Митри Кибек - Герои без вести не пропадают
Примерно через час после того, как последние грузовики с эсэсовцами покинули деревню, пани Франтишка зашла с фонарем в закут, прогнала ленивого борова, разгребла солому и потянула кончик веревки, тщательно спрятанной под ней. Где-то внизу зазвенел звонок, и тут же Легко откинулась крышка люка. Освещая себе дорогу фонарем, пани Франтишка спустилась по деревянной лестнице в подземелье.
— День добрый, пане полковник! День добрый, пане доктор! приветствовала она двух мужчин.
Полковник Турханов — а это был он — при виде приветливой хозяйки вскочил на ноги, поцеловал ей руку. То же самое проделал и человек, которого Франтишка назвала доктором. Это был действительно врач: Славинские пригласили его для лечения командира партизанского отряда.
— Вы, наверно, умираете с голода. Швабы ушли, собаку я спустила с цепи. Теперь можете выйти. Идемте, я вам приготовила поесть, — пригласила хозяйка.
Турханов не помнил, как попал в это убежище, которое члены подпольной организации называли «малиной».
В то утро, когда батальон Армии Людовой и отряд советских партизан переправлялись через Вислу, Онуфрий с сыном как раз вынимали сети и оказались свидетелями обстрела немецкой артиллерией хвоста партизанской колонны. Они хорошо видели, как один из снарядов разорвался позади командира, стоявшего возле лошади. Когда рассеялся столб дыма и пыли, лошадь и ее хозяин уже лежали на земле.
Как только немцы прекратили обстрел и ушли, Славинские подбежали к тому месту, где упал командир. Лежал он на спине, весь в крови. Но когда его вытащили из-под убитой лошади, выяснилось, что он жив и даже не ранен, а только оглушен и потерял сознание. Его быстро перенесли на лодку и доставили в этот погреб, привели в сознание, а вечером Станислав привез из города врача; давно связанного с подпольщиками. Контузия оказалась серьезной. Целую неделю полковник не мог вставать с постели. Однако опытный врач поднял его на ноги. Правда, ему еще требовался полный покой, он заметно заикался, но, учитывая сложную обстановку, врач согласился «выписать» его из «госпиталя» с условием соблюдения определенного режима, хотя, по правде говоря, никто не верил, что это осуществимо.
Связные, посланные Славинским на поиски Интернационального отряда советских партизан, вернулись еще вчера и доложили, что через штаб третьего обвода Армии Людовой им удалось установить местонахождение отряда, но партизаны по неизвестной причине не только не пустили их на территорию своей базы, а даже отказались вести с ними переговоры. Это удивило Турханова, и он решил как можно быстрее ехать в отряд. Подпольщики сказали, что нашли безопасный путь и по лесным тропинкам могут доставить его за две ночи к передовым постам партизан. Владимир Александрович с благодарностью принял это предложение и, тепло попрощавшись со Славинскими, выехал из деревни в сопровождении трех вооруженных подпольщиков.
Боевое охранение партизанской базы со стороны селения Смелово встретило их на открытой местности, у подножья крутой горы. Турханов по достоинству оценил прекрасную позицию, которую заняло боевое охранение. Партизан, замаскировавшихся на опушке густого елового леса, совершенно не было видно даже с близкого расстояния, их же наблюдатели своевременно могли заметить всех приближающихся к лесу, так как окрестности хорошо просматривались.
— Стой! Кто идет! — окликнули конников, когда они подъехали к лесу метров на сто.
Полковник узнал голос. Он принадлежал бойцу второй роты Ятманову, который в Яновских лесах не раз стоял часовым у штаба.
— Свои, — ответил Турханов по-чувашски. — Ятманов, или ты не узнал меня?
Крайний кустик зашевелился, и через мгновение на открытое место выскочил вооруженный человек.
— Товарищи! — закричал он, размахивая рукой. — Товарищи! Приехал командир! Полковник жив!
— Турханов жив! — послышались радостные голоса, и опушке леса появились еще человек десять.
Кавалеристам пришлось сойти с лошади. Первым прибежал Ятманов. Он хотел отрапортовать, как полагается по уставу, но Турханов не выдержал — обнял бойца, горячо прижал его к груди, как самого близкого друга.
Командир боевого охранения выделил проводника, и через полчаса Турханов был уже в штабе. Его появление обрадовало всех. Только капитан Савандеев чувствовал некоторую скованность: не представлял себе, как воспримет полковник неприятные новости, которые придется ему сообщить.
