Величко Нешков - Наступление
— Глупости говорите! Вы еще и сейчас дрожите. Я спрашиваю, почему мне не сообщили?
— Телефонная связь была нарушена…
— Послали бы кого-нибудь!
— Разве кого-нибудь заставишь? Вы их не знаете, — оправдывался староста.
— Неужели в этом селе нет патриотов? — прокричал ему в лицо Игнатов.
— Э-эх, господин поручик, если бы вы знали, в каком аду мы здесь живем, — тяжело вздохнул Мечкарский.
— Знаю, знаю, — злобно прошипел Игнатов. — От них вы легко отделались, но со мной у вас этот номер не пройдет. Вас всех до одного надо было уничтожить ночью! Нет, это так вам не пройдет! В назидание другим повешу всех вас на телеграфных столбах. Трусы, родину предаете! Роете могилу Болгарии! Я вам покажу, черт вас возьми, бездельники, эдакие!..
Ярость Игнатова утихла только тогда, когда в комнату вошли два полицейских агента. Мечкарский вытирал потное лицо и, обескураженный, путанно оправдывался:
— Господин поручик, я офицер запаса, я тоже люблю царя и отечество, но вы не знаете здешних людей.
— Довольно рассказывать сказки! — прервал его Игнатов и взял записку, которую ему принес один из полицейских агентов. — Эти люди здесь или ночью убежали в лес? — показал он список намеченных для ареста людей.
Мечкарский взял лист и слегка прищурился.
— Надо проверить: должно быть, здесь.
— Коммунисты?
— Вроде бы.
— А почему до сих пор терпишь их в селе?
— Они ничего такого не делают. Учитель Станчев болен и стар.
— Я спрашиваю, он коммунист?
— Да. Они все коммунисты.
— Коммунисты! — зло передразнил его Игнатов. — А вам разве не известен приказ министра внутренних дел? Для кого все эти концлагеря и тюрьмы? Говоришь, он больной человек? А я его так вылечу, что он больше уже никогда не вздумает болеть!
Агенты молча курили и равнодушно слушали ругань и угрозы поручика. Игнатов, по-видимому, устал. Стукнув ладонью по столу, он раздраженно сказал:
— Илия Велев, Андрея Бойо, Георгий Мечка, Станчев и Васко Василев чтобы через полчаса были здесь! Дай мне людей, понадобится их помощь.
— Понятно! Будет сделано, — подобострастно улыбнулся Мечкарский и прошел в соседнюю комнату.
Игнатов смерил его угрожающим взглядом, встал около окна, закурил сигарету и повернулся к агентам:
— Ну а вы как думаете? Неужели в селе только эти — коммунисты?
Тот, что был пониже, пожал плечами:
— На этих у нас есть приказ от нашего начальника Ангелова.
— Упускаем удобную возможность. Могли бы забрать по меньшей мере человек двадцать.
— Начальству виднее, — многозначительно подмигнул другой.
Двери соседней комнаты скрипнули. Староста Мечкарский вошел на цыпочках.
— Господин поручик, мы готовы.
Игнатов обратился к агентам:
— Ну что, начнем?
Молча спустились вниз. Солдаты, сидевшие в тени, поднялись. Построились. Игнатов разделил их на несколько групп. Предупредил унтер-офицера Кочо и его солдат, чтобы были повнимательнее. Агенты и солдаты разошлись в нескольких направлениях. Перед управой остались Игнатов и шестеро солдат. Даже, и теперь, днем, он боялся остаться один в селе.
На раскаленном небе не было ни облачка. Стояла жара. Она чувствовалась даже в тени деревьев. В одном дворе лениво кудахтала курица. Через площадь проехала телега, подняв за собой целое облако пыли.
Игнатов неспокойно поглядывал на часы. Он поднялся на второй этаж к старосте и снова стал расспрашивать его:
— Ты можешь сказать, сколько человек приняло участие в поджоге архива?
— Нет, не могу.
— Почему?
— Да потому что считай все село участвовало. Кого тут выделишь?
— А как же ты спрятался, куда убежал? — расспрашивал его Игнатов не столько для того, чтобы узнать больше подробностей, сколько из желания унизить этого все еще дрожавшего от страха человека.
