Игорь Моисеенко - Сектор обстрела
— А, мать твою… — выругался Лебедев и тут же спохватился: вспомнил, кого везет.
Алексей ничего не видел кроме таблички «Дети» под лобовым стеклом «Икаруса». Психологический шок — тоже защитное свойство организма. До сих пор он не плакал. Но сейчас глаза начала заволакивать непрошенная влага. Он хлопнул дверью и начал пробираться к военкомату самостоятельно.
— Куда ты?.. — только и успел процедить Лебедев. Ему ничего не оставалось, кроме как искать способ разминуться с автобусом.
Провожать всю эту ораву военком уже не стал — никаких эмоций не хватало. Связь ему так и не наладили. За последние дни майору настолько растрепали нервы, что он решил сам поковыряться в аппарате — успокаивает. Получалось не очень. Прямо на соленоид с сигареты сорвался столбик пепла. От неожиданности рука дрогнула — болтик из-под отвертки полетел в известном ему одному направлении.
— Куда ты?.. — крякнул ему вслед майор.
В его столе можно было откопать все, что угодно. Уж подобный болтик — точно. Он дернул за ручку ящик — отвертка покатилась под стол. Дотянуться до нее он так и не смог: пуговица рукава зацепилась за провод — аппарат, грохоча всеми своими потрохами, полетел на пол. Собрать все это теперь можно было только промышленным компрессором.
— Та, што цэ такое!? — зарычал майор.
Дверь отворилась без стука. Военком вспыхнул как сухая солома:
— О! Явление Христа народу! И кто к нам пришел?! Сам товарищ Белоград пришел… Или ты уже господин у нас?
Алексей застыл у порога, не сказав ни слова. Майор не удержался от искушения подойти поближе и заглянуть Белограду-старшему в глаза:
— Сам пришел… Без конвоя?.. Или конвой ща подтянется? А? А я уже сутки конвой жду? Просто, извелся уже. Аж похудел в ожидании!
Майор выглянул в коридор:
— Конво…ой!? Где конвой?
В дверном проеме появился крайне «взъерошенный» Лебедев. А военком продолжал паясничать:
— О! Про вовка промовка. Ты че, телепат, что ли?
Лебедев переступил через телефонный аппарат и уселся на единственный в кабинете стул для посетителей.
— А у меня тут гости. Знаешь, кто этот типчик?
— Знаю. Успокойся. — Лебедев не знал с чего начать.
— Успокойся? Ты говоришь, успокойся? Он мне дело состряпал, а я успокойся? А чья подпись на телеграмме стоит… твоя, или военкома? С кого погоны слетят? И это, если еще докажу, что я не причем. А этот… папаша… стоит… губки кусает. Ты думаешь, он признается, что я тут не причем? Только хрена тебе, пап…паша, мы уже в часть сообщили.
Только при этих словах Алексей начал подавать признаки осмысления. Только сейчас он начал воспринимать происходящее. В его глазах нарастал ужас:
— Что?.. Что ты сказал?
Военком не понимал, что делает:
— Хрена у тебя чего вышло. Твой выблядок до жидовской пасхи торчать там будет, пап…паша. А когда еще и бойцы узнают, как он из армии слинять пытается…
Алексей уже готов был в горло майору вцепиться:
— Что ты сказал, падло!?
Военком вскипел:
— Что…о? Ты еще тут…
— Да заткнешься ты, в конце концов?! — не выдержал Лебедев.
У Алексея подкосились ноги. Он прислонился спиной к стенке, но все равно начал сползать на пол. Лебедев бросился к нему. Ломая дрожащими руками спички, Военком попытался прикурить:
— Чё ты еще цацкаешься с ним?
— Заткнись!.. — рявкнул на майора Лебедев, помогая Алексею сесть на стул.
Особист налил Белограду воды и швырнул на стол новую справку:
— На вот! Я все проверил. Все там правильно.
Первым делом майор обратил внимание на подпись:
— Так это… Это начмед подписал?
— Начмед! — подтвердил Лебедев.
Военком совсем растерялся:
— Да, начмед. А чё ж ты вчера… вчера нельзя было этого сделать?.. Ну, тогда все нормально.
Взорвался Алексей:
— Нормально, говоришь?! Сука ты… Нормально у тебя теперь!?
— Ты содержание прочитай, — посоветовал майору Лебедев.
Военком снова принялся читать:
— Дана: для предьявления в военкомат… Белоград… умерла… Восьмого, ноль третьего… Умерла?.. Как это… умерла?.. А мы тут…
Майор не нашел телефона на столе. Не издав ни звука, он бросился к двери:
— Грищенко!.. Грищенко, мать твою!.. Начальника канцелярии, ко мне!..
Глава тридцать первая
…Похоже, пару секунд душман уговаривал себя сделать спасительный рывок. Белограду, чтобы послать следующую пулю, этого времени было вполне достаточно.
— Мочи его, Дан! — заорал Кузнецов…
— Получай, ссучара! — прошептал Белоград, нажимая на курок.
