Николай Скоморохов - Резерв высоты
— Не надо гасить, — томным голосом произнесла Галина. — Мы — посидим, повечерим. Ваш Сергей продукты принес, мы с мамой кое-что приготовили…
Кутейников, услышав имя адъютанта, подумал: забота-заботой, но этот прохвост и до молодой хозяйки может добраться того и гляди односумом станет. У него возможностей больше: я — в полет, он — под бок к молодке. Надо так загрузить работой, чтобы ему не до Галины было…
Легким движением, как уж, Галина выскользнула из рук Кутейникова и предложила:
— Петро Васильевич, давайте вечеряты, еда готова…
В бодром настроении в радужных надеждах Петро сел за стол.
Возле Гали поместилась мать. «И чего тебе надо, старая, шла бы ты до клуни?!» — подумал Кутейников.
— Петро Васильевич, мама хочет поднять рюмочку за вас советских бойцов, — заворковала Галина своим мелодичным голосом.
— Очень рад, — вынужденно улыбаясь, произнес Кутейников. Старая опрокинула стопку, закусила и тут же налила по второй.
Кутейников, воспользовавшись паузой, поднял рюмку за здоровье гостеприимной хозяйки дома, он встретился с ней взглядом, и ему стало не по себе: на него изучающе смотрели холодные серо-зеленые глаза. На какое-то мгновение он оказался под воздействием этого взгляда, затем преодолев временную растерянность, выпил и заулыбался. Периодически бросая взгляд в сторону матери Галины про себя отмечал: «Ну и глаза — как буравчики, сверлят».
Старая хозяйка долго не задержалась за столом. Пожелав доброго вечера, удалилась. После ее ухода Петро облегченно вздохнул и сосредоточил свое внимание на Галине, которая от выпитого вина разрумянилась, повеселела. «Как хороша чертовка», — подумал о ней Кутейников, предвкушая скорую близость. А Галина меж тем, подливая Петру горилку пела ему дифирамбы. Кутейников пьянел, и от выпитого, и от похвал Галины, которая, войдя в роль гостеприимной хозяйки, очень «внимательно» ухаживала за гостем и отвечала на его ласки такими поцелуями, что у Кутейникова, порой мутилось сознание. Утратив контроль над собой, Петро хлебнул лишнего, что-то бормотал заплетающимся языком, и при попытке встать чуть не упал.
Галина помогла ему раздеться, Петро схватил ее за талию и не устояв, вместе с ней повалился на постель, но Галя ловко высвободилась из рук Кутейникова, прошептала: «сейчас приду» и удалилась.
Петро, расправив свои длинные жерди, уперся стопами в спинку кровати, найдя «просветы» между вертикальными металлическими прутьями, вытянул ноги, достал ими до печки.
В голове шумело, мысли куда-то улетели далеко-далеко… В счастливом ожидании он быстро заснул…
Очнулся от оглушительной тишины, которая стала вокруг. «Почему так тихо?» — Подумал сразу и тут же насторожился. И вдруг он услышал где-то близкий, тихий, приглушенный говор. Хмель из головы мгновенно улетучился. Сначала слышал только голоса — женский и несколько мужских, разного тембра. Потом начал различать отдельные слова. И когда он понял, о чем идет речь страх и злоба охватили его.
— Где пистолет-то, давай сюда… Нам оружие очень пригодится. А он себе еще найдет… — сказал один из мужчин.
Кутейников привычным жестом потянулся к кобуре — пустая… Галка вытащила. Вот стерва!
А голоса между тем звучали так же тихо, но разобрать слова было можно.
— … Галина, ты крепче привязывай его к себе, цепляй на крючок. Так прямо и падай, кричи, что без него не можешь жить, куда он — туда и ты за ним полетишь… Понимаешь? Горилки не жалей. Может спьяну еще чего нужного нам скажет… Куда полетят и когда, кого из больших начальников ждут и когда, и все что говорит — просто запоминай — потом разберемся, что важно, что нет…
— Страшно мне… — услышал Кутейников голос Галины. — Вдруг догадается…
— «Страшно» ей! — Насмешливо передразнил мужской голос. — А нам, думаешь не было страшно, когда адъютант на сеновал заглянул? Еще бы шаг-другой — и пришлось бы ножичком его кольнуть… Постов везде наставили из села не выбраться… А всего-то на час какой и опоздали…
— Но ничего, — заговорил третий голос, — под крылышком твоего ухажера продержимся… Авось недолго они здесь пробудут…
— Рази ж в голову кому придет заглядывать в подпол дома, где сам комэск проживает?! — Хихикнул снова второй. А ты держи, его, Галка, держи при себе. И заранее точно выведай, когда они будут отсюда сниматься… мы им перед отлетом такой шухер учиним…
Кутейников давно уже понял, что между досками под кроватью, видно, есть щель в лазу. Он лежал не шевелясь, боясь, что скрипнет кровать, вслушиваясь в каждое слово, сгорая от стыда и бешенства, от обиды на часовых, на адъютанта, на всех на свете…
— Слушай, Галю, откуда это холодом потягивает? — Спросил вдруг первый голос несколько настороженно.
