Джастин Сарасен - Ведьма Сталинграда
На этот раз – поток немцев. На Восточном фронте Алекс наблюдала передвижение советских войск. В обоих случаях это была гигантская людская масса, перемещавшаяся в результате побед или поражений. Участие огромного количества людей стало одним из отличительных признаков этой войны.
На закате Паттон приказал войскам остановиться – солдаты с радостью стали располагаться на отдых, учитывая теплую весеннюю погоду. Алекс тоже с удовольствием поставила свою маленькую походную палатку для ночевки. Когда журналистка развязывала шнурки на ботинках, кто-то откинул полог ее палатки.
– Эй! – Девушка подняла взгляд, рассердившись, что ее потревожили без разрешения, но ее гнев тут же испарился при виде заглянувшего в палатку человека. – Роберт Капа! Что вы забыли в 3-й армии? Я думала, вы до сих пор расхаживаете по Елисейским полям.
– А вот и нет. Париж – вчерашний день, а Германия сейчас в центре внимания. В общем, пойдемте со мной, и захватите свою посуду. Паттону перепал ящик вина в одной из деревень, и он пригласил журналистов выпить.
– Уже иду. – Взяв свой котелок и ложку, Алекс направилась вместе с Робертом к палатке генерала.
Паттон стоял спиной к входу, рассказывая стоявшим вокруг него людям какой-то анекдот, когда Алекс зашла в палатку.
– Как я люблю повторять, все, что нужно девушке – хороший перепих. Они сразу затыкаются, – закончил генерал и грубо захохотал.
При виде Алекс его смех сразу оборвался. Паттон почесал подбородок.
– Без обид. Вы же знаете мужчин.
После нескольких недель в армии генерала-балабола Алекс, конечно, знала.
– Да, знаю. Мужчинам нравится болтать насчет перепиха, но только в компании других мужчин. Меня всегда удивляло, почему так происходит.
Паттон сощурился, словно пытаясь решить, оскорбила ли его девушка, и пришел к выводу, что да.
– Если вы одна из этих чувствительных барышень, которым не по нраву грубые разговоры, я напомню вам, что мы на поле боя.
Где-то в глубине души Алекс прозвучал тоненький голосок, советовавший ей заткнуться, но журналистка не обратила на него внимания.
– О, я привыкла к жестким условиям, генерал. И меня вряд ли можно отнести к тем самым «чувствительным барышням». Я провела три года на Восточном фронте, летала над Сталинградом под обстрелом врага и была ранена в процессе. Полагаю, я вышла из категории «чувствительной дамочки».
– Тоже мне бой-баба выискалась, – хмыкнул генерал. – Мне плевать, где вы там летали. Сейчас вы находитесь на территории моего лагеря, так что проявите уважение. Кто прикрывает вашу задницу от фрицев, а?
– Спасибо за вашу службу, генерал, но, как я только что вам сказала, я тоже служу и делаю это доблестно. Будь я одним из ваших солдат, я бы уже заработала не одно ранение. – Внутренний голос Алекс умолк от такой наглости.
– Будь вы одним из моих солдат, я бы бросил вас в кандалы за нарушение субординации, – ответил Паттон.
Алекс продолжала на автопилоте:
– Бросили бы в кандалы? Или просто ударили бы меня?
На лице генерала заходили желваки.
– Сержант, проводите, пожалуйста, мисс Престон к ее палатке, а завтра проследите, чтобы она отправилась обратно в штаб генерала Брэдли. Такой мусор мне здесь не нужен.
Паттон повернулся обратно к девушке.
– Мисс Престон, вы уволены.
Почувствовав, как от злости и унижения к ее лицу прилила кровь, Алекс вышла из генеральской палатки. Не успела девушка пройти и десяти шагов, как услышала:
– Постойте, мисс Престон.
Алекс посмотрела через плечо.
– Тоже хотите меня оскорбить?
Мужчина вытащил трубку изо рта.
– Вовсе нет. Мне нравится, когда кто-то дает отпор этому старому болтуну. Не будь он таким чертовски хорошим солдатом, я бы тоже его возненавидел.
– А вы, собственно, кто?
– Полковник-лейтенант Джон Линч, командир 3-го батальона 69-й пехотной дивизии. – Мужчина протянул руку.
Журналистка пожала незнакомцу руку. Ей понравилось его рукопожатие.
– Алекс Престон. Фотожурналист и, по всей видимости, бой-баба. Приятно познакомиться с мужчиной, который нас не боится.
– Совсем наоборот. Как бы там ни было, я приехал сюда по стратегическим вопросам, а завтра уезжаю обратно в свой батальон. Мы направляемся в Лейпциг и Мокрену, и, если повезет, дойдем до Эльбы. Хотите к нам присоединиться?
Этот высокий и худой мужчина, от которого пахло сладким табаком, был симпатичен Алекс.
