Ютака Ёкота - Субмарины-самоубийцы
Через некоторое время Синкаи произнес:
— Нам бы лучше спуститься вниз.
Я кивнул, зная, что мы будем помехой, если лейтенант Кавамото даст сигнал к срочному погружению. Но, спускаясь по трапу, я намеренно медлил, не в силах оторвать взгляд от великолепного вида. Уже оказавшись в центральном посту, я спросил штурмана, где мы в этот момент находимся.
— Примерно на траверзе Танэгасимы, — ответил он, — но южнее.
Это меня озадачило. Мы должны были находиться сейчас намного южнее, поэтому я спросил штурмана, в чем тут дело.
— Мы не просто несемся навстречу врагу полным ходом, Ёкота, — принялся он растолковывать мне. — В светлое время дня мы не хотим оказаться слишком близко к нему, идя в надводном положении. Поэтому днем мы снижаем скорость или несколько меняем курс, чтобы быть в состоянии совершить долгий ночной переход. Сегодняшней ночью мы сможем покрыть сотни две миль или даже больше. В погруженном состоянии мы тоже снижаем скорость, сохраняя заряд батарей на случай чрезвычайной ситуации. Затем следующей ночью мы снова совершим долгий ночной переход, если будет приказ командира. Но в первый день, пока мы оставались на поверхности, мы старались держаться ближе к побережью, чтобы вызвать прикрытие с воздуха, если нас обнаружит враг. Мы также старались идти как можно дольше вне радиуса действия вражеских патрульных самолетов.
Штурман рассказал еще, что теперь наш курс лежит к Окинаве, куда мы будем двигаться в восточном направлении, оставаясь ночами в надводном положении и погружаясь в светлое время суток, пока не приблизимся к ней.
Поужинав, я довольно рано залег спать. Капитан Орита, скорее всего, не станет задействовать «кайтэны» в темноте. Но с рассветом случиться может все. Я хотел быть совершенно отдохнувшим, чтобы быть днем предельно готовым к действию.
Глава 12. ПОДВОДНАЯ ЛОДКА И-36 НАНОСИТ ПЕРВЫЙ УДАР
В бездействии мы провели почти неделю, крейсируя к югу и востоку от Окинавы в поисках целей. На самой же Окинаве разверзся настоящий ад: там наши войска делали отчаянные попытки отбить американское вторжение. Наша авиация предприняла около двух тысяч атак самолетами камикадзе по вражеской армаде плюс к этому примерно такое же число атак осуществили самолеты-торпедоносцы и пикирующие бомбардировщики. Было потоплено и подбито более сорока американских кораблей, но большая часть наших воздушных ударов пропала втуне. Эсминцы, оснащенные великолепными радарами, которые американцы выставили в качестве передовой линии оповещения, заранее предупреждали основные силы флота о большинстве наших атак.
Даже когда наша авиация сосредоточивала все свои усилия на уничтожении этих плавучих радиолокационных станций, которые не давали застать врасплох флот вторжения, толку было немного. Как только мы топили или выводили из строя одну из них, место ее тут же занимала другая. Американцы были в состоянии построить второй корабль взамен потопленного быстрее, чем мы могли построить самолет для замены камикадзе, который уничтожил первый корабль.
Наши самолеты выводили из строя авианосцы, крейсера, линкоры и эсминцы, не обращая никакого внимания на различие в эффективности тех или иных кораблей. Потери с обеих сторон поражали воображение. Позднее историки назовут сражение за Окинаву самой кровопролитной битвой в мировой истории. Американцы находились на вершине своего могущества, наши же войска сражались с предельным отчаянием. В ход было пущено все, в том числе и человекоуправляемые бомбы, сбрасываемые на американские корабли. Эти бомбы закреплялись под фюзеляжами наших бомбардировщиков и выпускались в заключительном пикировании на вражеские корабли. Эффективность этого оружия оказалась ничтожной. Провалилась и попытка применить торпеды «кайтэн» со стационарных баз. Восемь водителей «кайтэнов» и девять механиков, отправленных на Окинаву на транспортном судне для того, чтобы организовать атаку торпед по вражеским кораблям с берега, претерпели неудачу, поскольку личный состав вместе со своим оружием погиб, когда судно было атаковано и потоплено, еще до прибытия на Окинаву.
