Бруно Апиц - В волчьей пасти
Пиппиг пришел в ярость.
— По мне, ты хоть сегодня отправляйся домой и копайся в своем палисаднике.
Заключенные не дали ссоре разгореться.
Рассерженный ушел Пиппиг из канцелярии. Он метнул быстрый взгляд в сторону кабинета Цвейлинга. Новичок стоял навытяжку перед письменным столом.
В вещевом складе не было ни души.
Никем не замеченный, Пиппиг прошел по длинным рядам вещевых мешков. Вот здесь, должно быть, посредине. Пиппиг огляделся. Мешки висели в два яруса, до верхнего можно было добраться только с помощью стремянки. В седьмом ряду и по прямой линии от среднего окна — так описал это место Кремер. Там наверху? Пиппиг разглядел номера, четко обозначенные на мешках. Взяв стремянку, он поднялся по ней, ощупал один из мешков — ничего. Мешок, казалось, содержал самые обыкновенные вещи: Штаны и куртку, шинель, белье, обувь… Пиппиг ощупал все три мешка. Ничего!
Однако он обратил внимание на то, что в каждом мешке лежали сапоги с голенищами. Он стал приподнимать их, взвешивая в руке, и каждый раз один сапог казался более тяжелым. Пиппиг поставил стремянку на место и глубоко вздохнул. Воздух на складе был сухой, пахло нафталином.
Начальник рабочих команд назначил Вураха в вещевую камеру по настоянию Цвейлинга. Гауптшарфюрер ломал себе голову в поисках выхода. В какой тупик он попал! Дело дошло до того, что его в равной мере подозревали и эсэсовцы и заключенные. Как угодно, но он должен был обелить себя перед Рейнеботом. И если ради этого придется отправить на тот свет хоть сотню заключенных, его это нисколько не смутит. Но может ли он назвать кого попало? Рейнебот тут же решит, что Цвейлинг вводит его в заблуждение, и тогда окончательно сочтет его предателем. В конце концов Гортензия невольно навела его на весьма полезную мысль. Вне себя от гнева, кричала она на Цвейлинга:
— Вот ты и сидишь теперь меж двух стульев! Нет, что за человек! И ты еще хочешь быть настоящим эсэсовцем! Пошевели мозгами, надо же как-нибудь выпутываться из этой передряги! У тебя в лагере полно скотов, которые укажут тебе верные имена.
Тогда-то Цвейлинг и вспомнил о Вурахе. Когда тот прибыл, у начальства был о нем разговор.
Вураха перебросили в Бухенвальд, так как доносчика хотели спасти от расправы, грозившей ему со стороны заключенных Заксенхаузенского лагеря.
Начальник рабочих команд ухмыльнулся.
— Почему именно его?
— Ты ведь знаешь, что у меня случилось, — ответил Цвейлинг.
После этого оставались лишь формальности. И вот Вурax стоит перед Цвейлингом. Тот рассматривает заключенного. Приземистая фигура со слишком большой головой. На широком лице сидит кнопкой маленький нос. Тип хулигана!
— Бывший солдат?
— Так точно, гауптшарфюрер!
— И что же вы там откололи?
Цвейлинг облизнул нижнюю губу. Вураху было явно неприятно, что ему напоминают об этом, и он попытался обойти вопрос.
— Да надурил разок.
— Обокрали товарища, а?
Вурах взглянул на Цвейлинга, как пес, который не доверяет хозяину. Цвейлинг подтолкнул к Вураху пачку сигарет и, видя, что тот колеблется, подбодрил его:
— Ну берите же!
Вурах поспешно спрятал всю пачку.
— В Заксенхаузене вы провернули большущее дело, — продолжал разговор Цвейлинг.
Вурах, после «большущего дела» рассчитывавший на освобождение, не скрывал разочарования. Он пожал плечами.
— Что я от этого имею?
Он нахмурился и замкнулся в злобном молчании.
— Я позабочусь о том, чтобы вас выпустили.
Вурах насторожился. Цвейлинг говорил намеками.
— Начальник лагеря у нас порядочный малый. Он знает, чем может быть обязан такому человеку, как вы…
— Вы думаете, что я… — заинтересовавшись, начал Вурах.
— Я взял вас в свою команду не зря, — подогревал Цвейлинг его надежду. — Конечно, сперва я должен иметь что-нибудь в руках, это, я надеюсь, вы понимаете.
Вурах кивнул, он кое-что начал смекать.
— Вы, вероятно, знаете, что у меня случилось? — Вытянув длинную шею, Цвейлинг поглядел через стекло в канцелярию и, убедившись, что за ними никто не наблюдает, продолжал — Здесь тоже скверно запахло. Как и у вас в Заксенхаузене, завелись подпольщики, понимаете? Мы должны к ним подобраться. Это секретное поручение. Лично от начальника лагеря, понимаете? У вас ведь есть опыт?
