Владимир Першанин - Прорыв «Зверобоев». На острие танковых ударов
– Ползем дальше… нельзя останавливаться.
Самоходка Чистякова прошла рядом. Олег хотел показать направление, но старший лейтенант видел вспышки. Машина с ходу обрушилась на пулеметное гнездо. Успел выскочить унтер-офицер и побежал вдоль траншеи.
– Нет, гад, тебя мы не упустим!
Олег хотел взять унтера живым, не сомневаясь, что тот, чудом выскочив из-под гусениц, не способен на активное сопротивление. Дал одну-вторую очередь на бегу:
– Стой, тебе говорят! Хенде…
Взводный еще плохо знал врага и закончить фразу «руки вверх» не успел. Унтер, прошедший Грецию, Югославию и третий год воевавший на Восточном фронте, выдернул из кобуры «парабеллум». Пули прошли рядом, одна обожгла бок, вырвав клок гимнастерки.
Все это было настолько неожиданно, что Пухов не успел испугаться, а лишь машинально нажал на спуск автомата. Затвор, лязгая, подавал в ствол патроны, вспышек при солнечном свете видно не было. Унтера сбило с ног, пистолет отлетел в сторону, а младший лейтенант все давил на спуск.
Он не чувствовал боли и никак не мог прийти в себя от близкого дыхания смерти. Кое-как вставил запасной диск, пальцы дрожали и не слушались. Унтер-офицер лежал в пяти шагах в излохмаченном пулями мундире. Сержант подобрал «парабеллум», снял часы, достал из кармана убитого документы, протянул все это младшему лейтенанту.
– Часы себе оставь, – хрипло проговорил Пухов. – У меня есть.
– Надо бы гимнастерку снять, – сказал сержант. – Зацепил он вас, гад. Давайте помогу.
Вдвоем стянули гимнастерку. Пуля прошла вскользь, надломила ребро. На перевязку ушли два пакета. Снова одеваясь, младший лейтенант Пухов почувствовал тошноту и слабость. Заметив это, сержант предложил:
– Может, в санчасть проводить?
– Нет, нет… потом.
Пехота уже хозяйничала в траншеях и блиндажах, добивая сопротивлявшихся немцев и собирая трофеи. Нескольких солдат взяли в плен. Их торопливо допрашивали Фомин и начальник особого отдела.
Танки и самоходки продвинулись еще километра на три и уткнулись в заболоченную пойму. Отступая, немцы взорвали бревенчатую гать, а из глубины леса вели огонь гаубицы-«стопятки». Машины рассредоточились, укрываясь от густо летевших снарядов.
Один из фугасов весом пятнадцать килограммов «обновил» самоходку ИСУ-152 из батареи Глущенко. Удар был крепкий, но броня толщиной девяносто миллиметров выдержала попадание. Оглушенный экипаж выскочил наружу. У наводчика текла кровь из ушей, остальные получили легкие контузии.
Несмотря на то что наводчика пришлось отправить в санчасть, экипаж новой машиной остался доволен.
– Хрена с два такую плиту на дурака пробьешь, – хлопал ладонью по вмятине заряжающий.
А Шаламов, который не мог просто так сидеть без дела и задавал тон, как петух в курятнике, приказал своим «тридцатьчетверкам» открыть огонь по гаубицам. Били наугад, не видя вспышек, и толку от такой стрельбы получалось немного. Вмешался Фомин, дал указание танки замаскировать.
– Угомонись, Шаламов. Побереги машины для наступления.
Нашли двух толковых корректировщиков. Они с высоких тополей определили примерное местонахождение вражеских гаубиц. По ним открыли огонь первая и вторая самоходные батареи. Били не так часто, как скорострельные танковые пушки, но тяжелые осколочно-фугасные снаряды заставили немецкие гаубицы замолчать.
Вскоре над головой пронеслась девятка штурмовиков Ил-2 в сопровождении истребителей. В лесу начали взрываться стокилограммовые бомбы, оставляя дымный след, летели ракеты. Затем ударили скорострельные пушки и пулеметы. Впереди что-то горело, ахнул раскатистый взрыв (видимо, накрыло склад боеприпасов), ветер тащил хвост маслянистого дыма.
Бомбежку приветствовали с энтузиазмом! Подкидывали вверх шлемы, каски, десантники орали и всаживали автоматные очереди в сырой осенний лес.
– Чего радуетесь? – выскочил из своей машины комбат Антон Болотов. – А ну, прекратить стрельбу!
Настроение у майора было паршивое. Утонул один танк, сгорел другой. Третий, с порванной гусеницей и выбитым колесом, ремонтировали, но сумеют ли поставить на ход, комбат сомневался. Потеря трех машин в самом начале наступления портила настроение. Раздражал слишком бодрый и энергичный комбат Шаламов.
– Чего радуешься? У тебя тоже три танка подбили, а ты того и гляди запляшешь.
Однако зубастый капитан за словом в карман не лез.
