Митри Кибек - Герои без вести не пропадают
Бедная Эсфирь! Как она обрадовалась, когда, придя в сознание, увидела вокруг знакомые лица! С какой нежностью глядела она на Зденека, спасшего ее… Но радость ее омрачилась, когда Яничек рассказал ей об исходе последнего боя. Погибли ее товарищи, которых она успела горячо полюбить. Погибли Пуяндайкин и Колпаков, всегда проявлявшие к ней самые добрые чувства. Известно, что плохой человек быстро забывает о доброте, но всегда помнит обиду, а хороший, наоборот, не помнит обиды, а доброту запомнит на всю жизнь. Эсфирь была из тех, кто умеет ценить доброту. Поэтому она не смогла скрыть слез, когда поняла, что больше не увидит своих товарищей.
Оплакивая других, Эсфирь забыла о себе. А ее положение, хотя и не было безвыходным, все же внушало весьма серьезные опасения. Еще когда девушка находилась в бессознательном состоянии, Алина высказалась за ампутацию ноги. Яничек не согласился.
— Мы еще не все сделали, — возразил он. — Я уверен, можно избежать ампутации! Вы представляете, что значит для девушки на всю жизнь остаться калекой?
— Конечно. Но войдите и в мое положение! У меня же нет ни гипса, ни рентгена… А ей угрожает не только омертвение ткани, но и общее заражение крови.
— У вас будет все, что нужно. Подождите до завтра… После операции Яничек пошел к Турханову и рассказал об Эсфири.
— Да, ее надо спасти, — сказал полковник. — Что для этого необходимо?
— Прежде всего, деньги. На них можно приобрести Медикаменты даже у самих немцев.
Посоветовавшись с замполитом и начальником штаба, Турханов выдал Зденеку значительную сумму денег и немного золота, после чего тот отправился в путь…
В штабе отряда имелись сведения о некоторых участниках подпольных антифашистских организаций. Зденек тщательно просмотрел их. Были тут коммунисты, социалисты и сочувствующие им. Со многими из них партизанские разведчики успели познакомиться лично, а об остальных знали со слов других подпольщиков. Но, к сожалению, среди них не нашлось ни одного врача или аптекаря. «Ну что же, если нет, то мы их разыщем сами», — решил Яничек и на попутной машине отправился в город Кельце. Шофер высадил его на площади Жеромского. Город этот Зденек знал хорошо, так как, работая шофером в немецкой армии, не раз посещал его, однако среди жителей у него не было ни одного знакомого. Это, разумеется, затрудняло задачу Яничека. Побывал он в двух аптеках, но, кроме аспирина, ничего не купил. Проходя по улице Мельчарского, Зденек случайно обратил внимание на медную дощечку, прикрепленную к входной двери двухэтажного особняка, на которой была выгравирована следующая надпись по-польски и по-немецки: «Доктор Зенон Ягельский. Врач-стоматолог. Лечение и протезирование зубов. Прием больных с 10 ч. у. до 5 ч. в. ежедневно».
«Вот кто мне нужен», — решил Зденек и нажал кнопку звонка.
Дверь открыла высокая молодая женщина в ослепительно белом халате, очевидно медсестра.
— День добрый, пани! — поздоровался Яничек. — Можно ли попасть на прием к пану доктору?
— Проходите в приемную! — пригласила женщина. В просторной приемной, заставленной мягкой мебелью, больных не оказалось.
— Очевидно, пан Ягельский в городе недавно? — спросил Зденек.
— Почему вы так думаете? — удивилась женщина.
— Потому что нет больных. Должно быть, дорога сюда еще не всем известна.
— Работаем мы здесь давно, и больные хорошо нас знают, но для протезирования зубов сейчас ни у кого нет нужных материалов. Вот и сидим без дела. Как прикажете вас записать?
— Пишите: Эдмунд Янковский, коммерсант. Я хотел бы переговорить с паном Ягельским по весьма важному делу. Может быть, и не стоит включать меня в список ваших пациентов…
— Если не требуется лечения, не записываем. Учет пациентов ведется только для уплаты налогов.
— Тогда доложите без записи…
Доктор Ягельский, респектабельный мужчина лет сорока, принял Яничека приветливо, но в то же время и настороженно. Отрекомендовавшись краковским коммерсантом, Зденек стал рассказывать историю, из которой следовало, что ему, прибывшему в этот город всего на пару дней, в силу непредвиденных обстоятельств, придется задержаться на месяц, а может быть, даже больше.
