Николай Семёнов - Это было на рассвете
Я быстро побежал в расположение.
— Товарищ капитан, вы не скажете, где майор Лукин? — обратился я к идущему мне навстречу парторгу полка Антонову.
— В чем дело?
— С капитаном Смаком рядам с расположением обнаружили трех умирающих немок, — доложил я.
— Майор в ротах. А женщин надо спасать, — оказал мне Антонов.
Майора Петра Нестеровича Лукина я нашел в роте технического обеспечения. Присутствовал он там на собрании водительского состава. Дело в том, что при совершении марша две машины наткнулись на придорожные деревья. Поэтому и пришлось разъяснить правила вождения колесных машин на немецкой территории, где узкие дороги обсажены многолетними деревьями. Свернул с метр в сторону — налетел на посадку, покалечил себя и машину.
Когда доложил майору о цели прихода, он сказал:
— Наш враг — гитлеровская армия, правительство, а не мирное население. Поэтому передайте приказание нашему медику Урде немедленно оказать женщинам медицинскую помощь, покормить, спасти им жизнь.
Придя в себя, женщины стали проклинать Гитлера. Говорили, что не могли и подумать о помощи русских. Они рассказали, что эвакуировались почти с польской границы. Имущество везли сами на тележке. Оставшись без продуктов питания, обессилели и легли на землю, чтобы умереть.
С прибытием в новое расположение все подразделения занимались оборудованием мест для боевых машин и личного состава. Когда эта работа была завершена, дали команду всем привести в порядок внешний вид, пояснив, что во второй половине дня состоятся занятия по строевой подготовке.
Перед строем командир полка сказал, что 13 марта — День ввода в строй боевой матчасти. Поэтому состоится общее построение полка. Кто-то из механиков-водителей бросил реплику:
— Товарищ подполковник, может быть, сначала будем штурмовать Берлин, а уже после победы маршировать?
Командир полка сразу строго проговорил:
— Мы будем маршировать, штурмовать, а потом победно еще маршировать!
Несмотря на то, что многие давно не занимались, танкисты показали хорошую строевую выучку. Отличным строевиком и методистом оказался и сам командир полка.
В марте в восточной части Германии обычно стоит солнечная, сухая погода. Снегу нет, но пока не поднялась и трава.
Около десяти утра, в солнечный день наш полк уже стоял на просеке соснового леса в торжественном строю. Когда появились комбриг Юренков, начальник политотдела Жибрик и другие сопровождающие лица, комполка подал команду:
— Смирно-о-о! — Стало так тихо, что были слышны разговоры приближающихся офицеров. Подполковник Ермоленко подошел с рапортом к комбригу. Юренков, приняв рапорт и поздоровавшись с полком, говорил о замечательных боевых традициях бригады, о том, что долг каждого бойца и командира, вступающего в гвардейскую семью, — бережно хранить и умножать ее славу. Затем комбриг вручил новому пополнению нагрудный гвардейский знак, а награжденным — медали «За оборону Советского Заполярья».
Затем экипажи тяжелых танков получили формуляры машин. Командиры докладывали о боевой готовности. Поздравив нас с правительственной наградой, вручением боевой матчасти и пожелав быть мужественными и беспощадными к врагам в предстоящих боях, полковник Юренков объявил, что с завтрашнего дня приступаем к боевой учебе, чтобы хорошо подготовиться к решительному штурму Берлина. С краткой приветственной речью выступил перед личным составом полка начальник политотдела Жибрик. Потом состоялся строевой смотр.
День выдался отменный. И погода радовала, и настроение бодрое. Все понимали, что впереди — последний, решающий штурм Берлина. После общего построения веселое настроение сменилось заботой о матчасти. Танкисты, переодевшись, пошли к своим машинам. Прежде всего каждый экипаж на левой стороне своего танка старательно нарисовал белилами на фоне пятиконечной звезды белого медведя, номер танка, а на правой стороне вывел слова «Даешь Берлин!».
— Товарищ майор, что значит белый медведь на башне? Почему бы не нарисовать, скажем, волка, зайца? — обратился с вопросом к замполиту полка майору Лукину молодой заряжающий.
