Николай Скоморохов - Резерв высоты
Большие полотна брезента свисали от судов к берегу и в сторону реки. Они были расписаны под цвета местного ландшафта, что совершенно маскировало их. Обстановка заставляла людей думать…
Ускоренным шагом к летчикам направлялся красноармеец с винтовкой.
— Скажите, где тут переправа? — спросил Фадеев.
— Их много, но они работают в основном ночью. Спуститесь ниже, там рыбаки, они, может быть, и перевезут вас, но лучше дождаться ночи, днем немец лютует.
Фадеев и Гончаров двинулись в обратный путь. Не прошли и километра, как появились «лаптежники».
— Смотри, Ваня, и здесь они! — сказал Фадеев.
— Фашисты наклепали их, наверное, многие тысячи.
В это время бомбардировщики, применив излюбленный прием, выстроились в правый пеленг. Дойдя до расчетной точки, ведущий резко накренил самолет на левое крыло, бросил вниз, а за ним в строгой последовательности один за другим, как гуси за вожаком, стали входить в пикирование другие самолеты.
— Вот сволочи, снова бомбят! — возмутился Фадеев.
— Где же наши истребители? — спросил, оглядывая небо, Гончаров.
Оказавшись в необычной для себя обстановке, летчики критически оценивали и действия немцев, и своих коллег.
— Ваня, смотри, из-за Волги идет пара наших! — обрадовался Фадеев.
«Лаптежники», сделав свое черное дело, на бреющем уходили восвояси.
Глядя туда, где один ЛаГГ-3 увлекся преследованием немецких бомбардировщиков, Фадеев увидел «мессеры», которые с высоты в крутом пикировании быстро сближались с нашими истребителями. А ЛаГГи, увлекшись преследованием, не обращали внимания ни на что больше. Еще мгновение, и «мессеры» отправят их на тот свет.
— Что же они ничего не делают, товарищ командир?! — взволнованно говорил Ваня, не отводя глаз от ЛаГГов.
— Не видят. Так же, как и мы иногда. Вспомни, сколько раз допускали подобные промахи! Но нам везло, пока мы живы, а вот что с ними будет? Анатолий не успел договорить, как огненная трасса понеслась к ведомому ЛаГГу и пронзила его, словно кинжалом.
ЛаГГ резко взмыл вверх, оставляя за собой шлейф дыма. Ведущий, не заметив, наверное, что произошло с ведомым, продолжал преследование до тех пор, пока «мессершмитт» не открыл по нему огонь. Ведомый «мессер» за горящим ЛаГГ-3, который влево вышел из-под огня и затем, довернувшись, оказался в хвосте у ведущего «мессера».
— Смотри, Ваня, как кидает самолет, пилотяга будь здоров, но слепой! — сказал Фадеев.
— Увлекся, — ответил Гончаров.
— С нами разве такого не бывало? — жестко спросил Фадеев не столько Гончарова, сколько себя.
— Не однажды, товарищ командир… Прыгать надо! Прыгать! — волнуясь так, словно он разговаривал с самим летчиком, кричал Гончаров.
Но летчик горящего ЛаГГа, очевидно, в злобе на себя за то, что потерял бдительность, и на фашистов за их коварство пытался ценой своей жизни еще что-то сделать, нанести урон врагу. Он открыл огонь по «мессеру» с дальней дистанции. Фашист крутым разворотом ушел от огня. В это время пламя с мотора перекинулось на кабину, фюзеляж и, неуловимое в своем стремлении, распространилось до хвоста самолета, пожирая все на своем пути.
Фадеев, глядя на снижающийся самолет, мысленно был сейчас рядом с летчиком, ища выход из создавшегося положения. Ведомый ЛаГГ-3 продолжал снижаться с западным курсом.
— Почему он не прыгает? Что он делает?! — горячо говорил Гончаров.
— Успокойся, Ваня, ему уже ничем не поможешь… — тихо ответил Фадеев.
Самолет резко пошел к земле и скрылся за горизонтом. Через несколько секунд раздался взрыв и взвился клуб черного дыма.
— Вот и конец, — глядя в ту сторону, где исчез самолет, сказал Фадеев. — Оборвалась жизнь еще одного защитника Сталинграда.
— Товарищ командир, смотрите, с востока еще тройка наших идет!
— Да. Но, кажется, они не видят дерущихся.
— Как бы им подсказать? Была бы карманная радиостанция, можно было бы навести!
— Фантазер ты, Ваня!
— А что? Говорят, у немцев и американцев есть такие радиостанции.
— Может быть, и есть, только, наверное, для шпионов, — ответил Фадеев, продолжая следить за воздушным боем.
В это время ведущий ЛаГГ-3 уже стойко отбивался от пары «мессеров». Тройка Яков прошла мимо, чуть ниже, и не заметила воздушного боя.
— Смотри, Ваня, еще один пример того, как иногда подобно слепым котятам мы ничего не видим в воздухе.
