Свен Хассель - Трибунал
Не обращая внимания на прохожих, Грегор стреляет по этим сапогам, но лишь попадает в шины финского артиллерийского грузовика. Вся улица в смятении. С грузовика спрыгивают трое полевых жандармов и открывают огонь не в ту сторону.
Несколько солдат из снабженческого корпуса говорят, что видели, как по улице бежали пятеро русских парашютистов, таща за собой на веревке немецкого генерала.
Малыш с Грегором вскакивают в десантную машину и едут за Зигом, который уже довольно далеко.
Зиг бежит по переулку, слишком узкому для проезда их машины.
— Теперь он попался! — орет Малыш, напоминающий бульдога, который нашел собаку, укравшую у него кость.
Они бегут следом за Зигом, уверенным, что удирает ради спасения жизни. Он клянет себя за то, что занялся шантажом.
Позади него двое убийц, несущихся с шумом двух скорых поездов через туннель, готовых сеять вокруг смерть и разрушение.
— Выходи, подлый пес, чтобы я мог всадить в тебя пулю, — орет Малыш. — Мы укокошим тебя! Будь уверен!
В переулке раздаются два выстрела, пули рикошетом отлетают от стен домов. Переулок длинный, но посреди него есть узкий боковой проход, в котором человек может скрыться, если знает, где он находится. Зиг знает. Несколько дней назад он схватил в этом проходе дезертира.
Зиг видит проход и едва не взлетает в воздух, сворачивая в него.
Через две с половиной секунды Малыш с Грегором пробегают мимо, обрызгивая талым снегом стены домов. Зиг видит только светло-серый котелок Малыша, глубоко натянутый на голову.
Переулок оканчивается стеной, торцовой стеной пятиэтажного дома. Малыш с Грегором замедляют шаг, высекая коваными сапогами искры из мостовой, и в изумлении смотрят на непреодолимую стену.
— Куда делся этот гад? — недоуменно спрашивает Грегор.
— Здесь он не мог перелезть, — отвечает Малыш. — По этой стене не взобраться даже финской кошке. Говорят, что страх может придавать людям крылья, но это такая же чушь, как и многое другое. Этот ублюдок сидит где-нибудь, дожидаясь пули. Помоги ему Бог, когда я вопьюсь зубами в его задницу. Я вырву ему глаза, а потом оторву уши. Какая крыса! Убегать так, когда мы идем застрелить его!
Они бесшумно поднимаются по какой-то черной лестнице и чуть ли не до смерти пугают старуху, спускающуюся с ведром мусора.
Малыш спрашивает, не видела ли она человека, которого нужно застрелить, и старуха швыряет ведро ему в голову. Он падает на спину, сбивает с ног Грегора, и они вылетают во двор.
— Ты уверен, что это был не он? — спрашивает Грегор, стряхивая с шинели картофельные очистки.
— Это была уродливая лопарка, — отвечает Малыш, выковыривая из ушей яичную скорлупу. — Она приняла нас за мусорные баки!
— Неужели мы похожи на мусорные баки? — спрашивает оскорбленный Грегор.
— В темноте легко допустить такую ошибку, — отвечает Малыш, — но Эмиль поплатится и за это! Я оторву ему яйца и затолкаю в его вонючую задницу!
Вскоре они замечают кого-то, стоящего возле стены в глубине переулка.
— Пресвятая Богородица, это он! — кричит Грегор и разряжает наган так быстро, что выстрелы звучат автоматной очередью.
Видимый тенью человек исчезает в воротах, оставив большую лужу крови. Кровавые пягна ведут в дом, но постепенно исчезают.
— Мы проделали в нем дырку, — удовлетворенно говорит Малыш и с презрением плюет на кровавые пятна.
— Он истечет кровью, как паршивая крыса, — говорит довольный Грегор.
— Однако если этот ублюдок выживет, нам придется скверно, — с беспокойством говорит Малыш.
— Думаю, можно вернуться и сказать нашим, что мы продырявили эту тварь, — решительно заявляет Малыш. — Кровь не могла вытечь из него, если он не ранен, так ведь?
— Они удавят нас, если узнают, что мы их обманули, — уныло говорит Грегор.
— Кончай ты ныть, — спокойно говорит Малыш. — Если мы проделали в нем недостаточно большую дырку, то вернемся и сделаем дело получше. Только он должен быть мертв. Черт, он потерял, по меньшей мере, пятнадцать литров своей крысиной крови, это больше, чем Бог дает людям!
— Это странно, — соглашается Грегор, — давай посмотрим еще раз. Я бы хотел иметь возможность сказать, что пнул его труп. Но тот, который мы видели, убежал, так ведь? А трупы бегают не особенно часто!
— Может, мы так напугали его, что он будет помалкивать? — говорит Малыш.
