Эдмунд Низюрский - Всегда на страже (сборник)
Потом мне случилось несколько раз бывать у тебя на другой заставе.
Ты освоился на новом месте удивительно быстро, у тебя был «железный» контакт с рыболовецким колхозом, к вообще ты был весь в работе - здесь тебе было где развернуться, куда приложить свои силы. Ты отстроил новые складские помещения, заимел списанный колхозом старенький грузовичок и заставил его бегать… А осенью тринадцатая застава сдала инспекторскую проверку на «отлично». Это была уже третья твоя «отличная» застава. Ты был награжден медалью «За отличие в охране государственной границы СССР».
Зимой я побывал у вас в последний раз. Я уезжал в Москву и приехал проститься. С тех пор мы не виделись. Правда, я не терял тебя из виду - несколько писем, рассказы знакомых, сослуживцев, я знал, после четырехлетней службы на Курилах ты перевелся на Запад в Брестский пограничный отряд и служил там на двух заставах. Знал я и то, что и эти две заставы ты вывел в «отличные», И что семейство твое в порядке: Женя, как ты любил говорить, осуществляет общее руководство, а девчата растут и набираются ума…
А потом в 1964 году ты якобы перекочевал в Молдавию, и тут твой след затерялся. И вот сегодняшний этот неожиданный телефонный разговор…
Так, значит, вот ты куда забрался, Николай Павлович, на самый юг виноградного края, А девчата твои, говоришь, выросли? Это я и без тебя знаю. Десять лет - это все-таки десять лет! Марина уже кончила школу, работает, совсем самостоятельный человек - как-никак семнадцать лет выслуги на границе, это кое-что значит! Да и Наташка, наша курильчанка, тоже уже ветеран границы. Интересно, Николай Павлович, будут они вспоминать эту свою кочевую пограничную жизнь, когда станут совсем взрослыми? Ты-то, я знаю, на досуге уже подсчитал, что только в школу и обратно Маринка и Наташка накрутили за годы учебы такой километраж, что можно было бы уже пять с лишним раз объехать нашу Землю по экватору! Ну что ж, внушительно, но я лично уверен, что самые счастливые путешествия еще впереди…
Самолет заложил крутой вираж и пошел на посадку.
Под крылом был город, не большой и не маленький, обычный, особенно с высоты.
Мой майор проснулся окончательно. Он огляделся вокруг, посмотрел в иллюминатор, зевнул и сказал: «Что-то слишком быстро мы прилетели».
Я хотел ответить ему, что полет этот длился ровно десять лет, но промолчал, потому что эта тайна принадлежала только нам с Николаем Павловичем, исключительно нам двоим, и майор все равно ничего бы не понял.
Внизу мелькнула посадочная полоса, и самолет начал быстро снижаться.
Сейчас я возьму свой багаж, обойду здание аэровокзала и отыщу твой зеленый армейский газик, который ты прислал за мной. И я поеду к тебе. Шестьдесят километров - это не так уж много. Больше осталось позади. Я проеду весь этот путь с картой в руках и постараюсь запомнить эту дорогу, чтобы уже никогда ее не забывать. А потом мы въедем в село, и я сразу увижу твою заставу. Машина остановится у ворот, и мы пойдем друг другу навстречу. Интересно, изменился ли ты за это время? По-моему, нет. Такие люди, как ты, долго не стареют. Мы крепко пожмем друг другу руки и трижды по русскому обычаю обнимемся. И первое, что я у тебя спрошу: «Как служба, Николай Павлович?
ВАЛЕНТИН МЫСЛИВЕЦ
ШКОЛА МУЖЕСТВА И БДИТЕЛЬНОСТИ
Очерк
В свое время на службе, обучаясь специальности радиометриста в пограничной морской школе, я услышал такие слова: кто на границе не бывал, тот и горя не видал. В те дни, правда, мы - сильные, натренированные, готовые задержать, казалось бы, любого нарушителя границы - особенно не вдумывались в смысл сказанного. Твердо знали одно: пограничная служба на суше и на море - это прежде всего труд, труд напряженный, нужный, ответственный. С душой трудились мы в учебных классах, на тактическом поле, на стрельбище, на ночных дежурствах на радиолокационных станциях. Каждое напоминание о том, что народ поставил нас беречь рубежи Отечества, заставляло чаще биться наши сердца, обращало к мысли о том, кем бы каждый молодой человек был, что бы делал, если бы не было за спиною такой могучей, цветущей державы, такой до боли милой, родной до слез, единственной на свете земли. Мы и сами не замечали, как ежедневно набирались мужества, сил, ловкости - качеств первых чекистов Страны Советов.
