Сергей Буренин - Возвращение бумеранга
— Догадываемся, — кивнул Артош, — и, насколько мы в курсе дел, последнее время ваши парашютисты заметно активизировались.
— Просто теперь происходит регулярная засылка новых групп, — пояснил Индра. — Работа налаживается. Однако мне нужна помощь вашего комитета.
— Какую именно помощь вы хотите от нас получить? — поинтересовался Артош.
— Видите ли, сюда заброшена английская группа, получившая задание ликвидировать Гейдриха, — вздохнул Индра. — Я категорически против такой акции: если они убьют Гейдриха, то последующие репрессии и ужесточение режима приведут не только к ослаблению, но, скорее всего, почти к полной ликвидации подпольных групп в больших городах. Мы будем отброшены далеко назад. Придется начинать все сначала. Это касается не только нас, но и всех антифашистских сил.
Артошу потребовалась почти минута, чтобы осознать, о чем идет речь.
— Сейчас такая операция просто недопустима, — покачал он головой, — Я вполне с вами согласен: она приведет к практически полному краху всего подполья. Более того, пострадают и вооруженные отряды вне городов. Можно не сомневаться, что после такой акции немцы вызовут в страну отряды по борьбе с партизанами. У нас не хватит сил оказать им сопротивление. Я категорически против такой акции и думаю, что и весь комитет поддержит мою точку зрения.
— Очень хорошо, что на сей раз наши точки зрения полностью совпадают, — грустно улыбнулся Индра, — Я передал в Лондон радиограмму с просьбой отменить эту операцию, но, боюсь, она не возымеет должного действия. Хорошо бы было подобную радиограмму отправить от вашего имени. Причем мне бы хотелось, чтобы текст радиограммы был достаточно жестким. Не знаю уж, чего они хотят достигнуть этой акцией в мировом масштабе, но здесь ее результаты пойдут только на руку немцам.
— Полагаю, что в этом вопросе с нашей стороны не возникнет никаких трудностей, — кивнул Артош. — Буквально завтра мы обсудим это на совете и примем решение. А дня через два я передам вам текст радиограммы. Я не сомневаюсь, что совет полностью поддержит нашу с вами точку зрения. Я бы назвал такую акцию просто безответственной. Как они не могут понять, что таким поступком они просто оттолкнут от себя чешский народ. Подозреваю, что после такой акции пострадают не только подпольщики и партизаны, пострадает много и просто сочувствующих нам людей. Мы потеряем и тот резерв, из которого мы черпаем новые силы.
Они посидели еще несколько минут, за которые успели обменяться новостями, и разошлись в разные стороны, договорившись встретиться через три дня.
Прага, 9 мая 1942 года
Индра и Габчик встретились на набережной Влтавы и прогулочным шагом пошли в сторону Тройского моста.
— На мою радиограмму не было ответа? — поинтересовался Индра.
— Нет, — покачал головой Габчик, — Не было ответа и на нашу радиограмму, в которой Бартош поддерживает вашу точку зрения. Лондон о них и не упоминает, словно их никогда и не было.
— У меня сегодня будет текст радиограммы от Объединенного комитета Сопротивления, — нахмурившись, сказал Индра, — Надеюсь, голос этой организации они не проигнорируют.
В ответ Габчик только пожал плечами.
— А вы, как я понимаю, продолжаете готовиться к этой акции? — нарушил молчание Индра.
— Приказа об отмене акции не было, — заметил Габчик. — Мы должны выполнить приказ. Мы уже с вами говорили на эту тему: приказы не обсуждаются. Это в частях Ваффен-СС можно обсуждать приказ командира, правда, только после его безусловного выполнения во время боя.
— Неужели? — удивился Индра. — Я такого не слышал. В этом что-то есть. Ну да ладно. Как идет подготовка?
— Мы решили устроить покушение в городе, — сказал Габчик, — От идеи с тросом пришлось отказаться. В городе больше шансов уйти без потерь после окончания операции.
— Жаль, что я об этом узнал только сейчас, — вздохнул Индра.
— Почему? — насторожился Габчик.
— Мы попросили достать для вас трос у одного из рабочих с «Колбенки», — пояснил Индра, — Трос он достал, но на этом попался, и его уволили за воровство. Работу, конечно, мы ему подыщем, но сейчас он сидит дома и не хочет выходить на улицу: ему стыдно. Все же отработал там тридцать лет. Он живет как раз в том районе, где живут рабочие с «Колбенки».
