Николай Виноградов - Подводный фронт
В конце января я с особым нетерпением ждал вестей с Северного флота. Здесь в период с 16 января по 5 февраля проводилась операция разнородных сил флота по нарушению вражеского судоходства. Та самая «РВ-1», о которой мы вели речь с В. П. Карпуниным еще в ноябре.
Замысел операции мне был хорошо известен, ведь он рождался в штабе Северного флота еще при моем участии. Мыслилось, что в атаках по вражеским конвоям вместе с подводными лодками примут участие эсминцы, торпедные катера, а также авиационные части и береговые батареи. При этом развертывание подводных лодок предполагалось осуществить совершенно по-новому.
Мы все чаще стали замечать, что гитлеровцы уже привыкли к тому, как действуют наши подводники, хорошо знали, что лодки несут патрулирование главным образом вблизи берегов, а когда подходит время пополнять аккумуляторные батареи, отходят в районы зарядки. Словом, враг начал приспосабливаться, менял тактику. Теперь он осуществлял проводку конвоев по наиболее безопасным фарватерам. Время от времени его суда отстаивались в глубинных фьордах. Заметно усилилось авиационное противодействие нашим лодкам.
Откровенно говоря, нас уже не удовлетворяли отдельные, разрозненные удары по вражеским конвоям, хотелось добиться большего — полностью разгромить хотя бы один-два конвоя, хотя бы на время прервать перевозки противника. Вот и появилась идея развернуть лодки не у берега, а милях в 25–30 от него. А с получением информации с самолета-разведчика или берегового радиоцентра о приближении вражеского конвоя выйти на курс его движения и нанести ряд последовательных ударов. Каждому командиру при этом представлялась полная свобода маневрирования для перехвата противника. Не исключалась одновременная атака конвоя несколькими лодками.
Операция тщательно готовилась. На флоте разработали соответствующие документы: боевой приказ, дополнительное боевое наставление, плановую таблицу, схему связи. Под руководством комбрига И. А. Колышкина была проведена оперативно-тактическая игра с участием командиров кораблей.
И вот 16 января Карпунин доложил, что развертывание подводных лодок началось. Всего для участия в «РВ-1» было выделено девять лодок. Две из них должны были вести непрерывную разведку в районе Гаммерфест, Порсангер-фьорд, остальные составляли ударную группу.
Следить за всеми перипетиями операции из Москвы было, конечно, трудно, но доклады о потоплении вражеских судов поступали к нам сразу же. Первой успеха добилась «М-201» капитан-лейтенанта Н. И. Балина. 19 января она потопила вражеский транспорт двухторпедным залпом. В последующие дни поступили сообщения об успешных атаках Г. И. Щедрина, Л. И. Городничего, В. Н. Хрулева, молодого командира «М-108» капитан-лейтенанта И. И. Юдовича.
Ну а подробности уже в начале февраля мне доложил В. П. Карпунин, прибывший в Главморштаб. Он, кстати говоря, непосредственно участвовал в боевых действиях, выходил в поход на «С-56». В походе этом не все складывалось удачно. В самом начале его при атаке конвоя последовал досадный промах — торпеды прошли мимо цели. Потом «эска» встретила фашистский эсминец, подверглась сильной бомбежке. Но в конце концов ей все же удалось потопить крупный танкер.
Вячеслав Петрович, по всему чувствовалось, был еще полон боевого возбуждения, не остыл после походных переживаний. В то же время он, как всегда, оставался предельно деловит и самокритичен.
— Если давать оценку операции в целом, — заявил он, — то успешной ее никак не назовешь. Многое из того, что задумывалось, пока не получилось.
— Но ведь были удачные атаки, — заметил я.
— Да, но удары наносились по отдельным судам, — пояснил Карпунин. — Только однажды караван удалось атаковать двумя лодками, да и то одна из них промахнулась. Из-за плохой погоды почти не смогла действовать авиация. Не справилась со своими задачами группа лодок разведки, поэтому лодки, входившие в ударную группу, вынуждены были, как правило, производить самостоятельный поиск целей…
— Ну а главный вывод какой?
— Главный? Надо повторить операцию. Дело-то стоящее. А опыт взаимодействия придет. Обязательно придет.
Ну что ж, с таким выводом я готов был согласиться. Забегая вперед, скажу, что в дальнейшем было проведено несколько операций. Новый метод боевого использования подводных лодок — метод «нависающей завесы» — целиком оправдал себя. Он открывал перед подводниками новые возможности для направления ударов по врагу.