— Случилось несчастье — жена попала в автомобильную катастрофу. Последствия весьма печальные. Сама-то она жива, но пришлось здорово потратиться, чтобы освободить ее от ответственности, а тут еще приходится покупать новую машину, да и квартиру снять. Наличных денег в злотых и марках у меня недостаточно, поэтому вынужден реализовать некоторые ценности и деньги в иностранной валюте. Зная нужду стоматологов, хочу предложить вам золото. Не купите ли вы у меня несколько червонцев? — спросил «коммерсант».
Глаза доктора вспыхнули, но больше он ничем не выдал свою заинтересованность в сделке.
— По сходной цене я купил бы у вас пяток червонцев, — сказал он спокойно.
Зденек выложил на стол пять монет и назвал цену, существовавшую на черном рынке Сталевой-Воли. Пан Ягельский не стал возражать, но расплатиться у него не хватило денег, и он решил послать медсестру к матери.
— Подождите, — остановил его Яничек. — Вместо денег вы можете расплатиться со мной медикаментами. Вот, посмотрите, найдутся ли у вас эти лекарства?
Зденек протянул ему список лекарств, составленный Алиной Вольской.
— Кроме пенициллина, все найдется. Уступлю за два червонца, — предложил доктор. — Простите за любопытство, зачем вам столько гипса?
— При автокатастрофе пострадала жена. Надо наложить гипс на ноги, и, возможно, не один, а два-три раза. Но это еще полбеды. Не знаю, как быть с рентгеном. В той местности, где я ее оставил, нет такой установки.
— А где вы ее оставили?
— В селе Талас.
— Это рядом с Сухеднювом? — вспомнил Ягельский. — Я вам помогу. Там в немецком госпитале работает один знакомый. За приличную плату он сделает вам сколько угодно снимков. Мои пациенты из Сухеднюва часто пользуются его услугами. Я вам дам рекомендательное письмо.
— Буду вам очень обязан…
Доктор написал письмо. Яничек положил его в бумажник, держа его так, чтобы собеседник заметил доллары и фунты стерлингов. Этим он окончательно расположил к себе пана Ягельского.
— Очень рад нашему знакомству, — сказал доктор, провожая гостя. — Если вам действительно понадобится квартира, я мог бы вам предложить кое-что.
— Квартира и приличная автомашина, — подсказал Зденек. — Как только закончу дела, связанные с лечением жены, с удовольствием заеду к вам за советом.
В тот же день к вечеру он благополучно добрался до партизанской базы.
Появление новых медикаментов и перевязочных материалов обрадовало больше всего Алину Вольскую. Она вся извелась, глядя, как мучается, страдает Эсфирь. Теперь Алина воспрянула духом.
— Мы обязательно спасем ей ногу! — с радостью воскликнула она, приступая к изготовлению гипсовой повязки. — Пусть только неподвижно полежит несколько недель и потом будет бегать, как раньше.
— Неужели я опять буду ходить? — спросила Эсфирь дрожа от волнения.
— Не только ходить, но и бегать, говорю же тебе! Если захочешь, то и танцевать и плясать. Конечно, не мешало бы просветить ногу, посмотреть, как вправлена кость, но ничего не поделаешь, придется обойтись без рентгена.
Яничек рассказал о рекомендательном письме пана Ягельского, но Эсфирь отказалась посещать немецкий госпиталь.
— Лучше уж останусь на весь век хромой, чем попрошу помощи у фашистских извергов, — сказала она.
Яничек подумал, что Эсфирь просто боится попасть немцам на глаза. Конечно, на это у нее имелись все основания: на оккупированных территориях нацисты охотились буквально за каждым евреем, а пойманных подвергали всевозможным унижениям, нечеловеческим пыткам, а потом уничтожали всех до единого. Но Зденек был уверен, что приятель пана Ягельского из немецкого госпиталя не подведет, поэтому попытался уговорить ее.
Девушка возмутилась.
— Я не хочу унижаться перед палачами! Я никогда не пойду на это! решительно заявила она.
— Правильно! — одобрила Алина. — Обойдемся без помощи фашистов.
Зденек понял, что не боязнь, а ненависть удерживает Эсфирь от контакта с немцами. «Какой, однако, у нее характер! — подумал он, глядя на нее с восхищением. — Если полюбит, то самозабвенно, а если возненавидит, то уж на всю жизнь и ни на какие сделки с совестью не пойдет!»
— Хорошо! — согласился он. — Забудем пока о рентгене и приступим к делу…
Глава семнадцатая
Партизаны собрались на лесной поляне. Саперы соорудили стол, вместо стульев поставили колоды, подтащили стволы поваленных деревьев. За стол сели Комиссаров, Громов и Байдиреков.
— Судебное заседание трибунала народных мстителей объявляю открытым. Начальник караула, приведите арестованного, — распорядился председательствующий.
