П. Курочкин - Курс — пылающий лес. Партизанскими тропами
нас легко можно было обнаружить издалека. Гранаты бро сали с большим опозданием. Надо
бро сать перед идущей машиной, а мы вслед ей...
- Не беда! - беспечно отмахнулся Леонид Баранов. - Так случило сь. У мо ста-то мы вон
как их расчехво стили! Подчистую!
- Победой у мо ста нечего кичиться, - возразил Петр Евсеев, - там мы напали на пьяных. А
были бы немцы трезвыми, еще неизвестно, чем бы все кончило сь.
- Петр прав, - поддержал я Евсеева.
Мы были крайне удручены неудачей, хотя потом оказало сь, что засада наша не была
безрезультатной.
На другой день я встретился с Сергеем Крисковцом, и он, загадочно улыбаясь, спро сил
меня:
- Михаил, это ваша работа с легковиком?
Но я сделал вид, что не понимаю, о чем он говорит.
- Так ты не знаешь, что вчера подбили немецкую машину?
И стал мне рассказывать, как неведомые партизаны громили врага.
Оказало сь, что тот легковик не дотянул даже до деревни. У него были про стрелены
шины на задних колесах, пробито боковое стекло, а самое главное - ранен офицер. Немцы
ругались. Всех в селе называли партизанами. Но расправляться с мирными жителями им было
некогда - срочно уезжали на фронт.
Весть о партизанах разнеслась по всему району. Она быстро обрастала легендами...
В деревне Великая Старина многие мужики были мастерами по изготовлению ободьев
для колес, дуг, бочек. Одним из таких мастеров был и Евлампий Гавлик. Я его уже знал.
Худощавый, среднего ро ста старик лет шестидесяти, он был не по годам подвижен. В
деревне считали, что он знает в лесу каждый пень. И вот как-то Евлан пустил слух, будто
видел партизан. В лесу их, по его словам, "темная хмара", и все со станковыми да ручными
пулеметами.
Однажды встретились мы, я и говорю ему:
- Дедушка Евлан, вы тут распро страняете слухи о партизанах, будто их "темная хмара".
Зачем это?
Дед лукаво улыбнулся мне и обычной своей скороговоркой ответил:
- Вишь, мил человек, видел я или не видел, то дела не касаемо. А только пущай те
супо статы сатанинские, полицаи да всяческие германские прихлебаи верят, что в лесах
народилась новая Красная Армия, да такая, что с нею и не совладать. Так оно и нам, про стым
людям, спокойней будет. Глядишь, менее беспутствовать будут ироды сатанинские, боязно
будет им руки-то распускать. Прав я, аи не прав? - И, приблизившись к самому моему лицу,
Евлан тихо добавил: - А касаемо вашей землянки, то ее почти от земли и не видно. Вот только
днем в ведрую погоду вы лучше не топите. А то смотрю как-то, а елка дымит в небо, как
труба самоварная. Вы больше по ночам обогревайтесь. Ну а если днем, то поманеньку,
сухими дровишками, чтоб дыму меньше. А вообще знай, дорогой товарищ командир,
случись на деревне какая тревога, враги против вас что удумают, Евлан бро сит свою хату,
пусть горит или в тартарары провалится, все бро сит Евлан и первым побежит упредить вас.
Спро сишь, почему? Да потому, что все понимаем так: вы тут о стались наша единая защита,
наша надежа. Без вас мы и вовсе о сиротеем. Вот так, мил человек, товарищ красный
командир.
* * *
Еще когда мы только по строили землянку, Лев Астафьев проник в заброшенный
деревенский клуб и в куче хлама нашел старенький радиоприемник. И хотя питания к нему не
было, он его забрал. А теперь Евсеев и Сычев принесли ему батареи. "Одолжили" у
гитлеровцев, проезжавших по шо ссе на легковой машине.
- Ну а сами-то гады где? - первым делом спро сил я.
- Кончили воевать, отдыхают в кювете. Не волнуйся, командир, на этот раз мы учли все
прежние промахи. Засаду устроили в лесу, где огромные деревья подступают к самой дороге.
Каждое дерево - крепо сть! Гранату я бро сил с точным расчетом. Ну да это все теперь
позади! - отмахнулся Иван. Пусть Лев скорее налаживает радио. А мы его заранее премируем. -
И он до стал из трофейного рюкзака добротные сапоги.
Лев благодарно обнял его. Но сапоги пока отложил, а кинулся к приемнику и стал
прилаживать батареи.
Лев Анатольевич Астафьев до войны был начальником радио станции артиллерийского
полка. И вот теперь на него были все наши надежды. Мы окружили его и с нетерпением
ждали, что будет, заработает ли наше радио? Затаив дыхание, смотрели мы на радиста,
расположившего ся на полу нашего жилища. Лев что-то подвинчивал, подкручивал, даже на
язык пробовал проводки и ни слова не отвечал на наши нетерпеливые вопро сы. И вдруг,
словно струна лопнула, - что-то взвизгнуло, зашипело, затрещало. У нас, казало сь,
о становило сь дыхание. Но треск быстро умолк. И это нас бро сило в холодный пот. Волнение