Тем временем бомбардировщики Б-29 с Марианских островов делали все возможное для решения двух задач: уничтожения материально-технических сил Японии, способных обеспечить дальнейшее ведение войны, и подавления решимости японского народа сражаться. Они добились успеха в решении первой задачи, но не особенно преуспели с решением второй. В те времена Запад не мог адекватно понять отношение японцев к своему императору. Возможно, он не может понять это и ныне. Во всяком случае, мои соотечественники продолжали вести борьбу. Несмотря на свирепую карточную систему, что вызвало рост черного рынка, люди продолжали упорно трудиться. Когда в городах стала ощущаться нехватка продуктов, люди стали наведываться в сельскую местность, где им удавалось дополнительно к карточкам разживаться овощами у друзей и родственников, имевших огороды. Урожай риса был даже большим, чем в 1944 году, хотя американцы своими бомбежками и замедлили продвижение его на потребительский рынок. Наш рыболовецкий флот, несмотря на действия американских подводных лодок, продолжал добывать второй по значимости продукт в меню японцев. Производство самолетов значительно снизилось. Потери машин над Окинавой не удавалось возместить с необходимой быстротой. Сотни воздушных машин отводились с фронтов и даже не направлялись для обороны от ненавистных Б-29. Их целенаправленно хранили для заключительного этапа защиты нашей родины. Был разработан великий план (о нем я расскажу несколько позже), который предусматривал попытку нанесения массированного удара по американским войскам, если те высадятся на побережье нашей страны. Для поднятия духа и моральной подготовки к осуществлению этого плана на улицах и железнодорожных станциях стали появляться лозунги с иероглифами, гласившими: «Сто миллионов человек падут с честью!» Сельским жителям было велено вооружаться пиками из бамбука, которыми они, как предполагалось, смогут помочь военным оборонять свою страну.
Таким образом, как можно видеть, несмотря на повсеместное ухудшение ситуации на всех фронтах, люди все же стойко переносили невзгоды. Все наши аванпосты были отрезаны от подкреплений. Многие из них были окружены силами союзников и подвергались ежедневным атакам или бомбардировкам, подобно Роте[19] или Сайпану на Марианских островах. Там последние из наших выживших солдат служили мишенями для американских кораблей, уходящих с Гуама на подкрепление своим передовым силам. Проходя мимо этих не имеющих никакой поддержки групп солдат, эти корабли тренировались в артиллерийской стрельбе по ним. А бомбардировщики Б-29, возвращаясь после налетов на Японские острова, сбрасывали неизрасходованные авиабомбы на этих людей, вместо того чтобы избавиться от своего смертоносного груза над пустынным океаном.
Западные авторы, пишущие о моих соотечественниках, часто характеризуют их как фаталистов, что может быть правдой, но может ею и не быть. Но никто не посмеет отрицать, что они так любят свою страну, что готовы претерпеть ради нее любые трудности и лишения. В это труднейшее время, когда наши солдаты умирали с голоду или погибали от болезней на Новой Гвинее, сгорали в огне битвы за Филиппины, стойко отбивали вторжение на Окинаве, перебрасывались из Китая в Корею и Маньчжурию для отпора русской угрозе, гражданское население стойко держалось, перенося все невзгоды. Они трудились все больше и больше, с рассвета до заката, получая ничтожный паек и имея самого необходимого меньше, чем когда-либо в своей жизни. При столь мощной духовной поддержке мы, команда и водители «кайтэнов» на субмарине И-47, были просто обязаны внести свой вклад в дело сопротивления. Мы должны были как можно скорее найти цели для атаки.
Каждое утро мы проводили учебные тревоги для водителей «кайтэнов». В ходе этих учений я все меньше и меньше тратил времени, занимая свое место в кокпите торпеды. Весь путь до нее я запомнил так, что мог бы добраться туда и в совершенной темноте. Теперь я знал, какие препятствия мне могут встретиться по дороге, где располагается каждый клапан систем лодки, каждая часть оборудования и где кратчайший путь в обход их. Я помнил, где стоит вахту каждый член экипажа, который может встретиться у меня на пути, и куда он может переместиться в том или ином случае. Когда раздавалась команда: «Водители „кайтэнов“ по местам!» — я должен был в одно мгновение вылететь из кают-компании, миновать центральный пост, радарную рубку и машинное отделение, а затем ввинтиться в лаз, ведущий к моему «кайтэну». Члены экипажа лодки всегда были готовы оказать мне по пути любую помощь, так что мне зачастую даже не приходилось пользоваться трапом. Затем я проползал по трубе, ведущей к кокпиту торпеды, и подобно ужу, смазанному маслом, проскальзывал на свое сиденье. В результате всего этого вместо первоначальных двух минут и пяти секунд мне хватало только тридцати секунд, чтобы занять свое место.