Майор ненадолго задумался. Потом ответил:
— Раньше бригада вела тяжелые бои в трудных условиях севера. На боевых и вспомогательных машинах она имела такую эмблему. В боях личный состав показал высокие образцы мужества и умения воевать с врагом. Теперь эта эмблема является символом и гордостью прежних славных боевых традиций, и она будет воодушевлять нас на новые боевые подвиги. А для врага танки с эмблемой белого медведя известны как страшная сила, против которой не могла устоять никакая мощная оборона. Понятно?
— Понятно, товарищ майор.
Так с новой силой забурлила жизнь в подразделениях. Автоматчики, прикрепленные к танкам по 4—5 человек, в свои подразделения уходили только к отбою. Они помогали танкистам в обслуживании машин, изучали их боевые свойства, тренировались в посадке на танк и высадке с него и т. д. Политработники бригады и полков с подъема до отбоя находились в подразделениях. Не проходило и дня, чтобы не побывал в них начальник политотдела Жибрик. Так, в этот день с личным составом полка проведена беседа о роли и значении действий нашей тяжелотанковой бригады в предстоящем бою. На следующий день политотдел бригады вместе с заместителем командира полка по политчасти, с командирами, парторгами, комсоргами и агитаторами организовал однодневный сбор. На этих занятиях были даны отправные данные для работы с личным составом подразделений в подготовительный период и в ходе самих боев.
Командиры танков и механики-водители присутствовали на показных занятиях по преодолению ручьев и искусственный каналов при помощи изготовленных саперами гвардейской штурмовой бригады барабанов и перекидных колейных мостов. Начальник связи бригады майор Гладышев вместе с капитаном Ждановым от них принимали зачеты по знанию матчасти радиостанции тяжелого танка, умению вступать в связь на кварцевых и плавных диапазонах, практической передаче сигналов, команд и радиограмм.
Двухнедельная работа по подготовке к новым боям осталась позади. 28 марта состоялось собрание партийного актива бригады с повесткой дня: «Задачи коммунистов в решающих боях за Берлин». Партактив подвел итоги подготовительного периода и доложил о готовности коммунистов к предстоящим боям. Горячо и страстно говорили коммунисты о великой чести — участвовать в разгроме гитлеровцев в Берлине. Все гордились этой исторической миссией. Выступивший на собрании Герой Советского Союза лейтенант Асриян сказал:
— Танковый взвод, которым я командую, к решительному штурму Берлина готов. Заверяю коммунистов партийного актива, что с честью выполню любое боевое задание.
Командир роты старший лейтенант Андрей Иванович Хохлов заявил:
— Танкисты роты имеют великое желание скорее вступить в бой и будут драться с беззаветной храбростью. — Он предложил каждой роте иметь красное знамя, чтобы водрузить его над рейхстагом.
В ответ на выступление Хохлова секретарь партбюро капитан Антонов сообщил, что в полку заготовлено шесть красных знамен. С яркой речью выступил начальник политотдела полковник Жибрик.
— Мы — на земле немецкого народа не для того, чтобы убивать невинных старых граждан и детей, — сказал он. — Все это нам, советским людям, не свойственно. Мы и на земле врага должны остаться освободителями. Надо рассказать нашим воинам о немецких социалистах-интернационалистах — Кларе Цеткин, Карле Либкнехте, Розе Люксембург. Все они были друзьями В. И. Ленина. Отметим же, товарищи коммунисты, 75-летие со дня рождения нашего вождя решительным штурмом фашистского логова.
Собирался выступить на собрании и я, но не смог. Во время перерыва мне передали открытку, где сообщалось о том, что моя мать Анна Ильинична, во время перевозки сена сильно простудилась и от воспаления легких 6 января умерла. (В связи с передислокацией открытку получил с большим опозданием.) Ко мне подошел Иван Васильевич. Выразив соболезнование, тихо сказал:
— Крепитесь, товарищ Семенов, день нашей победы близок. Первым поедете в отпуск на родину.
Собрание партийного актива проходило очень живо. Все выступающие коммунисты подтвердили свою готовность к штурму Берлина.
Как-то, дежуря по полку, я стоял около кухни и следил за раздачей пищи подразделениям.
— Товарищ лейтенант, к телефону! — позвал меня посыльный по штабу сержант Петр Григорьев.
— Запишите приказание, — послышался голос оперативного дежурного по штабу бригады. И я записал: «Нарезу» с заместителем к девяти явиться к «хозяину». Подпись — Назаренко».
Когда доложил телефонограмму командиру полка, он приказал предупредить ротных о готовности к передислокации, а сам с майором Лодвиковым побежал в штаб бригады.