Фашистские истребители, заметив наших Яков, взмыли вверх и пошли на запад. Яки только тогда и увидели их и, задрав носы, ударились в погоню.
Одиночка ЛаГГ-3 делал пологие виражи.
— Ведомого ищет, — догадался Ваня.
— Поздно, — с горечью резюмировал Фадеев и, переведя взгляд на Яков, ахнул: — Ваня, смотри! Справа сзади пикирует еще пара «мессеров». Вот гады!
«Мессеры» быстро приближались, заходя Якам в хвост. ЛаГГ-3, тоже, очевидно, увидев «мессершмитты», увеличил крен и мгновенно оказался под ними. Увлеченные надеждой на легкую добычу они, в свою очередь, не заметили грозящей опасности. Летчик ЛаГГ-3 перевел самолет в набор высоты и с дистанции двухсот метров открыл огонь по ведомому. В это же мгновение снаряды, посланные ведущим «мессершмиттом», настигли одного из Яков. Через несколько секунд загорелись оба истребителя — и «мессер», и Як. Летчик Яка, видимо, был сразу убит, так как самолет, не меняя курса, с пологим снижением коснулся земли, подскочил и взорвался. Летчик «мессера» пытался покинуть самолет, но замешкался и выбросился перед самой землей, но его парашют не наполнился воздухом.
Ведущий «мессер», видя, что его ведомый погиб, взмыл вверх и был таков.
Пара Яков закружилась, словно ничего не понимая и удивляясь, что же произошло.
— Товарищ командир, на Яках летчики-салаги, что ли? — сердито спросил Гончаров.
— Хуже того — беспечные, а может быть, и то и другое вместе. Вот где школа, Ваня. Всего насмотришься…
— И верно, товарищ командир! Но у нас в эскадрилье так не воюют!
— Ну, свои-то ошибки не всегда замечаешь, а иногда и не хочется их замечать. А во-вторых, во время воздушного боя мы не видим всей панорамы… Сегодня действия всех летчиков нам с тобой были видны как на ладони. Можно сказать, что этот бой для нас стоит пяти проведенных. Два к одному не в нашу пользу — есть о чем задуматься. Хорошо было видно, что немцы воевали «с головой», а наши — «с горячим сердцем».
— Товарищ командир, зато у наших истребителей «вместо сердца пламенный мотор»!
— Юморист ты, Ваня. Однако нам пора двигаться, — сказал Фадеев, и друзья пошли вниз по берегу реки.
Глава XIII
Фадеев и Гончаров медленно шли по каменистому берегу Волги, продолжая обсуждать случившийся на их глазах воздушный бой. Кругом было тихо, и только галька шуршала, выскакивая из-под кирзовых сапог.
В пылу спора Ваня предлагал такие сногсшибательные тактические приемы, что Фадеев хохотал до болей в животе. Друзья замолкали на некоторое время, затем снова разгорался спор.
Многие предложения отвергались сразу же из-за несовершенства, другие нуждались в доказательстве.
— Стой, Ваня, давай планшет. — И Фадеев начал быстро рисовать на листе бумаги. Картина состоявшегося на их глазах воздушного боя словно ожила. Синий и красный карандаши оттенили детали боя. Потом черным и коричневым карандашами Фадеев стал рисовать целесообразные варианты действий, обращаясь к товарищу:
— Ясно, Ваня?
— Теперь все ясно… — ответил Гончаров.
— Но этого мало, — продолжал Фадеев, — надо высылать группу побольше, высоту набирать раньше и обязательно иметь на земле радиостанцию наведения.
— Точно, — согласился Гончаров.
— Видишь, выходит, не зря мы с тобой в госпиталь съездили?
— Да, это, конечно, здорово, но, кто нас послушает?
Что верно, то верно, — тяжело вздохнул Анатолий, — и все-таки добрая половина успеха всегда зависит от нас.
— Правильно, но мы многое уже и делаем.
— Многое, но не все. Этот бой — всего один из вариантов, их же может быть десятки, сотни, и ко всем нужно быть готовым заранее. Сил и времени не хватит.
— Тогда убьют, Ваня. А мы ведь не только жить хотим, но и воевать с врагом. Воевать так, чтобы победить его.
— Конечно, — поддержал Гончаров и, улыбнувшись, вспомнил: — Мне однажды сон приснился, будто меня сбили и я к немцам на парашюте спускаюсь, а сам почему-то пистолет из кобуры никак не достану, потом достал, перезарядил, нажимаю, а он не стреляет. Вот страху натерпелся!
— Значит, Ваня, нужно больше думать и трудиться. Тысячу раз прав Богданов, когда заставляет нас потеть на земле.
Так, рассуждая о тактике, они подошли к старому рыбаку, одиноко сидевшему у самой воды. В стороне тихо покачивалась на волнах лодка.
— Здорово, дедушка!
— Будьте здоровы, воины российские! Откуда путь держите? От границы небось топаете?
