Владимир Сысоев - Первое задание
— Вы в самом деле не боитесь? — спросил искренне удивлённый Демель.
Наташа слегка встряхнула головой и провела ладонью по щеке, будто вытирая что-то, встретилась с Демелем взглядом и проговорила:
— Если вас не затруднит, раздвиньте, пожалуйста, эти тяжёлые знойно-оранжевые шторы на окнах. Какая безвкусица! А мне всегда почему-то казалось, что у вас неплохой вкус.
Майор никак не мог оторвать взгляда от лица Наташи, и вид у него в это время был глупый. Он не понимал, откуда она черпает силы. Искрящийся волею и уверенностью взгляд её тёмных, бездонных глаз казался ему непостижимым. Наташа вела себя так, точно не он, майор Демель, а она была хозяином положения. Шторы Демель раздвинул, но в комнате светлее не стало — за окнами было темно.
— Скажите, вы разведчица?
— А вы этого ещё не поняли?
— Задание?
— Я его уже выполнила.
— Директива по «Кроту» — ваша работа?
— Конечно!
— Где документ?
— В надёжных руках.
— Где? — Демель привстал над столом.
— В Москве!
Демель сел, заёрзал на стуле, вновь застучал пальцами по столу.
— Как погиб Шварц?
— Я же рассказала вам.
— То была ложь?
Наташа не ответила.
— Хорошо. — Демель опять привстал. — Скажите мне правду, это так важно для меня: вы его любили, и если да, то за что?
— Я вас считала более прозорливым. Любить Шварца! Разве может хоть чуть-чуть уважающая себя женщина полюбить глупого мужчину?
Демель почувствовал удовлетворение.
— А при каких обстоятельствах он всё-таки погиб? Согласитесь, что в вашем положении скрывать это не имеет смысла.
— А вам-то зачем? Что от этого изменится?
— Ничего, конечно, но я прошу сказать мне правду.
— Я убила его, — просто сказала Наташа.
— О! Вы, оказывается, способны на всё!
— А вы, видимо, считали меня замурзанной Золушкой, печально размышляющей о сказочном принце и хрустальных башмачках?
— Пожалуй, вы правы, — задумчиво сказал Демель, не спуская с Наташи глаз. Он был поражён изменениями, которые произошли с этой девочкой. Неожиданно, будто по мановению руки волшебника, из глупенькой, наивной, милой простушки Наташа превратилась в очень умную женщину, смелого, убеждённого в своей правоте бойца. Казалось, даже ростом она стала выше, осанка стала другой, еще более благородной.
— Наташа, — доброжелательно проговорил Демель, — вот вы мой враг, а мне жаль вас. Почему это?
— Не знаю. И не нужна мне ваша жалость, не нуждаюсь я в ней, тем более, что я не могу вам ответить взаимностью: мне вас совершенно не жаль.
— Меня? — удивлённо спросил майор. — Разве я похож на человека, нуждающегося в сочувствии?
— Во всяком случае больше, чем я.
Демель изумлённо раскрыл глаза.
— Вы окончательно поразили моё воображение. Многие на вашем месте потеряли бы над собой власть и разговаривали бы иначе. А вы полны самообладания и мужества. Это делает вам честь. А если ещё принять во внимание, что вы женщина… Не скрою, я уважаю таких людей.
— Благодарю. Это, пожалуй, самый яркий комплимент за всё время нашего знакомства, — сказала Наташа и бросила на Демеля быстрый взгляд. Глаза её сверкнули холодным огнём, напомнив блеск воронёной стали, красивой, строгой. Демелю показалось, что от глаз этой женщины протянулись к нему в сердце невидимые, но реально ощутимые крепкие нити, которые гудели, как провода на ветру, не давали сердцу покоя, порождая глубокую, необъяснимую тоску и даже страх.
— Наташа, — проговорил Демель после непродолжительной паузы, усилием воли сбросив с себя оцепенение, — мне очень хотелось бы быть не противником вашим, а другом. Скажите, зачем вы ввязались в эту историю? Вы чудесная, необыкновенная женщина, вы изумительно красивы и могли бы прекрасно устроить свою жизнь вдали от войны, убийств и всей этой грязи, которая вас теперь окружает.
— Вот я и устраиваю, — ответила Наташа, — на меня напали — я защищаюсь. Это так естественно и понятно.
— По-моему, это не лучший путь к счастью.
— Вы знаете другой?
— Не знаю, — задумчиво ответил Демель, — но и этот путь завёл вас в тупик, из которого нет выхода. Вы, к сожалению, убедились в этом.
— Нет, я уверена, что мой путь единственно верный.
— Но ваше поведение… ваши действия, извините меня, походят на авантюру. Вы наделали много глупостей.