Через полсекунды он снова вернул прицел к точке прицеливания. Как в немом кино, он увидел на месте руки фонтан крови. От плеча оторвалась кисть и вместе с автоматом полетела вниз по крутому склону. Перекатываясь по камням, ствол изрыгнул короткую очередь и затерялся в какой-то расщелине. Видимо, во время попадания пули сухожилия рефлекторно сократились, и палец нажал на спусковой крючок.
У Богдана неожиданно промелькнуло удивление: "Зачем ему понадобилось при рывке палец на курке держать?"
— Есть! — констатировал старлей и дальше, совсем уж неприлично для командира роты, радостно закричал. — Ты ему руку срубил вместе с автоматом.
— Гильза, товарищ сержант! — заорал одновременно с ним Маслевич.
Белоград в азарте не заметил, что затвор замер, заклинив патрон в казенке. Он не мог оторваться от развернувшейся в фокусе прицела картины. Но ствол все равно нужно было заряжать. А душман, если еще раз и дернулся бы, то не скоро. Ему еще нужно было прийти в себя от шока и боли.
Богдан развернул винтовку к Маслевичу:
— Быстро!
— Теперь ему и отстреливаться не чем! — продолжал веселиться ротный.
Маслевич затолкал шомпол в ствол и резким ударом ладони попытался выбить гильзу. Безуспешно… Ничего, кроме боли в руке, он не добился. Дрожащими руками Маслевич схватил ближайший камень и засадил им по шомполу. Освобождая патронник для очередного патрона, гильза вылетела с тонким медным звоном.
Перенося винтовку обратно, Богдан дослал затвором следующий патрон. Его лицо сияло зловещей улыбкой: "Пока все идет, как положено".
В ту же секунду противоположная сторона взорвалась шквалом огня. Вопли раненого, очередь из ППШ лишь на короткое время ошеломили противника. Несомненно, кто-то еще наблюдал за шурави. И манипуляции Белограда с винтовкой тоже не осталось незамеченными. Поток пуль зашелестел над вершиной. Увесистые шлепки захлестали по склону. Ротный мгновенно пришел в себя:
— Белинский, координаты пушкарям! Белоград меняй позицию!
Но Богдан вместе с Маслевичем и без команды уже поползли вниз. Чтобы занять не менее удобную позицию, им пришлось спуститься по склону метров на десять.
Первые снаряды прошуршали над ротой. Маслевич инстинктивно прижал голову к камням и обхватил ее руками. Через полсекунды противоположная вершина отозвалась серией разрывов.
Богдан поддержал его добродушной улыбкой:
— Не боись, Мишаня! Это не по нам. Это им подарки летят. Теперь мы им сраки рвать будем.
Если остальные не высовывали головы и ждали, пока душманов загрузит артиллерия, то Белограду выпускать из вида Равиля, если это был он, никак нельзя. Богдан помнил: моджахед не должен был уйти, ни при каких обстоятельствах. Сержант опять выкарабкался на рубеж и принялся искать цель. "Опять повезло. Не заметили. Духи стреляют по прежней позиции", — отметил Богдан про себя серию метких выстрелов душманов в «молоко».
Тем временем Белинский уточнил координаты, и снаряды посыпались целыми сериями. Вершина, занимаемая противником, превратилась в пекло. Огонь оттуда поутратил интенсивность. Похоже, броня отозвалась всеми имеющимися в наличии стволами. Рота не успела отойти и пяти километров. Богдан различил даже вой стодвадцатимиллиметровых мин. Никто из духов по горе не заметался. Но рота все равно открыла беспорядочный огонь в сторону противоположной высоты.
"Только его не заденьте. Только бы он живой был. Хоть бы не зацепили…" — твердил Богдан, как заклинание.
Несмотря на шквал огня в сторону душманов, парочка пуль метрах в трех от Белограда о камни все же шлепнулась. Но ему прятаться было никак нельзя. "Значит, где-то сидят еще, суки", — отметил про себя Богдан, не отрываясь от окуляра.
Противник оставался на месте. Со своей новой позиции Белоград отчётливо, до колена, видел его ногу, неподвижно торчавшую из-за валуна. В другое время сержант, не задумываясь, всадил бы ему еще одну пулю. Но только не сейчас. Теперь его нужно было беречь. Была бы у Белограда возможность, он бы по воздуху перенесся к моджахеду, чтобы перевязать его и остановить кровь.
Тем временем к артобстрелу подключилась авиация. Белограду показалось, что эти два вертолета материализовались прямо из воздуха. До сих пор они «работали» где-то в конце ущелья. Если душманы скрылись от снарядов за вершиной, то теперь им деваться было просто некуда. Протяжный вой ракет заставил сержанта отвлечься от окуляра. Летчики за один заход на цель успевали выпустить, как минимум, по шесть-семь НУРСов* (неуправляемый реактивный снаряд) и сделать несколько выстрелов из пушки. Но стена огня и дыма встала на невидимой стороне совсем другой вершины. Вертолеты сделали один заход и скрылись.