— Собрал я, значит, руководителей общественной охраны…
Игнатов зло прервал его:
— На их месте я перевешал бы всю вашу бессильную охрану. Взять бы прут да отходить вас как следует…
Первым задержали Илию Велева, директора кооператива. После ареста и бегства Данчо Данева к партизанам он умело представил дело таким образом, будто порвал со своими политическими увлечениями и его ничего не интересует, кроме работы в кооперативе. И это в значительной степени ему удавалось. Большинство поверило, что Илия Велев испугался, что у него нет смелости идти в партизаны. С местными представителями власти он держался вполне лояльно, выражал явное и открытое сочувствие и обеспокоенность, когда общественные дела шли не так, как им следовало бы идти. А иногда, чтобы рассеять последние подозрения к себе, открыто не одобрял вооруженной борьбы, называл ее авантюрой, которая ведет к напрасным жертвам и приносит много страданий народу. Он успешно носил маску раскаявшегося грешника и совершенно не допускал мысли, что на него могут пасть какие-то подозрения в сочувствии партизанам. Когда его вызвали в управу, он пошел спокойно, твердо уверенный, что речь идет о каком-то мелком недоразумении.
Но Кочо неотступно следовал за ним, почти касаясь заряженным пистолетом спины Илии.
— Да не убегу я, что я, разбойник какой? — несколько раз пытался он успокоить Кочо.
— Не оборачивайся, буду стрелять, — каждый раз отвечал Кочо.
Когда они вошли в канцелярию старосты, Игнатов не пожелал даже выслушать Велева.
— Я протестую! — попытался он оттолкнуть одного из конвойных, когда его вели в подвал. — Вы не имеете права!.. Пусть и господин Мечкарский скажет…
— Всему свое время, не торопись, — небрежно процедил Игнатов и распорядился поставить у дверей двух часовых. — При попытке к бегству расстрелять на месте!
* * *Васко Василев вместе с машинистом заканчивал ремонт парового локомобиля. Как только во дворе кооператива появились солдаты, Васко уронил гаечный ключ, которым только что затягивал болт.
— Что с тобой? — спросил его Марин, у которого все лицо было измазано машинным маслом.
— Наверное, они идут за мной, — тихо прошептал Васко и показал на солдат, которые оглядывались по сторонам: видимо, искали кого-то.
— Не бойся, — выпрямился Марин и вытер руки ветошью.
Прошло несколько минут в мучительном ожидании, и вдруг солдаты быстро направились к ним. Унтер-офицер Кочо, арестовав Илию Велева, теперь спешил арестовать Васко, который отступил на несколько шагов назад и прислонился к плетню. Кочо подумал, что Васко собирается бежать, и поэтому сердито закричал, чтобы тот не двигался с места. Он осыпал его бранью, а потом, приблизившись, несколько раз ударил кулаком в лицо. Под левым глазом парня появился кровоподтек.
Марин встал между ними и оттолкнул Кочо.
— Ну-ка постой! Чего он тебе сделал? Ты его не кормил, чтобы бить, как скотину.
— Не твое дело! — скрипнул зубами Кочо, размахивая пистолетом.
В этот момент двое солдат заломили назад руки Васко и крепко стянули их тонкой бечевкой.
— Ведите его в управу! — приказал Кочо.
— Вы что, с ума сошли? Чего вам надо от парня? — Марин шел за ними, пока Васко не ввели в управу.
Учителя Станчева обманули, сказав, что его срочно просят зайти в управу из-за какой-то пенсионной справки. Вначале он ничего не заподозрил, так как солдаты ожидали его, спрятавшись за оградой со стороны улицы. Надев на голову широкополую, давно выцветшую шляпу, набросив по привычке пальто на одно плечо, учитель шел довольно быстро, уверенно опираясь на палку. Живые его глаза, словно прощаясь, внимательно осматривали село, в котором прошла его жизнь.
В комнате Мечкарского его встретил руганью Игнатов:
— А-а, вот и ты, кляча красная! Революции захотел? Чего добиваешься, а? Братства, равенства и чтобы все бабы были общими? Наверное, хочешь поспать и с моей?
Станчев смотрел ему прямо в глаза. С сарказмом он спросил:
— Так вы меня вызвали сюда для этого? С кем имею честь разговаривать? Впрочем, — небрежно махнул он рукой, — вы уже представились. Я не удивлен вашим поведением, господин поручик, потому что ваша голова не в состоянии придумать что-нибудь умное.
— Не волнуйся, мы нашли лекарство от твоего неисправимого упрямства, — повысил голос Игнатов. — Раз ты сам до сих пор не поумнел!
— День ото дня становится яснее, кому следовало бы поумнеть. Не думайте, что вы такие страшные и сильные. Вас наняла буржуазия, чтобы вы ее охраняли, только вам с этим не справиться. Дело ваше гиблое. Зубы ваши совсем уже сгнили, недолго вам осталось кусаться.
— Хватит! — закричал Игнатов. — Тебя, видно, только пуля урезонит!
Станчев продолжал все так же спокойно и уверенно:
— Весь народ вам не перестрелять.
— Замолчи, развалина старая! Герой выискался! Одной ногой в могиле стоит, а продолжает угрожать… Но теперь твоя песенка спета. Ты мне, голубчик, расскажешь, кто кормит и поддерживает разбойников в лесу!