— Н-ну, как в-в-вы тут бе-без м-меня? — сильно заикаясь, спросил командир отряда. Потом, заметив, с каким удивлением посмотрели на него товарищи, добавил:
— Не обращайте внимания. Это от контузии. Скоро п-п-пройдет. Расскажите, что у вас нового?
Все повернулись к Савандееву. По старшинству он должен был доложить о состоянии дел. И. капитан подробно рассказал, что произошло в отряде после переправы через Вислу.
— Т-так, — вздохнул Турханов. — Значит, Айгашев отказался подчиниться п-п-приказу о присоединении роты к отряду. Этого можно было ожидать. П-п-придется прекратить переговоры через связных и выехать к нему кому-нибудь из ответственных к-к-командиров.
— Я давно предлагал, чтоб послали к нему меня с десятью бойцами, но товарищи не согласились, — глядя на Савандеева, сказал Соколов. — Самый правильней выход из положения — арестовать Айгашева.
— Зачем же п-предлагать? — спросил Турханов. — Ты — заместитель командира отряда, по-поэтому в интересах дела мог действовать самостоятельно. — Это я его удержал, — признался Савандеев. — Айгашев объявил себя командиром отряда. Мне казалось, что его арест люди могут воспринять как борьбу за пост…
— Вот это уж напрасно, — укорил его полковник. — В таких случаях надо д-действовать решительно. Люди, подобные Айгашеву, при отсутствии надлежащего контроля могут натворить все, что угодно. Заготовьте п-приказ о его аресте. Я думаю, п-приведут его в исполнение товарищи Комиссаров и Соколов.
Против этого никто не возразил.
— Я не вижу товарища Яничека. Где он? — спросил полковник после того, как приказ был написан.
— Вы его послали снять наблюдателей с железных дорог. С тех пор он не появлялся в отряде, — доложил начальник штаба.
— П-подождем, — сказал Турханов. — Он не подведет. Ему давно хотелось спросить о Еве. Он думал, что, узнав о его прибытии, она сама прибежит в штаб, но девушка не появилась, а товарищи ни словом не упомянули о ней. Больше того, создавалось впечатление, что они умышленно избегают разговоров на эту тему. Чутье подсказывало полковнику, что это все неспроста. Им овладело беспокойство, и наконец он не выдержал и спросил, как осуществляется связь со Штабом партизанского движения, надеясь, что речь сама собой зайдет и о радистке. Так оно и произошло.
— Связь с генералом Барсуковым нам не удалось установить, — со вздохом ответил Савандеев.
— Почему?
— Мы потеряли радистку, — ответил начальник штаба. Потом, заметив, как побледнел командир, тихо добавил:- Она ушла из отряда. Мы справлялись о ней везде, где могли, но ничего не узнали. Словом, как в воду канула.
Турханов уловил какое-то смущение, неловкость в голосе и тоне Савандеева. «Может, ее обидел кто-нибудь», — подумал он, но не стал спрашивать. «Спешить не нужно, — успокаивал он себя. — Надо все обдумать как следует».
— Рация цела? — спросил он после некоторого молчания.
— Да. Мы поместили ее в специальный блиндаж. Личные вещи Евы тоже находятся там. Если хотите, я вам покажу, — предложил Савандеев.
— Покажите. Попытаюсь сам установить связь со Штабом.
Затем Турханов посоветовал Соколову быть осторожным при аресте Айгашева, во всяком случае не доводить дело до кровопролития, но и ни в коем случае не упустить «этого карьериста и авантюриста». Соколов и Комиссаров обещали выполнить его указания и через день привести сюда не только Айгашева, но и всю его роту. Пожелав им успеха и доброго пути, полковник вышел из штабной землянки. Тут его ожидал почти весь отряд. Партизаны поздравляли его с выздоровлением, жали ему руку, спрашивали, как он себя чувствует, кто и как спас его от смерти, каким образом он разыскал отряд. Интересовали партизан и вопросы общего порядка.
— Мы тут много спорили о втором фронте, — сказал один молодой партизан. — Есть такие, которые говорят, что Мы в течение трех лет одни воевали против немцев, по этому сейчас нам надо прекратить наступательные бои и по всему фронту перейти к обороне. Пусть дальше воюют с фашистами союзники, без нас. Другие считают, что союзники видели, как нам тяжело, и искренне решили помочь, Поэтому мы тоже должны помогать им. Третьи утверждают, что армии Англии и Америки — это буржуазные армии, что они после разгрома Германии нападут на Советский Союз, так как мира между империализмом и социализмом не может быть. Скажите, товарищ полковник, кто из нас прав, кто ошибается?
