Владимир Карагодин - Пылающий горизонт Юго-Восточного фронта
Несмотря на летнюю погоду, ночи на Донбассе были холодными, нагретые за день степи, после наступления ночи, быстро охлаждались гулявшими по ним ветрами. Мне досталось широкое одеяло, которым я обвернулся словно спальным мешком. Рядом лежал Сосна и постоянно переворачивался с бока на бок.
– Сосна, перестань ворочаться.
– Очень мерзкий ветер дует, и укрыться нечем.
– Вот что, давай ляжем на один матрац, спина к спине, и моим одеялом укроемся, так намного теплее будет, к тому же через спину много тепла уходит.
Ты слышал? Завтра нас выкуривать будут, может, последнюю ночь спим…
Засыпая, я думал о доме. Мысленно рассуждал о тех вещах, которые не успел сделать в жизни. Думал о завтрашнем, возможно последнем дне, и о том, что опять моя доброта сыграла со мной злую шутку, так как храпевший Сосна, который вскоре уснул под моим тёплым одеялом, мешая мне своим громким храпом.
* * *
Утром было тихо, артобстрела не было, скучающий ночной часовой, сидевший на грузовике, зевая, смотрел на часы, ожидая окончания своей смены.
Большинство бойцов ещё спали, и только Пух сидел возле небольшого костра, нагревая маленькую ёмкость с водой.
– Не могу без кофе, привычка, – оторвавшись от своего занятия, сказал он мне.
Пух своей комплекцией напоминал медведя, способного одним ударом руки уложить оппонента в нокаут. Помимо физических данных природа наградила его поистине ораторским даром. Этого человека невозможно было переспорить. Когда Пух вступал с Матросом в полемику, я, бросая все дела, спешил насладиться битвой титанов.
– Пух, а кем ты был до войны?
– Почему был, я и сейчас им остаюсь, просто обстоятельства немного изменились, но думаю это ненадолго. Я юрист, Шершень.
«О, понятно, откуда такое красноречие».
– Как ты думаешь, их много будет?
– Если ты имеешь в виду наших противников, то думаю да. Они в курсе, что здесь отряд Моторолы, поэтому и кроют нас артиллерией, хотят вынудить уйти. Боятся они сюда на танках соваться, знают, что отсюда никто не побежит.
– А ты Ермака застал?
– Конечно, мы с ним в одном расчёте на «утёсе» начинали, это потом ему «ПТРД» дали, а я «СВД» получил.
– А что, он действительно танк из противотанкового ружья 41-го года выпуска расстрелял?
– Ну, думаю, ружьё было года 45-го, но то, что он танк на двадцать метров подпустил – это правда. Мы находились на блокпосту, у нас тогда только стрелковое оружие было, ну и «ПТРД». А они на двух танках и главное нахрапом, с уверенностью в своей безнаказанности. А он подпустил его и в ствол ему… да несколько раз.
Ермаку одному из первых ополченцев Георгиевского креста дали, он и Кирпич из нашего подразделения одни из первых на этой войне Георгиевские кресты получили.
– Кирпич это тот, кто штурмовик из пулемёта сбил.
– Совершенно верно.
– А где Ермак сейчас?
– В плен попал. Они в Россию поехали вроде отпуска, на «укровский» блокпост перед самой границей нарвались.
Поэтому «укры» основательно подготовятся, прежде чем сюда идти. Мы им устроим здесь ад.
– Да, Ермаку нелегко сейчас, мне бывалый ополченец говорил, чтобы я в плен не попадался.
– Ну, тебе же гранату дали, вот и подорвёшь себя ней, заодно и «укров» парочку заберёшь, всё правильно тебе советовали, они уродуют бойцов в плену. Эти звери будут напильником зубы спиливать. У нас паренёк в отряде был, ходил слух, что он из России по линии «ФСБ», то ли бывший то ли в командировке. Так его в плен взяли, а парень хорошо воевал, в оружии разбирался, да и в тактике. Мы его обменять хотели, а они ни на какие условия не соглашались. Уж очень, над россиянам они издеваться любят.
После обедали оставшимися консервами и сваренной на костре перловкой.
К кафе подогнали второй «Урал», и без объяснения причин нам приказали быстро грузиться.
Выезжали мы из посёлка на большой скорости, пролетая дом, где мы набирали воду, небольшой поселковый магазин, подстанцию с почерневшим от дыма трансформатором, и растерянных прохожих, которые встречались нам по пути.
Глава 8. Проверки на дорогах.
«Урал», остановился перед тремя бетонными блоками, преграждающими дорогу. На первом красной краской было написано «мины», на втором – «ДНР», третий же был расколот пополам.
На обочине дороги за блоками находилась баррикада, выложенная из мешков с песком. Устроенные на ней бойницы для стрельбы в разных направлениях, находились в плачевном состоянии: смотровые окошки были перекошены, мешки с песком были в дырах от пуль, а несколько из них, будто вывернутых изнутри, валялись на земле.