— Возможно, — соглашается Грегор, — тогда он переведется куда-нибудь подальше отсюда, чтобы мы не смогли до него добраться, и другие не узнают, что он еще жив. Это знаем только мы двое, и то не уверены. Давай будем искренне верующими. Мы верим, что он мертв!
— Послушай, — нервно говорит Малыш, сдвигая котелок на затылок, — Не думаешь ли ты, что мы ранили кого-то другого и видели его кровь?
— Думаю, так оно и есть, — убежденно говорит Грегор. — Этот тип был выше Эмиля. И, кажется, на нем была финская форма!
— Господи, Господи, — кричит Малыш, складывая руки, словно на молитве. — Давай больше не думать об этом! Если мы ранили какого-то финна, эти северяне пожалуются немецким властям. Эмиль знает, что мы преследовали его, и расследованием займется его отдел. Не нужно быть никаким Шерлоком-чертовым-Холмсом, чтобы выяснить, кто стрелял в этого заполярного героя!
— Ты прав, — уныло говорит Грегор. — Перспектива мрачная. Но в любом случае будем утверждать, что мы его прикончили. Не отходили от тела, пока не нашпиговали его пулями, ясно?
— Надеюсь, ты знаешь, что мы делали, — бормочет, кривя гримасу, Малыш, — только не забывай про Порту и Вольфа! Эти двое коварных типов будут расспрашивать всех и, если Зиг еще жив, наверняка это выяснят!
В этот же вечер на квартире Гофмана устраивается веселый праздник, Малыш и Грегор на нем почетные гости.
— Вот так мы обходимся с шантажистами, — восторженно кричит Барселона. — Никаких разговоров. Молниеносное действие!
Пиво сдобрено сливовицей, и веселость компании поднимается до небывалых высот. Пение слышно даже на позициях русских:
Denn wir wissen, dass nacht dieser
Not Uns leuchter hell das Morgenrot![97]
— Мы всадили ему пулю прямо между глаз, — с привычной легкостью лжет Малыш и даже сам в это верит. — Пули с чмоканьем входили в него! — похваляется он, с силой ударяя по столу обеими руками.
— И кровь била из него струями, — радостно улыбается Грегор. — Все вокруг было в крови! Она струилась по сточным канавам! Это походило на Стокгольмскую кровавую баню[98]!
— Перед уходом я всадил ему в задницу три пули, — нагло заявляет Малыш, сгибая указательный палец.
— Merde alors![99] Что вы сделали с трупом? — деловито спрашивает Легионер.
— Бросили в очень глубокий подвал, — с пылкостью отвечает Малыш. — Слышали б вы, как он шлепнулся на дно!
— Надеюсь, ты сможешь найти этот подвал снова? — спрашивает Порта с недоверчивым блеском в глазах.
На другое утро Гофман выводит их на чистую воду.
— Много вчера было крови? — саркастически спрашивает он, встав перед Малышом.
— Много, — заверяет его Малыш. — Литров двенадцать — пятнадцать, не меньше!
— А труп вы бросили в глубокий подвал? — продолжает Гофман.
— Честное слово, — торжественно заверяет Грегор. — Мы слышали тяжелый удар, когда он шмякнулся.
— Тогда, может быть, вам будет интересно узнать, что я только что разговаривал с этим трупом по телефону и что этот труп обещал обратить на нас очень серьезное внимание!
Малыш хочет повернуться и побежать со всех ног, но в живот ему упирается дуло автомата.
— Стой на месте, — угрожающе улыбается Порта. — А то покажу, как лживых ублюдков вроде тебя стирают с лица земли!
— Тут, должно быть, какая-то ошибка, — в смятении мямлит Грегор.
— Конечно! И очень большая! — рычит, скрежеща зубами, Гофман. — Но ясно одно. Я разговаривал с Эмилем Зигом. Может, вам также будет интересно узнать, что поступило сообщение о попытке убийства финского сержанта и что это дело поручено Зигу!
— Скверное дело, — вздыхает Малыш.
— Рассказывайте, — требует Порта, сузив глаза.
— Было темно, как у каннибала в заднице, — объясняет Грегор. — Мы стреляли в какого-то идиота, но, видимо, это был не Эмиль, раз герр гауптфельдфебель разговаривал с ним сегодня по телефону. Не часто бывает, чтобы звонили покойники!
— Нужно его прикончить, — решительно говорит Вольф. — Другого выхода просто нет.
— Еще бы, — замечает Порта. — Он опасен, как кобра в теплой постели, и теперь жаждет нам отомстить!
— А нельзя заявить на него в гестапо? — наивно предлагает вестфалец. — Шантажировать людей — это преступление.
— Ты до того туп, что вообще странно, как до сих пор живешь на свете! — презрительно кричит Малыш. — Только слабоумные просят гестаповцев о помощи!
— Предлагаю устроить налет на его берлогу и отстрелить ему башку, — говорит Грегор, наполняя стаканы пивом из запасов Вольфа.
