Марина Чечнева - «Ласточки» над фронтом
Татьяна Алексеевна замолчала, словно прислушиваясь к своим воспоминаниям. А мне припомнилась мартовская ночь сорок пятого года и полет на бомбежку переправы через Вислу. Таня вылетела в тот раз вместе с Любой Шевченко. Сверху не видно было никаких ориентиров — темнота надежно укрыла землю. Через пятьдесят минут впереди по курсу тускло засветилась извилистая лента. «Должно быть, Висла», — подумала Осокина и услышала хрипловатый голос штурмана:
— Впереди Висла. Разворот вправо.
Еще несколько минут полета, и самолет достиг цели. Огненными пунктирами засверкали внизу трассирующие пули пулеметов и снаряды эрликонов. С берега на берег через серую гладь реки перекинулась черная полоска переправы.
— Вижу цель!
— Поняла! Готовься, заходим!
Цель поплыла под крыло самолета. Земля все ближе, ближе. Уже ясно видны автомашины, двигающиеся с выключенными фарами, повозки, орудия. Внезапно, как это всегда бывает, застрочил крупнокалиберный пулемет. Немцы стреляли по нашему самолету — очередь прошла перед самым его носом.
— Люба, бомбы!
Машина вздрогнула и подпрыгнула вверх, освободившись от груза. Левую педаль до отказа, полный газ — по крутой спирали летчица уводила самолет из опасной зоны. И в эти напряженные мгновения летчица и штурман одновременно заметили на берегу громадные цистерны — склады горючего…
— Товарищ подполковник, задание выполнено, — докладывала летчица командиру полка после возвращения на аэродром. — На левом берегу Вислы нами обнаружены склады с горючим.
— Молодцы, девочки! Вы углядели, вам и честь уничтожить этот объект!
— Есть, уничтожить объект, товарищ подполковник.
Экипаж снова поднялся в воздух. Предутреннее небо начинало светлеть, и чтобы не обнаружить себя, шли к цели на максимальной высоте. Звезды бледнели и таяли. Слева и справа от самолета Осокиной в направлении к Висле машины однополчан летели бомбить переправу. От заранее намеченного пункта Таня повела свою «ласточку» в обход: прошла по-над берегом Вислы и вышла к складам с северо-запада. Результат бомбометания был отличным — это подтвердили экипажи Юшиной и Себровой.
77 боевых вылетов совершила Таня Осокина в 46-м гвардейском авиационном полку ночных бомбардировщиков. За успехи в боевой работе награждена вторым орденом Красной Звезды.
Шел к концу апрель. Дыхание весны и приближающейся победы кружило нам головы. Мы чувствовали, знали, что трудная дорога подходит к концу, с нетерпением ждали светлого дня. Улетая на задание, девушки обычно обращались к остающимся на земле подругам с просьбой:
— Девочки, если без нас вдруг о победе услышите, дайте знать ракетами!
Но случилось непредвиденное. Когда несколько наших девушек поехали на грузовике на аэродром, машина перевернулась. Кое-кто отделался испугом, ушибами, а Тане не повезло. Ей придавило ногу, раздробило голень, плечо. Победу Таня встретила в госпитале, в тяжелейшем состоянии после операции. Несколько длинных месяцев боролись врачи за здоровье летчицы. Отстояли, вернули Таню к жизни, к труду…
Мы встретились через двадцать два года после войны на традиционной встрече однополчан. К скверу у большого театра подошла женщина, в которой я не сразу узнала в прошлом невысокую, крепкую девушку с коротко остриженными белокурыми волосами, похожую на скромного паренька. Такой была Татьяна, когда мы летали в одной эскадрилье крылом к крылу. Долго проговорили мы с Татьяной Алексеевной. Она скупо рассказывала о себе, о выросшем сыне, о семье и работе, А мне хотелось знать все об этой замечательной женщине. Мы снова возвращались с ней в дни нашей огневой юности, вспоминали боевых подруг, не дождавшихся светлого Дня Победы, радовались мирной жизни…
Слово о нашей Кате
Москва. Декабрь 1943 года. Синие сумерки ложатся на заснеженный город. Далеко видна пустынная лента шоссе, припудренная сухим снежком. Машин маловато, но жизнь города не замирает. Спешат уверенные пешеходы, привыкшие к затемнению, неосвещенным улицам. Работают заводы и фабрики, учреждения и магазины.
Город живет нормальной жизнью. В зимние вечера москвичи могут пойти в кино, в театр, на концерт. Это снова становится привычным. И все-таки концерт, состоявшийся в один из декабрьских вечеров в Большом театре Союза ССР, был необычным. Первый большой концерт Всесоюзного смотра художественной самодеятельности учащихся трудовых резервов!