– Кажется, хочу. Могу я пригласить еще одного журналиста?
– Конечно. Чем больше, тем веселее.
* * *Благодаря упорству солдат 69-й пехотной дивизии, а также небольшому везению, на которое они надеялись, 25 апреля 3-й батальон оказался на Эльбе.
– Должен признать вы были правы, – сказал Роберт Капа, стоя рядом с Алекс на западном берегу реки. – Ваша интуиция не подвела, и вот теперь мы здесь, в месте, где должны встретиться две армии, которые при других обстоятельствах не смогли бы даже поговорить друг с другом. Просто мечта для фотожурналиста.
– Я могу поговорить с ними. И если хорошенько подумать, у меня тоже есть к ним пару вопросов.
Они смотрели, как взвод разведчиков на надувной лодке возвращается с задания. Выбравшись на берег, сержант козырнул полковнику.
– Все в порядке, сэр. Русский командир предложил, чтобы представители сторон официально встретились завтра на нашем берегу, ближе к Торгау, в присутствии прессы.
Полковник Линч рассмеялся.
– Ты смотри-ка: огласка нравится русским не меньше нашего. Что ж, возвращайся к ним и передай, что наши журналисты и самые фотогеничные солдаты будут ждать их завтра в десять утра.
На следующий день к берегу, где были установлены государственные флаги и различные фотокамеры, приблизились шлюпки с советскими солдатами. Алекс и Капа тоже ждали их. Около сотни русских, которые махали руками встречающей стороне, высадились на берег.
Встреча проходила как попало, хотя к ней и готовились. Офицеры пожимали друг другу руки, солдаты обнимались, на берегу возникали группки военных, обменивавшихся сигаретами и сувенирами. Алекс и Капа сфотографировали младшего лейтенанта – образцового американца – вместе с советским молодым солдатом-крепышом на фоне советского и американского флагов. Помимо этого, фотожурналистам удалось сделать еще несколько десятков хороших снимков в ходе дружественной встречи.
Периодически Алекс выступала в роли переводчика, хотя солдаты в основном обсуждали обувь, оружие и сигареты.
И вдруг девушку осенило: войска Красной армии только что прошли по той территории, информацию о которой ей нужно было раздобыть. Алекс выбрала одного сержанта и отвела его в сторону.
– Вы воевали на Украине?
– Конечно. Я везде воевал, а что?
– Мне нужно кое-что узнать. Вам встречались лагеря для военнопленных? Немецкие лагеря. В Виннице, например. Что с ними стало?
– Мы освободили множество лагерей, как мелких, так и крупных, в том числе и лагерь в Виннице.
– А там были женщины?
– Да, какая-то часть. Они были в очень плохом состоянии, как и все остальные, кто не умер от голода. Тех, кто остался в живых, мы отправили на родину для допроса.
– Кто-нибудь составлял списки военнопленных? Я кое-кого разыскиваю.
– Все кого-то ищут. Мы послали в Советский Союз знаки отличия тех, кто умер и кого мы нашли. Кого-то похоронили прямо на месте. Я не знаю насчет выживших. Вы могли бы справиться о них в украинском отделении Красного Креста или в НКВД. Впрочем, не думаю, что они делятся этими сведениями.
– Меня интересуют женщины. Вы помните кого-нибудь из них? – Алекс чувствовала, что все без толку.
– Не помню. Там были одни скелеты, такое и запоминать не захочешь. – Сержант сделал шаг назад. – Послушайте, мне нужно держаться со своими, иначе у меня будут проблемы.
– Да, я понимаю. Спасибо вам. – Обессиленная, Алекс вернулась на берег, где стоял Капа.
К ним присоединился полковник Линч с трубкой во рту. Он втянул воздух, и табак в трубке на миг загорелся.
– Любопытно, наконец, посмотреть на русских воочию после того, как мы столько всего о них слышали. Солдаты как солдаты, только форма поизносилась. – Линч снова пыхнул трубкой, распространяя вокруг себя запах яблочного табака. То был аромат, символизировавший удовлетворение.
– Между прочим, мне тут позвонили из штаба, и этот звонок может вас заинтересовать. Армия Чуйкова захватила аэропорт Темпельхоф, а также южные пригороды Берлина. Похоже, все считают, что Гитлер где-то в городе, отсиживается в бункере.
– Да? – Капа склонил голову вбок – Алекс уже знала, что это признак крайней заинтересованности. – Что скажете, Алекс? Махнем в Берлин?
Алекс смотрела на другой берег реки, взвешивая все «за» и «против».
– Дайте мне время подумать. Вдобавок мне нужно связаться с редактором. Полковник, где здесь ближайшее место, откуда можно отправить телеграмму? Или вы взорвали все телеграфные линии в округе, и мне придется возвращаться в Лейпциг?