— Не знаю… Может, с того окошка, что во двор выходит… Не проверяла давно…
— А здорово ты своего соколика уложила! Дрыхнет, как убитый…
— Да и то боялась, что помрет, на первый раз не дюже насыпала.
«Силен ухажер, — казнил себя Кутейников, — достукался!.. Раньше хоть бабы попадались, как бабы, а эта — до чего ж ловка! Вот стерва! Во как влезла в душу!.. Ведь мог и не проснуться!..»
Кутейникова бросило в пот. Оказывается он был на волосок от смерти!.. А что он такое «важное» мог сказать, чему они радуются…
— Ну, ступай, Галю, а то ненароком проснется… — сказал первый голос.
— А вы тише здесь… Вдруг услышит…
— Да не бойся ты, Галю!.. Если что почувствуешь тревожного — пристрели сразу, или подсыпь в еду чего-нибудь… Кто в такой суматохе сейчас особенно разбираться будет!..
Что-то тихо скрипнуло, послышались шаги куда-то вниз, и Кутейникову показалось, будто под кроватью кто-то зашевелился. Комэск замер, затаив дыхание… Шаги постепенно стихли… Вдруг зашелестела занавеска в спальне, Кутейников, напрягал зрение, рассмотрел силуэт Галины. Напряженная тишина длилась недолго, в эти секунды он мысленно искал выхода из создавшегося положения: задушить эту гадину — вдруг в хате есть кто-нибудь. Пристрелить предательницу, так нагло обманувшую его?! А где пистолет-то? В это время прохладная мягкая рука коснулась лба Кутейникова, и он вздрогнул от неожиданности:
— Что так долго? Где была? — У Кутейникова сами собой возникали вопросы, соответствующие обстановке. — Ложись, — предложил он, выигрывая время, соображая напряженно, что же теперь ему делать, как вести себя?..
— Сейчас посмотрю, спит ли мама, — Галина вышла из спальни.
— «Маму» она к концу ночи вспомнила! Вот гадина! — Подумал Кутейников, шаря рукой по стулу в поисках обмундирования. — Опять что-то задумала! Петро быстро оделся.
Появилась Галя, прижалась к нему, спросила:
— Куда собрался, Петро?
— До ветру, — соврал Кутейников, еле сдерживая накипевшую злобу.
«Вот гадюка, как быстро перестраивается!» — Подумал Петро.
Задержавшись на пороге, Кутейников сделал вид, что еще хмельной после выпитого, ухватился рукой за притолоку, прислонился к ней головой… А про себя думал: какой стыд. Что же теперь — бежать к командиру и комиссару, упасть перед ними на колени: явился блудный сын, обезоруженный предметом любви?! Образец бдительности!.. Да, эти сволочи, упоминали о каких-то сведениях… Неужели я что-то во сне сболтнул… Кутейников медленно пошел к сараю…
В это время дверь из хаты отворилась, на пороге в одной исподней рубашке с распущенными волосами появилась Галина.
— Петро! — Томным голосом позвала она.
— Иду!.. — Ответил Кутейников. Сейчас приду… ступай.
— Сказал же — сейчас приду…
Как только закрылась дверь, Кутейников метнулся через двор к калитке.
3…От дома красавицы Галины Кутейников несся как на рысях то и дело натыкаясь на часовых. Из некоторых хат уже выходили люди, они удивленно глядели вслед командиру первой эскадрильи.
Подбежав к дому, где разместились Давыдов с комиссаром Кутейников остановился, чтобы перевести дух. Отдышавшись немного, только поставил ногу на первую ступеньку, как открылась дверь и на пороге появился командир полка. Следом за ним шли комиссар и начальник штаба.
— Что с тобой, Петро? На тебе лица нет, — удивился Давыдов.
— Там бандиты… предатели в моей хате, — выпалил, краснея Кутейников.
— Спокойнее и по делу… — Сказал Давыдов. Что произошло?
Кутейников, спеша и сбиваясь, начал рассказывать о ночных переживаниях, чем вызвал насмешки и соленые комментарии окружающих. Его взволнованный рассказ привлек внимание летчиков расквартированных в соседних домах. Давыдов, видя, что беседа вызывает нездоровое любопытство у личного состава, прекратил разговор, посерьезнел и дал команду начальнику штаба полка срочно арестовать и обезоружить подозрительных лиц.
Случай о ночных похождениях Кутейникова быстро облетел паях. Полковые зубоскалы смаковали на все лады это событие. Главный герой несколько дней ходил, как побитый пес. Вполне понятно, что больше всех досталось адъютанту эскадрильи за его «верную» службу.