Москвичи останавливались и радостно переговаривались, завидев стройные колонны юношей и девушек, направлявшиеся к Большому театру. Играл оркестр, и в морозном воздухе ясно и чисто звенели молодые песни. Колонны юных шли на свой праздник. После двух с половиной лет войны, после бесчисленных проводов, горьких потерь какое волнующее счастье видеть молодые радостные лица, слышать звонкие песни и всем сердцем ощущать — Победа все ближе!
Катя Меснянкина вместе с тремя подругами по училищу шла в одной из колонн. Их направили на этот праздник как отличниц. Гордые, счастливые, шли девушки по улицам столицы.
Инициаторами этого концерта были Центральный Комитет ВЛКСМ и Главное управление трудовых резервов. Около 1500 человек приехали в Москву из разных городов и республик страны со своими программами, приготовили заключительный концерт и в течение недели выступали перед москвичами. Больше 20 тысяч жителей столицы встретились с юными артистами. Концертные выступления заканчивались массовыми народными митингами.
Позже, на фронте, Катя не раз вспоминала эти незабываемые минуты, рассказывала нам об удивительном, как сон, вечере…
Нарядный, торжественный зал Большого театра полон. Горят люстры. Все словно в мирные дни. В буфете даже можно купить конфеты, выпить газированной воды. Только холодновато в зале. Женщины кутают плечи в платки. Топлива пока не хватает. Но зритель горячий, да и со сцены несется столько тепла, столько счастливого света, что никто и не замечает прохлады…
Программу ведет москвичка Рита Лифанова. Комсомолка. Полиграфист. Тяжелые косы, счастливые глаза. Когда Рита объявляет выступления товарищей, щеки ее вспыхивают румянцем — она полна тепла и любви к людям.
Богата талантами наша молодежь. Ленинградец Юра Воронцов прочитал свои стихи о родном городе. На форменной гимнастерке у него медаль «За оборону Ленинграда» и комсомольский значок. Юра пережил блокаду, гибель родных. Помогал комсомольским бригадам на расчистке улиц. Ухаживая за ранеными, дежурил во время воздушных налетов. Через Ладогу Юру и таких же, как он, мальчишек и девчонок вывезли на Большую землю.
— Я и сегодня вижу его, худенького, бледного паренька с горящими глазами, — рассказывала нам Катя. — Когда он читал свои стихи о Ленинграде, о людях, стоявших насмерть у его рубежей, его нельзя было слушать спокойно. Какой это был вечер! Откуда только не было ребят — из Ташкента, Свердловска, Челябинска, сколько песен, плясок, стихов! Зал встречал выступления горячими аплодисментами, заставлял повторять каждый номер. Труппа Большого театра была в эвакуации, и наш концерт впервые за долгое время заставил звучать прославленный зал театра.
…О концерте говорили не один день. По просьбе москвичей его повторили в Колонном зале и филиале Большого театра. Из юных артистов была организована бригада, которая выехала на фронт с концертной программой и вручила одной из воинских частей подарок — танк, сделанный руками учащихся трудовых резервов.
Через несколько дней Катя Меснянкина вернулась в 1-е Высшее военное авиационное училище связи, где она училась после окончания в 1942 году десятилетки. Здесь готовили метеорологов-синоптиков.
8 1941 году, когда началась война, Катя только что закончила 9 классов. Она сразу же решила идти на фронт, но в военкомате ей твердо сказали:
— Несовершеннолетних не берем. Учись, девочка, хорошенько.
Только учиться — казалось мало, поэтому Катя решила пока работать на заводе, чтобы хоть чем-то быть полезной. Весной 1942 года закончила десятый класс и снова пришла в военкомат. Сначала даже заявление у нее не принимали, но она не сдавалась — приходила снова. Наконец ей предложили учебу в 1-м Высшем военном авиационном училище связи. Завод не хотел отпускать контролера механического цеха Меснянкину, но девушка опередила всех — ушла в армию, не уволившись.
В школе Катя мечтала об авиации, а учиться пришлось на метеоролога. Сейчас она утешала себя: «Ну, ладно, все-таки буду обслуживать авиацию». Училась старательно, ее часто ставили в пример. Но однажды от командира роты Меснянкина услышала, что из Военно-Воздушных Сил пришел приказ об отборе нескольких девушек для переучивания на авиационных штурманов, и тут же подала заявление. Отбирали тех, кто окончил десять классов, отлично учился и имел хорошее здоровье. Катя прошла…
