Иван Дедюля - Партизанский фронт
Однажды заместитель командира бригады Григорий Савельевич Якимович, наладивший подпольную работу Тани, спросил ее:
— Что это за первые руки?
Лицо Тани густо покрылось краской. Потом она успокоилась и с достоинством ответила:
— Нашего верного друга. За точность сведений ручаюсь.
Яркое июньское солнце щедро заливало светом опушку соснового перелеска, отделенного от автомагистрали Минск — Москва стометровой, недавно вырубленной немцами полосой безопасности. Начальник разведки Евгений Михайлович Чуянов с группой расположился в тени сосен. Тем временем разведчик Петя Мальцев скрытно добрался до края перелеска, внимательно осмотрелся вокруг и, поднявшись на одно из высоких деревьев, прикрепил на его верхушке белую тряпицу. Это был сигнал срочного вызова на встречу подпольщицы Тани. Опустившись с дерева, Петя по-пластунски дополз до опушки и укрылся в густых зарослях.
Прислушавшись к дневным шорохам и ничего подозрительного не обнаружив, разведчик пристальным взглядом наблюдал за деревней, опоясанной колючей проволокой. Она была безлюдной. Казалось, что там нет ни одной живой души. Разведчик какое-то время был спокоен. Длительное молчание Тани начинало его беспокоить. До боли в глазах всматриваясь в дверь третьей от края хаты, он поминутно бросал косые взгляды на черный циферблат трофейных часов. Как хотелось Пете, чтобы распахнулась эта дверь и на пороге появилась Таня с белой косынкой в руке! Ему совсем не хотелось думать о возможном появлении девушки с черным платком. Это означало бы: «Опасность! На встречу не выйду!»
Со времени последней встречи подпольщицы с партизанами прошло более двух месяцев. С тех пор она не знала толком ничего об отряде и судьбах дорогих ей людей. В конце июня Таня прочитала в местной газетенке сводку немецкого командования, в которой хвастливо сообщалось о полном разгроме партизан. При этом приводились имена убитых и захваченных в плен, расстрелянных комсомольцев, повешенных коммунистов. Среди них значилось и наше командование. «Так что же это? — думала Таня. — Неужели это правда? Видно, брешут, проклятые гады».
…Из укрытия разведчик Петя хорошо видел все, что происходило на автотрассе и рядом с ней. Вот откуда-то появились гитлеровцы с витками проволоки на плечах. Они начали сновать от одного телефонного столба с оборванными проводами к другому.
Вначале партизанам, оставшимся на поляне дожидаться Петю, казалось, что все идет своим чередом и для особого беспокойства нет причин. Вдруг трое солдат сбросили с плеч витки проволоки, закурили и, сняв карабины на изготовку, скрылись в зарослях.
— Этого еще не хватало, — обеспокоился Демин, — того и гляди фрицы на Петра наткнутся. Как у него с патронами?
— Штук тридцать будет, — невнятно ответил Чуянов, занятый мыслями о предстоящей встрече с Таней.
— Так это же всего одна длинная и две короткие очереди! — возмутился Демин.
— Не одна длинная и две короткие, а целых тридцать выстрелов, если стрелять одиночными. А если еще стрелять прицельно, то… Дались тебе эти патроны. Будто у меня их больше!
— А ты не сердись, Женя. Если бы я знал такое дело, то отдал бы свои, — с укором сказал Демин погорячившемуся Чуянову. Тот молча закрепил диск и, повернувшись к Демину, бросил:
— Ты прав, Иван. При нужде прикрой нас…
Чуянов приподнялся и, прячась в сосняке, где ползком, где пригнувшись, направился к опушке. Под ногами предательски потрескивали сухие ветви и сучья.
Петя слышал невдалеке осторожные шаги. Он хорошо знал, что оккупанты так не ходят. Но все его внимание было сосредоточено на том, что он увидел на окраине деревни.
Чуянов щелкнул языком, подражая белке, и сразу же услышал ответный щелчок. Когда начальник разведки оказался рядом, Петя еще плотнее прижал к глазам бинокль и прошипел:
— Удавить этакую мало…
— Ты о ком это? — насторожился Чуянов.
— Возьми бинокль и глянь на эту чертову куклу!
— Не шуми, немцы рядом, — тихо сказал Чуянов и взял бинокль… От неожиданности он издал какой-то непонятный хрип.
— Неужели это наша Таня? Никогда не думал… Докладывай все, что видел, — распорядился Чуянов.
Он не спускал глаз с Тани и человека в немецкой форме, шедших рядом по тропинке к узкоколейке, которая с обеих сторон была окружена густыми зарослями молодого березняка и осинника. Таня, чрезвычайно стройная и красивая, легкой походкой шла рядом с высоким мужчиной, что-то ему говорила и кокетливо улыбалась. И тот улыбался в ответ и одобрительно кивал головой, а когда они приблизились к кустарнику, попытался обнять девушку. Она ловко увернулась и погрозила пальцем. Немец поправил соскользнувший с плеча автомат и взял Таню под руку. Они снова зашагали дружно, непринужденно. Со стороны можно было подумать, что идет счастливая влюбленная пара.