Цвейлинг оскалил зубы. Вурах уже обдумывал. Цвейлинг продолжал:
— Если мы найдем заправил и я смогу доложить начальнику лагеря: «Вот, заключенный Вурах ухитрился…» Ну, ясно, мне сперва надо иметь что-нибудь в руках.
Вурах причмокнул губами.
— Конечно, я знаю многих. Ведь я сначала был в дезинфекционной команде, так мне приходилось бывать всюду.
— Вот видите! — обрадованно перебил его Цвейлинг.
Вурах втянул голову в плечи.
— Но будут ли это как раз те самые?
— Это вы и должны выяснить. В моей команде, несомненно, есть людишки такого сорта. Ну, так что еще?
Вурах сделал неуверенное движение рукой.
— Так сразу дело не пойдет. Мне надо подумать.
— Подумайте, Вурах, подумайте! — Цвейлинг встал. — Я сейчас представлю вас Пиппигу. Он наверняка из этой компании. А мы с нами… У нас с вами нет никаких дел.
Вурах все понял и чуть заметно усмехнулся. Цвейлинг кликнул Пиппига и указал большим пальцем на Вураха:
— Я туг проверил этого парня. Возьмите его в канцелярию и сами хорошенько к нему присмотритесь. Если что-нибудь не так, он сейчас же вылетит. Держать у себя мошенников мы не намерены.
Когда Пиппиг вошел с новичком в канцелярию, никто, кроме Розе, не поднял глаз. Вурах почувствовал этот не-, приязненный холод. Значит, надо держать ухо востро.
Куда деть пистолеты? Пиппиг без конца ломал себе голову.
Все послеобеденное время, прикрываясь суетливой деловитостью, он искал подходящий тайник. От крыши до подвала обследовал он камеру. Куда деть эти штуки? Куда? Он не находил такого места, которое показалось бы ему достаточно надежным. Что за чертовщина!
В стекло перегородки он увидел Цвейлинга, который сидел без дела за письменным столом.
«За письменным столом! — с презрением подумал Пиппиг. — Написал ли этот тип за всю жизнь хоть что-нибудь, кроме своего дурацкого имени под рапортичками? А вот расселся за письменным столом, как генеральный директор!»
И вдруг задумчивый взор маленького наборщика изменился. Лицо его напряглось. У него блеснула идея, он нашел хороший тайник!
После вечерней переклички Цвейлинг, как обычно, ушел, а команда продолжала работу почти до ночного свистка.
После ареста Гефеля Пиппиг взял на себя обязанность запирать камеру и сдавать ключ страже у ворот. Утром, перед перекличкой, он снова брал ключ. Это благоприятное обстоятельство играло существенную роль в плане Пиппига.
Если ему не помешает Цвейлинг, как тогда, когда уносили ребенка, все должно пройти гладко.
На этот раз все сложилось удачно. Цвейлинг убрался домой. За полчаса до свистка команда покинула камеру, Пиппиг запер ее. Дважды щелкнул замок. Но это был искусный обман. На самом деле вход остался открытым. Пиппиг отнес ключ к воротам.
Было темно. Сговориться со старостой блока было для Пиппига пустячным делом.
— Послушай, Макс, эту ночь я не буду спать в бараке — останусь в камере.
Староста добродушно заворчал:
— Что ты опять затеял, старый плут?
Но Пиппиг уже исчез.
Вещевая камера находилась в стороне от бараков, она входила в комплекс зданий кухни, прачечной, дезинфекционной камеры и бани. Пиппиг ловко перебегал через дороги, стараясь не попасться на глаза кому-либо из заключенных или запоздалому эсэсовцу, покидающему лагерь. Оказавшись под защитой темных зданий, Пиппиг почувствовал себя в безопасности. Тихонько открыв дверь, он юркнул внутрь…
Спрятавшись на всякий случай за штабелем мешков, который еще недавно охранял ребенка, Пиппиг подождал некоторое время. Стояла сухая, безветренная погода, с ясного неба светила полная луна. Вскоре Пиппиг услышал пронзительный свисток лагерного старосты. Он повторился в разных местах, то ближе, то дальше… Затем на лагерь опустился темный покров тишины.
Пиппиг ждал час, два… Часов у него не было, и он определял время интуитивно. Решив, что уже настала полночь, он вышел из своего убежища. В канцелярии взял молоток, клещи, стамеску — такие инструменты там были всегда. Затем прокрался в кабинет Цвейлинга. Порядок действий Пиппиг давно обдумал, и все шло без задержки. Сначала он приподнял тяжелый письменный стол и осторожно отодвинул его в сторону, потом откинул и сложил пополам истертый ковер. Каждое движение он рассчитал так, чтобы все предметы затем можно было вернуть точно на прежнее место. Цвейлинг не должен был заметить, что кто-то трогал его стол.
Теперь Пиппиг приступил к самой трудной и сложной работе. В этом месте пола он должен был освободить от гвоздей доску, длиной около метра. В ночном сумраке, напрягая зрение и шаря пальцами, Пиппиг искал гвозди! Они глубоко ушли в дерево! Этого он не предвидел.