На Черном море
В середине февраля я вылетел из Москвы в первую свою командировку — на Черноморский флот. Под крылом самолета проплывали заснеженные квадраты полей, чернеющие островки лесов, извилистые ленточки рек и речушек, а мне вспоминалась моя давняя служба на Черном море. Ведь те годы подарили мне встречи с большими людьми, очень много сделавшими для становления нашего флота.
Вытянув по жребию бумажку с надписью «Черноморский флот» (таким вот необычным, на сегодняшний взгляд, но, безусловно, справедливым способом производилось в ту пору распределение выпускников Военно-морского училища имени М. В. Фрунзе), в июне 1930 года я прибыл в Севастополь. Все мысли, конечно, были только о кораблях. Но вдруг последовало совершенно неожиданное назначение — флаг-секретарем начальника Морских Сил Черного моря. К такому повороту событий я был совсем не готов.
Флаг-секретарь — это, по сути, адъютант. А ведь не секрет, какое отношение бытует к этой должности среди некоторых: эдакое, мол, теплое местечко при начальстве… Много позже я понял, как же несправедливы и превратны эти представления. Флаг-секретарь, адъютант — эго ведь не мальчик на побегушках. Это серьезная и крайне необходимая штабная должность. Но тогда, в июне 1930 года, я был совершенно убит тем, что мои товарищи будут плавать, расти, совершенствоваться во флотском деле, а мне придется служить на коврах и паркете. Но делать нечего, надо было отправляться в штаб флота и приступать к исполнению новых обязанностей.
Начальник Морских Сил Черного моря, или, как сокращенно называли, наморси, В. М. Орлов с первых дней произвел на меня огромное впечатление. Человек высочайшей культуры, воспитанности, какого-то удивительного изящества буквально во всем — в походке, во взгляде, в разговоре, даже в смехе! Уважение и восхищение вызывала и биография Владимира Митрофановича. Я знал, что он прошел трудную и суровую школу жизни. В царское время, будучи студентом юридического факультета Петербургского университета, он дважды был арестован за революционную агитацию. В 1916 году его мобилизовали и направили учиться на отдельные гардемаринские классы. В дни Октября Орлов служил на Балтике на крейсере «Богатырь», матросы которого неоднократно избирали его в судовой комитет. В 1918 году стал членом партии большевиков. Некоторое время Владимир Митрофанович возглавлял политотдел Балтийского флота. Затем руководил военно-морскими учебными заведениями. В 1924 году он водил в заграничный поход отряд кораблей в составе крейсера «Аврора» и учебного корабля «Комсомолец» по маршруту Кронштадт — Мурманск — Архангельск — Кронштадт с заходом в Швецию и Норвегию. С октября 1926 года В. М. Орлов командовал Черноморским флотом.
Орлов был умелым и требовательным воспитателем командных кадров. Это я быстро почувствовал и на себе. В один из первых же дней произошел такой случай. Орлов долго работал у себя в кабинете с какими-то документами, а потом попросил стакан чаю. В моем распоряжении находился писарь, которому и следовало бы поручить выполнение такой просьбы, но накануне я отпустил его, поэтому пришлось самому бежать в буфет, заваривать чай, затем нести его в кабинет наморси. Тот, увидев это, отчитал меня:
— Почему же вы не cказали, что отпустили писаря? Обошелся бы я без чая. Чтобы больше вы такими делами не смели заниматься. Вы не денщик. Вы — штабной командир.
Расстроенный выговором, я взял да и сгоряча выложил все, что думаю о своей должности. Орлов усадил меня на стул и с полчаса втолковывал, в чем я заблуждаюсь:
— Вы даже не представляете, какую бесценную школу можете пройти здесь. У вас прекрасная возможность с первых дней службы научиться смотреть на все флотские дела широко и масштабно. У вас все еще впереди, отпущу я вас на корабли — не волнуйтесь. Но отпущу только тогда, когда увижу, что вы взяли все, что возможно, от должности флаг-секретаря…
И это были не просто слова. Орлов, несмотря на свою большую занятость, не упускал подходящего случая для моей учебы. Идет, к примеру, большое отрядное учение в море. Дивизия крейсеров во главе с линкором «Парижская коммуна» следует в кильватерной колонне. По сигналу флагмана производится поворот на 90 градусов. Наморси подзывает меня и неожиданно спрашивает:
— Как вы, Виноградов, оцениваете произведенный маневр?
