Владимир Карагодин - Пылающий горизонт Юго-Восточного фронта
Резко притормозив возле «БТРа», наш водитель сказал:
– Дальше бегом, берите носилки и за мной!
Добежав до вершины холма, мы спрыгнули в неглубокую канаву, за которой открывался великолепный пейзаж долины. Зелёная трава, словно брошенный на землю персидский ковёр, тянулась до вершины другого холма, пересекаясь редкими кустарниками. Перед противоположным холмом росли камыши, в них, журча, бежал небольшой ручеек.
В канаве находилось порядка двадцати человек, рядом рос огромный кустарник, в котором стоял замаскированный «ПТРК24», расчёт которого находился в канаве, опасаясь снайперов противника.
Из рации одного из ополченцев послышался голос:
– «Питбуль», «Питбуль» ответь Первому.
– «Пибуль» на связи.
– Вы где?! Нас к реке прижали, по нам танк долбит, у нас тяжёлого ничего нет, приём.
– Мы на холме, «БТР» на брюхо сел, нас минами накрыли, отошли назад, приём.
– Отвлеките танк на себя, б…, они в окопах стоят, замаскированы, от вершины холма налево смотри, увидишь…
– Понял тебя, конец связи.
Боец, закончив разговор по рации, встал в полный рост, и, достав бинокль, стал искать замаскированную технику, после чего побежал к расчёту «ПТРК».
– Командир расчёта, за мной!
Через минуту раздался громкий хлопок, после чего из кустов закричали:
– Всё, мужики, убирайте «ПТУР», сейчас ответку даст… не попали!
С противоположной стороны, куда был произведён выстрел, застрочил башенный зенитный пулемёт, затем последовал выстрел из главного орудия. Первый снаряд разорвался за нами, перелетев достаточно метров. Второй и третий легли чуть ближе. «Укры» били наобум и поэтому мазали. Вскоре заработала миномётная батарея. Эти были куда удачливее, так как с первых залпов накрыли наш холм. Разрывы от мин, пронзая насквозь воздух, производили незабываемые впечатления. Постановочные спецэффекты военных киноэпопей – небесный вальс в сравнении с реальной симфонией войны. Толстый слой металла летящей мины, разрываемый изнутри зарядом тротила, издаёт омерзительный звук, словно кто-то огромной кувалдой бил по такому же огромному пустотелому железному ящику. А снаряд, отдав земле треть своей боли, будто бы мстя людям, разрывался на десятки смертоносных осколков, которые поражали всё на своём пути. Под первым миномётным огнём хотелось зарыться в землю, или, как в детстве, накрыться большим одеялом.
После обстрела возле нас на вершине появился ополченец с загорелым лицом и стеклянными глазами. Он бесстрашно шагал по холму, не обращая внимания на бойцов, которые кричали ему:
– Пригнись… прыгай в траншею… берегись осколков!
Остановившись перед обрывом, он, достав прицел от снайперской винтовки, прильнул к окуляру.
– Ну, чего вы там испугались? Сейчас посмотрим…
Спокойно положив прицел в разгрузку, он, проходя мимо нас, заметил:
– Без артиллерии здесь делов не будет, хватит лежать, возвращайтесь назад.
Спустившись вниз, он направился в сторону посёлка.
– Серж, там два «300-ых» и один «200-ый» в поле лежат, нужно забирать, – сказал ему один из бойцов.
– Сейчас четыре человека бегут вниз: ты, ты, и вы оба, – указывая пальцем, назначал людей Серж. – Остальные, после того как они занесут их сюда, смените их, после отходим все.
Когда запыхавшиеся ребята забежали к нам в канаву, Серж, крикнул:
– Следующие четыре туда! Там ещё два!
Я и боец без кителя, схватив носилки, побежали вниз, а на противоположном холме, заметив движение, стали снова работать миномётчики.
Растянувшись, поодиночке мы спускались вниз в направлении посёлка.
– Живее, живее, потом снимать будешь! – кричал кто-то сзади.
Эти слова были адресованы журналисту Андрею Стенину, фотокамера которого фиксировала всё происходящее. А он, сохраняя хладнокровие, по-мужски, до последнего, выполнял свою работу.
– Растянулись! Держите дистанцию! – кричали за нашей спиной, и мы из последних сил пытались ускориться.
Пробегая мимо небольшой полянки, я заметил, как на верёвке, привязанной к вбитому в землю колышку, металась молодая козочка, жалобно крича от испуга. Метрах в тридцати от неё возле дороги нас уже встречал совершенно спокойный чёрно-белый кот, не смотря на то, что здесь очень хорошо были слышны взрывы, он невозмутимо наблюдал за нами.
