Андреа Камиллери - Пансион Евы
Он чувствовал себя полным мерзавцем, совершившим нечто постыдное и непотребное, и в то же время перед глазами стоял черный влажный треугольник, мелькнувшие коричневые соски… Чиччо неподвижно застыл, прижавшись плотно к замку. Уши у него пылали. Ненэ тронул его за плечо, и Чиччо испуганно отшатнулся. Тогда Ненэ еще раз прильнул к волшебному глазку. Джованны не было видно, а у стула стояла Элиза, уже в трусиках. Девушка взяла со спинки белый кружевной лифчик, аккуратно опоясала им талию, чашечками к спине, и стада возиться с застежкой. Судя по всему, она еще не имела сноровки взрослой женщины и не научилась споро обращаться со всякими дамскими фигуленками. Наконец Элиза застегнула все крючки, перетащила чашечки на живот, потом немного помяла свои крепкие розовые груди и тщательно убрала одну, затем вторую в надлежащие емкости. Подняв бретельки на плечи, она еще раз оправила грудь и потянулась за платьем.
Ненэ оторвался от замочной скважины, сил больше не было, колени дрожали. Он прерывисто вздохнул, с трудом поднялся на ноги и потащился к столу. Чиччо остался у двери досматривать спектакль. Через некоторое время он вернулся к Ненэ, подмигнул ему и раскрыл тетрадь. Друзья молчали в шоке от увиденного. Ненэ не испытывал восторга, наоборот, был скорее подавлен. Шпионить за девушками заманчиво и увлекательно, но разве это достойно взрослого мужчины?
— Чиччо, как ты думаешь, я стану таким же высоким, как ты?
— Ну, это как фишка ляжет.
— Скажи, пожалуйста, скажи.
— Слушай, ты меня уже достал с этим вопросом!
— Ну, скажи мне, я вырасту?
Чиччо выходил из себя:
— Ты просто дурак и болван, чего ты ко мне пристал?
— Я очень маленький, я почти карлик.
Ни слова не говоря, Чиччо схватил Ненэ за руку, подвел к зеркалу у большого шкафа и встал рядом.
— Разве ты не видишь, придурок, что мы с тобой одного роста?
Ненэ видел. Это правда, рост у них был одинаковый, однако Ненэ воспринимал себя совсем маленьким. И что было с этим поделать?
Часть вторая
ОТПРАВЛЕНИЕ НА ЦИТЕРУ
Отправляйтесь на остров Цитеру
В паломничество с нами…
Флоран Данкур, Три братаВ день, когда Ненэ исполнилось четырнадцать лет, он, Чиччо, Джаколино и еще двое их товарищей по школе, добыв где-то по три куска куддрируни[1] на брата, отправились вечером на пикник на Лестницу Турков — большой утес из белого мрамора, который выдавался далеко в море и оканчивался обширными уступами.
Утес был местной достопримечательностью. Свое название он получил из-за уступов, что делали его действительно похожим на громадную лестницу, сбегавшую прямо к морю. Наверное, давным-давно эти места подвергались набегам сарацинов, а у подножия утеса разгорались кровавые схватки. Но сейчас уступы были покрыты кое-где редкой травой и сухим кустарником, в недоступных расщелинах вили гнезда чайки, да в одном месте, где было достаточно глубоко, смельчаки ныряли в воду. До самого горизонта расстилалось бескрайнее темно-бирюзовое море, которое в лучах заходящего солнца казалось местами малиновым.
Ребята вовсю веселились, все, кроме Ненэ.
Джаколино рассказал, как одна девчонка из его школы позволила пощупать себя за сиськи. Чиччо поведал, как ему удалось запустить руку под юбку их горничной. Остальные наперебой стали хвастать, кому что удалось посмотреть или потрогать у женского пола.
Другой парень, Джанни, рассказал историю, как он ездил на два дня к бабушке и дедушке в далекую деревню в горы. Вечером дед попросил Джанни сходить за деревню к ручью, где соседская девчонка пасла коз — своих и соседских.
«Не обижай Вольпину, — сказал дед, — она слабоумная, даже в школу не ходит. Блаженная, только со скотиной и может общаться. Пора бы ей уже возвращаться, так что помоги коз пригнать».
— Я отправился за деревню и через четверть часа набрел на пастушку. Вольпине было лет пятнадцать, на ней была темная деревенская юбка, такая же рубаха и платок. Пяток коз безмятежно щипали траву, а она ходила босиком по стерне и рвала цветы. Я ее окликнул. Девушка застыла, прижав букет к груди. — Привет! Меня зовут Джанни. Она улыбалась, но глаза ее блуждали.
— Пойдем! Дедушка прислал меня сказать, что уже пора домой.
Девушка не отвечала, потом вдруг резко повернулась и протянула цветы, сжимая букет обеими руками. Красивые цветы. Вольпина счастливо засмеялась, продолжая настойчиво протягивать мне цветы.