— Очень жаль, — вздохнул Габчик, — но, может, это и к лучшему. Представьте себе, что мы бы осуществили план с этим тросом, и он непременно попал бы в руки к немцам, и кто-то вспомнил бы об этом воровстве. Тут бы запахло виселицей, а не просто увольнением. Этого рабочего можно успокоить только тем, что после войны все встанет на свои места.
— Итак, вы решили осуществить покушение в черте города, — перевел разговор на другую тему Индра, — От меня что-нибудь требуется?
— Мы подыскали очень хорошее место, — сказал Габчик, — поворот около Кобылис. Но мы не можем целыми днями торчать на этом повороте. Нам надо, чтобы кто-то заблаговременно предупредил нас о выезде Гейдриха из Паненска-Бржежан.
Какое-то время Индра хранил молчание, потом сказал:
— Хорошо, у меня есть такой человек. Я договорюсь с ним. Но дайте мне слово, что проведете акцию только в том случае, если из Лондона придет подтверждение на проведение акции. Без подтверждения вы ничего предпринимать не будете.
— Хорошо, — кивнул Габчик. — Мы еще раз напомним им о вашей точке зрения и потребуем обязательного подтверждения приказа. Даю вам слово.
Прага, 11 мая 1942 года
От Малостранской площади к Граду тянется небольшая узкая улочка Неруды, а у самого поворота на Град от нее отходит переулочек Увоз. Здесь стоят старые дома с покрытыми мхом черепичными крышами, с маленькими квартирками. На первом этаже одного такого дома расположена часовая мастерская пана Йозефа Новотного, а над мастерской на втором этаже располагается его квартира. Сам пан Новатный весь день проводит на другой работе — он следит за часами в Граде, а в мастерской принимает и выдает заказы его брат Камил.
Вот к этому дому уже в сумерках и подошел Индра. Он условным звонком позвонил в дверь мастерской. Ему долго никто не отвечал: чтобы спуститься со второго этажа, требовалось время. Наконец, за дверями загремели запоры.
Пан Йозеф провел гостя на второй этаж в кухню, усадил за стол, поставил на плиту кофейник и только после этого сел за стол сам.
— У меня к вам огромная просьба, — начал Индра, — Мне надо было бы узнать в ближайшие дни точную дату и время выезда Гейдриха из Паненска-Бржежан. Время можно сообщить в последний момент, а вот дату хорошо бы знать заранее.
— Гейдрих каждый день приезжает в Град, — пожал плечами пан Новатный, — ну, разве что, за редким исключением.
— И все же, мне надо знать, что такого-то числа Гейдрих точно поедет в Град, и будет это примерно в такое-то время.
Пан Новатный задумался.
— Это, пожалуй, можно сказать только в том случае, если его заблаговременно вызовут в Берлин, — задумчиво сказал он, — В таких случаях известно время вылета, а перед тем, как поехать на аэродром, он, обычно, заезжает в Град.
— И часто такое случается? — поинтересовался Индра.
— Не так чтобы очень, — пожал плечами Йозеф, — но раз в месяц уж точно. Гитлер его любит и вызывает на все важные совещания.
— И когда это было в последний раз? — не унимался Индра.
— Где-то в середине апреля, — неуверенно ответил пан Новатный.
— Значит, можно ожидать, что в ближайшее время он снова поедет туда?
— Вполне возможно, мне это трудно сказать, — пожал плечами Йозеф.
— Вы можете получить эту информацию без всякого риска? — поинтересовался Индра.
— Эта информация не так уж и секретна, — заверил пан Новатный. — О предстоящей поездке знают очень многие, вплоть до машинисток, которые готовят документы. Начинается суматоха по всему Граду.
— А вам там доверяют?
— Вполне, — заверил Йозеф, — я бесплатно чинил часы многим офицерам, и они мне за это благодарны. Меня даже как-то раз возили в Паненске-Бржежаны чинить настенные часы в замке Гейдриха.
— Даже так? — удивился Индра.
— А что в этом такого? — в свою очередь удивился пан Новатный, — Немцы хозяйственный народ: если есть один часовщик, которому они уже платят, то зачем искать другого?
— Хорошо, будем считать, что мы с вами договорились, — кивнул Индра. — Какой знак вы нам дадите, когда будете обладать этой информацией?
Пан Новатный задумался, потом сказал:
— У меня на витрине стоят старые настенные часы «Павел Буре». Как только я получу нужную вам информацию, часы начнут ходить. Тогда срочно свяжитесь со мной, и я передам вам точную дату.
— Очень хорошо, — поднялся Индра, подумав о том, что в этом знаке есть какой-то скрытый смысл.
Прага, 14 мая 1942 года
