в 9.30 утра 30 апреля. Сочтено возможным, однако, что разложение было ускорено воздействием солнечных лучей на плавающий труп. Врачи утверждают также, что внешность погибшего соответствовала фотографиям на его военных документах, за тем единственным исключением, что залысины у него были более выраженными, чем на фотографиях. Либо фотография майора Мартина была сделана два-три года назад, либо залысины возникли из-за воздействия морской воды.
Перед нами классический пример легковерия, смешанного с самообманом и прямой фальсификацией. В более раннем отчете дата на театральных билетах была приведена ошибочно, но вместо того, чтобы исправить ошибку, Куленталь в этой телеграмме изменил временной интервал. По заключению испанских патологоанатомов, смерть наступила как минимум за восемь дней до 30 апреля, но Куленталь, чтобы уменьшить расхождение со своей собственной (неверной) временной привязкой, сократил продолжительность пребывания тела в воде до пяти-восьми дней. Приведены несостоятельные, хоть и правдоподобные на первый взгляд, «научные» объяснения того, что труп так сильно разложился, и того, что майор Мартин выглядел существенно старше, нежели на фотографии. С самого начала решив, что находка подлинная, абвер вопреки явным нестыковкам подгонял картину под свое суждение. Куленталь крепко держался за свой разведывательный трофей. Поскольку информация уже крутилась в верхних эшелонах нацистской военной машины, у него не было выбора.
