Владимир Карагодин - Пылающий горизонт Юго-Восточного фронта
– От Уральца слышал, как в одном подразделении трёх россиян, которые нарушили сухой закон и были пойманы в нетрезвом состоянии, предварительно раздев догола, выгнали из отряда.
– А ты слышал, что он с чужим автоматом ушёл? Мало того, что не предупредил, так ещё и товарища подставил.
* * *
Наше подразделение на тот момент подчинялось Стрелкову. Полковник «ФСБ» в отставке, Стрелков старался держать подконтрольные ему отряды в строгой дисциплине. Нам раздавали печатные листы с выходившими директивами Стрелкова: о запрете пьянства и непристойного поведения на передовой. Особенно жёстко, каралось мародерство, за которое могли расстрелять.
В одной из агитационных газет я прочитал статью. В ней Стрелков назидательно рекомендовал ополченцам отказаться от бранных слов. Может оно из кабинета виднее, но на передовой, командиру без мата, как дирижеру без палочки. Порой крепкое бранное словцо, вставленное командиром в приказ, нам рядовым бойцам добавляло сил и оптимизма.
Но треть отрядов ополчения того времени больше походили на бандформирование. Каких только не было подразделений, сражавшихся вместе на одном направлении.
Интернациональные бригады, нередко бок о бок, сидели в окопах с родноверами – некоторые бойцы которых были с националистическим уклоном.
Казаки прикрывали фланги тем, кто шёл в бой под красным знаменем полка, бойцы которого в 1919-ом году производили геноцид на Дону.
Особенно обособленно держались казаки, которые нередко игнорировали приказы командования, тем самым настраивая против себя высшее руководство.
К концу вечера пропавший боец позвонил своему бывшему командиру отделения и сообщил, что он не дезертировал, а болен. Находится он сейчас в посёлке, ожидает приёма врача в поликлинике. Назад в отряд он, конечно, возвращаться не собирается, так как уже поступил на службу в другое подразделение.
Командиры сор из избы выносить не стали, но старшие и опытные бойцы, незамедлительно воспользовались случаем, чтобы провести с нами беседу, о не допустимости впредь таких случаев.
После полудня поток машин сократился, Лёва скучал возле перекрёстка на Амвросиевку, Дед сидел на своём стуле, я же, расположившись на бетонном блоке, раскрашивал чёрным маркером карабин на ремне автомата. Этой премудрости меня научил Дед – пряжка и карабин на ремне, выполненные из стали, очень блестели на солнце, чем могли привлечь снайпера.
Ещё Дед советовал мне обмотать скотчем те места, где ремень присоединялся к автомату, чтобы не издавать шума бряцающего металла при движении, например, ночью на марше.
* * *
Утром в столовой нас ждал совершенно пустой стол из-за отсутствия продуктов. Нашим завтраком послужила принесённая Дедом банка тушёнки, разделенная на четверых.
Сидя возле мешков с песком, я увидал как вдалеке, расплываясь в горячем воздухе июльской жары, приближался поток машин. «Эх, снова бесконечные проверки и досмотры», – подумал я, неспешно вставая с ящика. И только пес, сидевший возле меня, поворачивая морду в разные стороны, жалобно скулил.
Из-за лесопосадки послышался знакомый свист. Мгновенно мы все кинулись к баррикаде, затем, спрыгнув в небольшой обрыв за дорогой, стали ждать.
Подняв голову после первого взрыва, я увидел сидящего рядом Юру и Деда.
После двух разорвавшихся мин, хорошенько прижимаясь к земле, я подумал: «А ведь там же едут машины!!»
Вскочив, я быстро бросился бежать на дорогу.
– Стой, куда! – крикнул мне в след, сидевший рядом Юра.
– Но я его уже не слышал, я бежал навстречу приближающейся колонне из гражданских автомобилей и, размахивая руками, шёпотом повторял:
– Стойте… назад, мины!
Первым остановился «УАЗ (головастик)», – оказалось, это наши ребята возвращались из города. Остановившись, они выскочили из машины. Некоторые люди, выбегая из машин, бросались вниз за дорогу, пытаясь укрыться за деревьями.
Когда все машины были остановлены, я вернулся за бетонный блок. Оглядываясь по сторонам, я по свисту падающих мин, пытался определить, куда они падают. Только по летящим вверх кускам земли, я понял, что мины ложатся возле недостроенного «ДОТа». Решив более не испытывать судьбу я спрыгнул обратно в обрыв.
Хорошо, если мина попадает в землю, тогда большая часть её осколков там и остаётся. Другое дело, если она попадает на асфальт, тогда большинство осколков летит в разные стороны. Самое подлое, когда мина детонирует об ветки деревьев, тогда она накрывает всё живое на земле стальным дождём из осколков.