Чуянов внимательно наблюдал за ними, и в голову ему невольно вкрадывалась мысль, что сегодня Тане не до встречи с ними, она занята своим личным делом. Еще больше забеспокоился Чуянов, когда услышал от Пети, что Таня приняла сигнал и сообщила о незамедлительном выходе в условленное место. А потом она встретилась вот с этим оккупантом…
Правда, Петя не знал, что место встречи с Таней находилось на узкоколейке, примерно в километре от станции Жодино. Именно туда шла она с этим неизвестным. Наконец они скрылись за густой стеной кустарника.
— Что ты на это скажешь? — не своим голосом спросил Чуянов Петю. У него учащенно билось сердце, будто он пробежал на простреливаемом поле не одну стометровку.
— Доброго ничего не скажешь. Сама с фрицами спуталась и нас к ним в западню тянет.
Все мысли начальника разведки вертелись вокруг Тани. Больше шести месяцев с риском для жизни делала Таня очень нужное партизанам дело — собирала стратегические сведения о противнике. Кроме этого, она не единожды прикрепляла на станции к цистернам магнитные мины и карала предателей…
Чуянов взял себя в руки и думал, упорно думал…
— Не смей так говорить, Петя. Не имеешь права. Таня не из тех, — решительно возразил он и, поставив затвор автомата на боевой взвод, приказал Пете смотреть в оба: — В случае опасности — треск сороки.
— Не советовал бы совать голову в петлю. Она у тебя, начальник, не лишняя.
Чуянов колюче сверкнул воспаленными глазами:
— Я верю Тане!
— Как знаешь… Лично я по своей воле не пошел бы на виселицу. Другое дело — кокнуть фрица, а потом спросить у чертовой куклы, что у нее за шуры-муры с фашистами. Докатилась твоя Таня. Позор…
Чуянов слышал возмущение Пети, но ничего ему не ответил. Стараясь быть незамеченным, он легкой походкой пошел в глубину перелеска. Когда смолкли удалявшиеся шаги начальника разведки, Петя пригорюнился, словно расставался со своим боевым товарищем навечно, и снова стал напряженно осматривать местность. Вот заметил он и тех солдат, которые недавно скрылись в кустарнике. Теперь они лениво, поодиночке возвращались обратно.
В это время Чуянов приближался к узкоколейке, которая бездействовала уже с осени. Задолго еще до заморозков партизаны свалили с рельсов последние три паровозика и основательно повредили их. На последнем был убит шеф трассы.
Бездействие узкоколейки весьма не устраивало и военных начальников, и чинов оккупационных властей. Одним очень нужен был строевой лес, камень и щебенка из Логойского и Плещеницкого районов для выполнения предписаний ставки по возведению опорных пунктов под Смоленском, Оршей, Витебском, Борисовом. Другие жаждали больше награбить и вывезти из окрестных деревень хлеба, мяса, картофеля. Хотелось им заполучить и тысячи рук дармовой рабочей силы. Много раз делались попытки наладить работу узкоколейки, но партизаны срывали их. Рельсы покрылись плотной ржавчиной и затерялись в сочном бурьяне.
Чуянов осторожно передвигался вдоль насыпи, чутко прислушиваясь к еле уловимому гулу рельсов. Там, за поворотом, шла Таня, поддерживаемая под руку человеком с орлом и свастикой на кителе. Чуянов остановился, прислушался. Теперь рельсы стали звенеть громче я протяжнее. Он свернул в сторону и укрылся в кустарнике, откуда хорошо просматривалась узкоколейка. Его мысли были прерваны донесшимися из-за поворота словами Тани:
— Ничего удивительного. Наш Ойген[19] поймет, обязательно поймет, я уверена. Ты и он — братья по классу. Чего же еще?
Наступила пауза. Потом послышались приглушенные слова с сильным акцентом:
— Сегодня малё сказаль: братья по классу. Надо деле, много деле протиф опший враг. Понимай?
— Как же, понимаю, — ответила Таня. — Ты хотел сказать, что сегодня братья по классу должны быть и братьями по совместной борьбе против общего врага. А разве ты теперь не борешься против фашизма?
— Я борюсь, но есть много немецкий комрад в России, который есть рабочий, а стоит на другой стороне баррикада. Это есть трагеди для немецкий народ. Я не хочет, чтобы на Германия как на концентрационлагерь смотрель советский человек, а на немец только как убийца и грабител с большой дорога. Немецкий народ имеет большой вина, но он не есть весь фашист…