За баррикадой на боку лежала сгоревшая «семёрка». Повсюду на земле валялись гильзы от выстрелов «АГСа», несколько пустых цинков, внутри баррикады лежал использованный «РПГ-2626».
Основная территория блокпоста состояла из смотровой зоны – это был отрезок дороги длинной в 50 метров, вначале и в конце которого, были установлены бетонные блоки. «Урал», медленно проезжая по смотровой зоне, давал нам возможность хорошо осмотреться вокруг. Проследовав вторые блоки, «Урал» свернул на обочину, за которой через несколько метров начиналась ещё одна асфальтированная дорога. Свернув на неё и проехав несколько метров, мы остановились. Вдоль дороги тянулись небольшие постройки, в конце которых были руины сгоревшего кафе. Ополченцев на довольно большой территории блокпоста не было.
Когда Сосед опустил задний борт, Силач, выйдя из кабины и осмотревшись вокруг, сказал:
– Сейчас выгружаемся, но только не как обычно! Спрыгнув, не разбегайтесь по окрестностям. Сейчас аккуратно выгружаете всё из кузова, затем складываете всё возле бордюра и ждёте дальнейших указаний.
Когда кузов «Урала» был пуст, некоторые бойцы отправились осматривать окрестности.
– Шершень, пошли, посмотрим, – сказал мне Лёва.
– А приказ Силача?
– Ой, ну как обычно, что ты не знаешь? Ты как хочешь, а я пошёл.
Возле дороги был небольшой палисадник, на котором росли деревья, пройдя несколько метров, я присел на землю и облокотился на дерево.
– Зря ты здесь по земле ходишь… могут быть мины, мы ещё эту местность не осматривали. Этот блокпост несколько дней пустовал, один бог только знает, кто здесь шастал, и что могли здесь «ДРГ» понатыкать, – сказал мне Шарнир. – Сейчас бери кого-нибудь с собой, и отправляйтесь в начало. Ваша задача – останавливать все транспортные средства. Кто окажется без документов, загоняете за блоки и зовёте меня или Малого. Если будут ехать ополченцы без документов, их также останавливаете и зовёте старших.
– А если машина не остановится?
– Вон возьми «РПГ-7» и «муху», если автомобиль не сбавляя скорости, начнёт приближаться – открывай огонь на поражение из автомата, если он проследует за блоки – стреляй из «РПГ-7». Ну, всё, вас к вечеру сменят.
Прибыв на место нашего дежурства, мы первым делом осмотрелись. Повсюду валялись пустые бутылки, смятые пачки от сигарет, открытые консервы. Внутри баррикады стоял стул с железной спинкой, на двух деревянных поддонах, на которых лежала собака, похожая на немецкую овчарку, но слишком мохнатая и меньше по размеру, взглянув на нас печальным взглядом, она снова уткнулась в свои лапы и тяжело вздохнув, закрыла глаза.
– Да ты, наверно, ждёшь стоявших здесь ребят? – тормоша её по черной голове, произнёс я. бедолага, ты же здесь несколько дней без еды.
Обрезав бутылку, я налил в получившуюся миску воды и подставил к её морде. Вскочив, она жадными глотками стала лакать, время от времени посматривая на меня.
– Тебе и поесть-то дать нечего, сами такие же.
За лежавшей «семёркой» находился дорожный указатель, весь изрешечённый осколками. На нём была надпись: «Мемориальный комплекс САВУР МОГИЛА», а ниже стрелка поворота налево.
Перпендикулярно главной дороге отходила ещё одна – в город Амвросиевка. На бетонной стеле была надпись «Основана в 1869 году». В сторону Амвросиевки уходили поля засеянные пшеницей, капустой и другими злаковыми.
Созревшие колоски пшеницы, переливаясь золотым блеском на солнце, тянулись до самого горизонта. Вдоль обочины по правую сторону дороги, где находилась наша баррикада, отходил небольшой обрыв, за которым через несколько метров росли густо посаженные деревья, напоминающие рукотворный лес.
Вначале поля, уходившего в сторону Амвросиевки, были наспех брошены бетонные плиты, вероятно, для сооружения «ДОТов». Один из них даже успели сложить, но почему-то боевой стороной он был развёрнут к дороге, а не в сторону поля, откуда мог подойти вероятный противник.
Вскоре появились первые машины с мирными жителями. Остановив несколько машин и досмотрев их, я пришёл к выводу, что такая служба мне не по нраву. Ведь приходилось, досматривая багажники, говорить людям, чтобы они выкладывали из них всё содержимое. А они с испугом в глазах беспрекословно доставали свои сумки с продуктами, одеждой и прочими бытовыми принадлежностями, которые были необходимы для дальней дороги. Поэтому отправив Лёву на досмотр, я стал страховать его возле баррикады.