Несколько мин упали на асфальт перед блоками, звонко ударяясь о бетон, осколки выгрызали из него куски. Когда обстрел закончился, сидевший рядом Юра, посмотрел на меня и спросил:
– Тебе сколько лет?
– Двадцать восемь.
– Ну и дурак же ты… – сказал он и стал выбираться наверх.
После обстрела, будничная жизнь снова вернулась в своё русло, с бесконечными проверками и тревогами, проходившая под присмотром опытных товарищей.
В потоке гражданских машин проезжали и ополченцы. Передвигались они на чём попало, нарушая при этом все правила перевозки пассажиров. Остановив красную «Ниву», на лобовом стекле которой был приклеен флаг ДНР, я попросил водителя предъявить документы.
– Ну откуда, у нас документы, братан? Мы с первых дней войны в окопах.
– Да я сам такой же, без документов, всё в полях да на блокпостах. Но порядок такой.
Пока ждали старшего, я обошёл автомобиль. Задняя дверь салона была вырвана, в багажнике свесив ноги, словно на телеге, сидел молодой парень, рядом с ним лежало три пулемёта, в салоне сидели несколько ополченцев. Шутя и смеясь, они не унывали, не смотря на проходившие тогда тяжёлые бои.
* * *
Ночью меня сменил Король. К полуночи привезли первое, уплетая за обе щёки суп харчо, я услышал со стороны нашего поста бранную ругань. Быстро вскочив из-за стола, я побежал на пост, сунув недоеденный кусок хлеба в карман. На посту уже раздавались звуки от автоматных и пистолетных выстрелов.
Добежав до смотровой зоны, я увидел два чёрных внедорожника премиум-класса. Все дверцы машин были открыты, а их пассажиры в новеньких оливковых камуфляжах лежали лицом в асфальт.
Пройдя дальше к баррикаде, я увидел Короля, который, находившись за машинами, увидав меня, стал улыбаться.
– Что случилось?
– Давай закурим, долго рассказывать…
Достав ему сигарету из пачки, я вопросительно посмотрел на него.
– Поначалу всё шло как обычно. К блокам подъезжают два джипа, тонированные в хлам. Ну, я подхожу к водителю, как обычно: «Предъявите документы». А они говорят: «Без документов мы, парень, сделать ещё не успели». Ну, я им, мол, так не положено, ждите, я сейчас старшего позову. А водитель улыбнувшись, поднял стекло и на газ надавил. А на другой стороне их ребята встретили, как положено нарушителям.
– Ну и дела! А ты посмотри, какое у них оружие, не трофейное, автоматы с коллиматорными прицелами и прочими наворотами.
– Но больше всех мне Шарнир понравился, отчаянный парень. Представь, эти со своим телосложением, как быки, повыскакивали и в стенку, а Шарнир подлетел и давай скакать, при этом в воздух из своего Макарова палить.
Ночные гости угрюмо сидели возле бетонных блоков под охраной часовых. Наши командиры разглядывали их оружие, а кто-то из проворных парней уже щеголял в новенькой разгрузке оливкового цвета.
Сидевший навзничь возле блоков командир задержанной группы, постоянно твердил Шарниру, номер телефона, по которому тому следовало позвонить. Но Шарнир, как будто не замечая его, прохаживаясь взад и вперёд, по-хозяйски крутил свой пистолет в левой руке, а правой набирал сообщение на телефоне.
Но вскоре выяснилось, что задержанная группа не диверсанты, а бойцы батальона «Восток», и не просто бойцы, а группа контрразведки. Вот это дерзость – положить носом в пол таких важных птиц.
Вскоре два чёрных джипа, бесшумно набирая скорость, быстро скрылись из виду. Они снова мчались по тёмной трассе, не включая фар, оставляя после себя лишь шелест дорогой резины.
Зайдя за баррикаду, чтобы, спрятавшись за мешками с песком, прикурить сигарету, я споткнулся обо что-то мягкое. Чиркнув зажигалкой, я посмотрел вниз. Растянувшись на поддонах, тихо посапывая, лежал Шустрый.
«Нашёл же место, в лагере куда удобнее было бы спать. А может он таким образом решил занять очередь, чтобы на посту дежурить?»
Утром для проверки документов я остановил белую «волгу». Пока я рассматривал новенькое удостоверение, выданное руководством «ДНР», из машины вышел водитель, и простучав ногой колёса, стал протирать лобовое стекло.
– Ты, что, читать не умеешь? – недовольным басом протянул он, закончив со стеклом. – Чего так долго смотришь?
– Стыдно признаться, но я не часто встречаю документы «ДНР». Образцов нет, нам пропуска сделать не успели, а проверять приходиться. Вот и запоминаю, – смущённо сказал я, протягивая ему ламинированный пропуск.