— Я взял букет и тогда она неожиданно расстегнула юбку и сбросила ее. Под юбкой была исподняя рубаха. Я испугался и стал оглядываться, вокруг никого не было, а Вольпина задрала подол рубахи и стояла так молча пару минут, показывая мне свои прелести. Что было делать? И тут девчонка стала знаками показывать мне, чтобы я снял свои брюки. Сначала я отмахивался, но потом подумал, что сумасшедшая вреда мне не причинит, а приключение может быть занятным. Вообще, Вольпина была ничего себе, не красавица, конечно, но такая здоровая деревенская деваха, хоть и блаженная.
Я расстегнул ремень, снял брюки и белье и встал так перед Вольпиной, помахивая своими юными причиндалами. Девушка опустилась на колени и осторожно взяла мое хозяйство в обе ладони. Она долго и внимательно рассматривала все это, поглаживала, подергивала, обнюхивала и один раз даже лизнула.
— Ну, а потом?
— Потом я почувствовал, как в мою задницу уперлось что-то острое. Оказалось, что козел подошел ко мне сзади и слегка боднул, мол, прекращай ерундой заниматься, домой пора.
— Главный пастух?
— Так и есть. Я штаны надел и Вольпине приказал надеть юбку. Она так спокойненько оделась и погнала коз в деревню. Ну, и я с ней.
— Козел-то умнее тебя оказался, сказал тебе, ты что, парень, не видишь — она же рехнутая!
Вся компания дико смеялась.
Ненэ слушал, слушал, а потом тихонько поднялся вверх на пару уступов, растянулся на камне и принялся рассматривать звезды, укутавшись серебристой дымкой печали. На него нападали время от времени безотчетные приступы меланхолии, но это его не страшило. Мир не может состоять из сплошного удовольствия и веселья, иначе он неизбежно скатится в пустоту однообразия. Ненэ полюбил смотреть на звезды, они говорили ему о вечном.
— Завтра приедет Анжела, — объявила мама три дня спустя.
Они только что окончили ужин, но семья оставалась за столом, ожидая, когда папа допьет свой кофе.
— Надолго приедет? — спросил папа.
— Нет. Во вторник утром уедет обратно в Каммарату.
— Жаль, не смогу ее повидать. Сегодня вечером мне надо уехать в Палермо, и меня не будет дома четыре дня.
— А ты, Ненэ, разве не рад? — поинтересовалась мама, увидев, что сын сидит, повесив нос, как это случалось всякий раз, когда он чувствовал себя обиженным.
— Рад, рад, — буркнул Ненэ и пошел в свою комнату.
Там он кинулся ничком на кровать, надеясь унять бешено колотящееся сердце, в страхе, что этот стук услышит вся улица.
Ненэ стоял на балконе рядом с матерью, когда подъехала машина из Каммараты. Первыми из автомобиля вышли отец и мать Анжелы, затем дядя Стефано и тетя Тризина, а потом вышла она сама.
Ненэ сразу ее и не узнал.
Он увидел высокую, элегантно одетую девушку, с черными вьющимися волосами до самых лопаток, с изящными сережками, с дамской сумочкой в руках. Стройные ноги в чулках, высокая грудь. Да, несомненно, это была Анжела. И все же это была не Анжела.
Дядя Стефано и тетя Тризина хотели отпраздновать приезд и пригласили Ненэ с матерью отобедать вместе с ними. За столом Ненэ сидел как раз напротив кузины, время от времени бросая на нее жадные взгляды, однако Анжела, казалось, была поглощена трапезой, и если отрывала взор от тарелки, то делала вид, что не замечает Ненэ.
Она права, с горечью подумал Ненэ. Что может быть общего у такой блестящей дамы, как Анжела, с таким недомерком, как он? У которого, как у червяка, и волос-то нет.
В ушах у Ненэ раздавался беспрестанный шум, напоминающий шелест прибоя, что мешало ему слушать разговоры за столом. Наверное, это его кровь так шумно бурлила. Чтобы подбодриться, Ненэ одним духом осушил полбокала вина.
Неожиданно мать взяла его за руку и строго сказала:
— Ты почему не кушаешь? Ешь давай! — И обратилась к своей сестре Тризине:
— Ну же, расскажи мне о женихе Анжелы.
— Это хороший парень, его зовут Марко, ему двадцать три года, и он работает…
Анжела в Каммарате нашла себе жениха!
Эта новость прозвучала для него ударом грома, и молния поразила его в самое сердце. Ненэ не слышал более ничего, поскольку шум в ушах усилился, но на этот раз это был рев моря во время шторма. Бедняга побледнел, как покойник, комната со всеми людьми и мебелью завертелась вокруг него, так что ему пришлось схватиться за стол, чтобы не свалиться со стула.