– В бою подбиты, а не в болоте утонули. Заметь это, Антон Болотин. Фамилия у тебя говорящая. Экипажи большей частью уцелели, а за погибших товарищей мы отомстили. Два немецких «панцера» сожгли, орудий штук пять, минометную батарею. – Юрий Шаламов не спеша загибал пальцы, перечисляя славные дела своего батальона. – Фрицев с полсотни передавили да из пулеметов постреляли…
– Там у немцев всего пушек-то две батареи было. Ты, что ли, все подавил?
– Не все, но большую часть.
Подъехал полковник Полищук и прекратил спор. Батальон нового командира Шаламова действовал активно. Полищук это отметил, похвалили капитана. А некоторые офицеры, глядя на расторопного комбата, переговаривались между собой – этот далеко пойдет.
– Если на снаряд не нарвется, – желчно вставил Антон Герасимович Болотов.
Прибыл саперный батальон. С ходу взялись прокладывать гать. Оттаскивали в сторону измочаленные, переломанные бревна, валили сосны и укладывали их в холодную жижу. Хилые осины и мелкий подлесок для настила не годился. Приходилось подвозить деревья из соседнего леса и окрестных холмов.
Пару раз налетали истребители-штурмовики «Фокке-Вульф-190». Скоростные машины, кроме бомб-«полусоток», имели по четыре авиапушки и два крупнокалиберных пулемета.
Первый налет оказался неожиданным. «Фоккеры» шли на высоте трехсот метров. Были убиты и тяжело ранены человек двадцать саперов, сгорел «студебеккер». Вторую четверку «фокке-вульфов» встретили огнем спаренные 20-миллиметровки, установленные на бронетранспортерах «Скаут».
Штурмовик нарвался на трассу пушечных снарядов, дернулся, стал набирать высоту, затем штопором пошел вниз, взорвавшись где-то посреди болота. Но три остальных «фоккера» разбили близким попаданием бронетранспортер и повредили бомбой одну из самоходных установок.
Мстя за погибшего летчика, все три штурмовика, не обращая внимания на огонь с земли, спикировали еще дважды, выстилая полосу светящихся трасс. Когда самолеты улетели, насчитали более сорока человек погибших, догорали «студебеккер» и тягач. Срочно эвакуировали раненых, которых оказалось около сотни.
Удачно пробитая брешь в немецкой обороне, уничтоженные танки и пушки, чему радовались поначалу бойцы, сменилась на угрюмую решительность.
– Держитесь, сволочи! Саперы гать проложат, вломим вам как следует.
Наблюдатели, взобравшись на высокую ель, рассмотрели в вечернем тумане каменный городок на возвышенности за болотистой низиной. Каких-либо укреплений не увидели. Командир дивизии, не дожидаясь, пока полностью проложат бревенчатую гать, приказал провести разведку силами танковой роты.
Выбор пал на батальон майора Болотова.
– Тебе не привыкать в болоте тонуть, – вроде в шутку заметил комполка Полищук. – Возьмешь штук двенадцать танков, десант, мотоциклы разведки и отправляйся выполнять задачу.
– Прямо сейчас? Ночью? – переспросил комбат.
– Хоть прямо, хоть криво, – разозлился полковник. – Приказ слышал?
Антон Болотов был опытным и рассудительным командиром батальона. Поэтому послали именно его. Смягчая тон, комполка добавил:
– Действуй осторожно. Ну, а если выбьешь фрицев из городка, орден за мной.
– У меня их хватает, – с непривычным для него вызовом ответил комбат. – Людей бы не погубить.
Полковник промолчал, дав понять, что разговор закончен.
Болотов сумел ночью перебраться через сырую низину, оставив в трясине лишь один танк, у которого расплавились подшипники. Остальные с десантом на броне и три мотоцикла разведки осторожно приближались к городку.
Последнее сообщение, которое приняли от комбата, было коротким:
– Вижу дома. Фрицы, похоже, отступили. Двигаемся вперед.
На какое-то время установилась тишина, а затем обрушились приглушенные ночным туманом звуки боя. Стреляли орудия, пулеметы, раздавались взрывы. На рассвете прибыл разведчик-мотоциклист. В коляске находились двое раненых. Голова сержанта была обмотана окровавленной тряпкой.
– Побили роту. И танки, и десантников, – жадно глотая холодную воду, докладывал он. – Засада там.
– Комбат Болотов жив?
– Не знаю. Послал меня вывезти раненых и сообщить вам, что жителей эвакуировали, а фрицы в домах прячутся. Стены толстенные, бьют из «фаустпатронов» и пулеметов. Мясорубка сплошная.
С танками майора Болотова пытались связаться по рации. Ни одна машина не отвечала.
Глава 10. Город-ловушка
Первая рота батальона Шаламова выбралась из месива грязи, ломаных бревен и выползла наверх. Следом шла батарея самоходных установок Чистякова. За ними следовала вторая рота, состоящая из семи танков.