В трудные минуты, которые на службе случались нередко, надежной помощницей нам была пограничная дружба - по-мужски сдержанная, но необычно сердечная, самая верная.
В пограничных войсках богатые традиции. Особенно мы гордимся подвигами тех первых советских часовых, которые в двадцатые годы учились у ленинской партии, ее руководителей мужеству, непоколебимости, бдительности, стояли на охране завоеваний Октября. Мы делали все, чтобы их боевая служба, их пролитая кровь, их отданные за народное дело жизни не исчезли бесследно, не забылись.
И всегда с нами были герои сорок первого, которые росистым июньским рассветом стали железным щитом против закованных в броню, вооруженных до зубов гитлеровских полчищ - до последнего дыхания защищали от врагов каждую пядь священной советской земли.
Многому мы научились у воинов послевоенной границы, которые преградили путь в нашу страну десяткам и десяткам шпионов и диверсантов империалистических разведок.
Своеобразное соревнование развернулось было среди курсантов морской пограничной школы за право попасть на службу в Краснознаменный Западный пограничный округ, где помимо людей в зеленых фуражках верно служат на седой Балтике морские пограничники. Не многим, правда, выпало счастье продолжить легенду - на других морях и океанах тоже требовались специалисты.
Встреча с пограничниками для меня - всегда волнение, радость. Особенные чувства полнят душу при знакомстве с часовыми западных рубежей, на которых соленая балтийская волна не раз подымала на гребне самого.
О последней встрече с пограничниками Краснознаменного Западного пограничного округа и рассказывается в этом очерке.
На одной из застав Краснознаменного Западного пограничного округа служит отличник боевой и политической подготовки сержант Алексей Любецкий.
- Наше подразделение,- говорит Алексей Петрович,- вот уже три года носит звание отличного. Наша застава находится в горах…
Мест, красивее Карпат, вблизи, кажется, и нет. На крутых склонах, как видит глаз, тянется к небу смешанный лес. Лоси, кабаны, зайцы, другая дичь даже не прячутся от вооруженных людей в военной форме. Воздух чист и свеж, наполнен густым запахом смолы и разнотравья. С шумом и звоном проносятся по каменистым крутым протокам белопенистые ручьи. А водопады - глядеть не наглядеться! Спиралями вверх, как пружины, взмывают узкие горные дорожки. На высоте - голубой простор, приволье. Альпийские луга усеяны густою травой и душистыми яркими цветами. И над всем этим - могучие буки, как маяки, разносят неповторимую мелодию пастушьей трембиты…
Нетронутая, величественная, просто сказочная природа вокруг заставы, на которой служит Алексей Любецкий.
И не хочется верить, что среди таких лесных красот вдруг может запутаться какой нарушитель. Но граница есть граница. Не перевелись еще любители проверок, как надежно охраняются наши рубежи…
В сумерках пасмурного летнего дня на заставу поступил сигнал:
«Трое неизвестных идут к границе».
Недолгими были сборы тревожной группы. Со стороны могло показаться, что шофер Шестопалов специально ожидал команды. В считанные секунды подогнал он машину. Здесь уже в полной боевой готовности его ожидали заместитель начальника заставы лейтенант Петров, сержант Любецкий, инструктор службы собак Рудецкий с овчаркой Дингой. Еще к вездеходу успел, как бы просясь взять с собою в поиск, дикий козленок которого ранней весной, маленького и обессиленного в горах на снегу подобрал прапорщик Муршудов.
С козленком этим, пока он стал на ноги и привык к порядкам, было немало забот. Никак не хотел он пить молоко. А без еды откуда же возьмется сила у животного?
Майор Тюрюкин - начальник заставы - посмотрел на почти бездыханного козленка, махнул рукой, усмехнулся и сказал:
- Нечего делать вам, ребята. Лучше бы поиграли в шахматы или так чем занялись,
- Поставим козленка на ноги,- опуская мордашку козленка в тарелку с молоком, ответил прапорщик.- А то я все время думал, чего это недостает на нашей заставе.
- Все равно сбежит! - убеждал Муршудова майор.- Как волка ни корми, а он все равно в лес глядит.
- У нас в Армении диких коз приручают,- не отступался от своего прапорщик.- Какое густое молоко дают, Василий Евгеньевич! От туберкулеза им излечиваются.