— Может быть. У меня нет опыта. Это моё первое задание. Впредь я буду умнее.
Демель с сожалением посмотрел на Наташу.
— Вы уверены в победе русских?
— Конечно, — быстро ответила она, — сомневаться в этом теперь могут только недалёкие люди. Вы уверены в вашем поражении не меньше, чем я в нашей победе.
— Нет! — зло выпалил Демель.
— Доводы?
— Отдельные успехи или неудачи не могут определить окончательного исхода кампании. Наша армия ещё не сказала своего последнего слова, да и теперь она стоит совсем недалеко от вашей столицы. Мы умеем воевать и полны решимости довести войну до победного конца!
— Чепуха! Вы выдаёте желаемое за действительное и близки к тому, чтобы прочитать мне лекцию о величии Германии и исторической роли арийской расы. А мне, так же, как впрочем, и вам, всё это прилично надоело. Шварц очень любил высказываться и полемизировать, превознося Гитлера и фашизм. А ведь даже он, несмотря на свою природную ограниченность, знал, что всё это обман, который рано или поздно откроется. История навсегда похоронит ваших недалёких правителей и их сумасшедшие идеи. Но вы-то не Шварц, всё понимаете. Как вам не стыдно играть постыдную, недостойную человека роль?
— Однако, Наташа, вы слишком увлеклись. Интересный вы человек. Похоже, мы поменялись ролями, и не я вас допрашиваю, а вы меня. Абсурд какой-то! Но я отдаю дань восхищения вашей проницательности и глубокомыслию. Я знал, что вы красивы, знал, что умны, но не мог даже предполагать, насколько вы талантливы. Вы — прелесть! Вы чудо! И всё-таки вас повесят!
При последних словах вкрадчивый голос Демеля приобрёл злые интонации. Наташа уловила их совершенно чётко.
— Это уже лучше, откровеннее, по крайней мере, — сказала она грустно. — Но я не в претензии, если бы мы поменялись ролями, то вы получили бы то же.
— Довольно, — раздражённо перебил Демель, — покончим с лирикой, займёмся делом. Ваша ближайшая задача — вспомнить всех, кто так или иначе был связан с вами.
— Зачем мне напрягать память?
— Придётся.
— Нет!
— Заставим!
— Вот это уже почти совсем хорошо, всё стало на свои места.
— А вы как думали?
— Только так!
— Вот и прекрасно. А теперь я прошу ответить на мой вопрос.
— Извините, но вопроса я не слышала.
— Ваши сообщники?
— А… И вы всерьёз хотите получить от меня эти сведения?
— Надеюсь.
— И напрасно!
— А я уверен…
— Угрожаете? — спросила Наташа.
— Не то. Я, скорее, предупреждаю.
— Но не учитываете одного обстоятельства…
— Что имеется в виду?
— Зачем мне все эти детали и тонкости, если меня неизбежно повесят? Согласитесь, при такой мрачной перспективе я могу на ваши вопросы не отвечать. Не станете же вы меня убеждать, как это вы делали много раз на моих глазах с другими, что чистосердечное признание смягчит и так далее…
— Всё это верно, но и вы не полностью осмыслили ситуацию.
— Вы так думаете?
— Безусловно! Всё дело в том, что вы необычная пленница, и поэтому, если вы полностью раскаетесь и будете с нами откровенны…
— То петлю заменят расстрелом, — перебила Наташа. — Но раскаиваться мне не в чем, а откровенной я с вами была всегда. Это моя слабость.
Демель медленно провёл обеими руками по гладким, иссиня-чёрным волосам, встал и неторопливо пошёл через весь кабинет к окну. Поток света, проникающий из комнаты через стекло, растворялся в густой темноте. Демель пытался хоть что-то рассмотреть за окном, но чернота была непроницаемой, и только редкие пушистые снежинки, весёлые и неуловимые, мелькали перед его глазами.
Наташа, не отрываясь, смотрела ему в спину.
— При определённых условиях, — после длительного молчания проговорил Демель, — вам можно будет сохранить жизнь.
— Какие же это условия? — с интересом спросила Наташа.
— Работать на нас.
— А что — это мысль, — улыбнулась Наташа. — И если бы это зависело только от вас, мне кажется, мы могли бы договориться.
— Паясничаете? — спросил Демель.
— Нет, я вполне серьёзно.
Демель приблизился к столу, изучающе взглянул на Наташу.
— Я тоже скажу серьёзно: полностью ваша судьба от меня не зависит, но в определённой степени… И если вы действительно согласитесь работать на нас, я доложу по команде.
— Мне нужно подумать, — ответила Наташа, — выбор у меня, прямо скажем, невелик… Но я устала…