Прибежав на место сбора, мой напарник, обернувшись спросил:
– Куда его?
– Вон видишь «Урал», перед ним «200-ые», несём туда.
Насчёт этого парня, сомневаться не приходилось, так как головы у него не было.
Постепенно место сбора наполнялось возвращающимися из разных подразделений бойцами. Они выходили с двух сторон – измученные, с расстегнутыми пыльными разгрузками, с болтающимися наколенниками и рваными рукавами. Вся безупречность их внешнего вида, которому почти каждый боец уделял особое внимание, сейчас их не волновала. Теперь я видел простых и уставших мужчин, которые садились на землю, чтобы молчаливой скорбью почтить тех, кто не вернулся из боя.
Послышалось знакомое рычание, и из оврага вынырнул первый танк. За башней танка на вышибных панелях, лежали срезанные початки кукурузы. Обгоревшие триплексы механика-водителя смотрели теперь разбитыми стёклами. Вокруг люка дымилось чёрное пятно, с торчавшими в разные стороны кусками резиновых уплотнителей. Танк медленно двигался сквозь идущих бойцов, которые молча расходились в стороны. Навстречу танку бежал ополченец, и, махая рукой, приказывал ему остановиться. Но механик-водитель, смотря из открытого люка только вперёд, с чёрным от сажи лицом, не замечая его, продолжал давить на газ.
– Стой, стой, где остальные!? – не унимался, бегущий уже за танком ополченец.
Поняв, что от водителя ему ничего не добиться, он вскочил на корпус с боку, и, держась одной рукой за выступы башни, другой стал колотить прикладом автомата по люку оператора-наводчика. Танк, резко дернувшись, остановился, а стучавший парень, чуть не сорвавшись с башни, схватился обеими руками за поручни.
Из люка выглянул оператор-наводчик, и оглядываясь по сторонам, спросил:
– Чего тебе?
– Я сейчас вышвырну тебя из люка, и покажу, чего мне, отвечай по форме! Почему покинули позицию?
– Попадание в нас было, мина! Прям по носу! Водителя контузило!
– Где остальные?
– За нами тянутся, сейчас будут.
– Вы лучше п… того накажите, который так драпал, что «утёс» нам раздавил, и нас чуть не покалечил! – с досадой крикнул проходивший мимо Митяй.
В компании других бойцов, я сразу не признал его, с серыми от пыли ресницами и волосами на голове, он был похож на старика. Подбежав к нему, я схватил его за плечо.
– Живой! Митяй! А где остальные?
– Они к колодцу пошли, воды набрать.
– Ну, рассказывай, вы с какой стороны были?
– Да что рассказывать! Нормально наступали, зашли в поле, впереди «бэха» шла, потом попали под миномётный обстрел, заняли позицию, а этот чёрт развернулся и назад драпанул! Так ещё и «утёс» наш раздавил, зря только пёрли его на себе! Так ещё одному парню чуть по ноге не проехал, пока тот в траве лежал! Ну, мы всё равно добежали до цели, а там только речка и камыши, а моста нет и вброд не перейти, камыши кругом, в воду не зайти.
На дороге показалась «БМП», про которую рассказывал Митяй, боевая машина, не сбавляя скорости, проскочив всю колонну с краю, остановилась возле «Урала», где мы принимали раненых. Из люка механика-водителя выскочил мужичок, и, водя глазами по сторонам, стал искать кого-то. К нему подошёл ополченец, у которого в навесном планшете, виднелась карта.
– Что случилось? – стальным голосом спросил он.
– Отошли мы… там поле… трава сухая, видимости ноль.
– Почему по рации не запросили разрешение на отход?
– Так не работала рация, пытались…
– Кто у вас старший машины?
– Ну… я, я – старший, – пятясь назад, неуверенно ответил он.
– Арестовать до выяснения!
К водителю «БМП» подбежал боец и, расстегнув кобуру, висевшую у того на поясе, вытащил оттуда пистолет «ТТ», затем сняв у него с головы шлемофон, кинул его на нос «БМП» и хлопнув водителя по плечу скомандовал:
– В машину…
Подошёл второй танк, с брони которого сняли Скифа. Он, сразу же сел на землю и обхватив голову руками, стал что-то бормотать. К нему подошёл ополченец с планшетом, и, положив руку на плечо, что-то спросил, но Скиф лишь бормотал скребя ногами о землю.
– Мужики, по крови не ходите! – время от времени, азиат одёргивал проходивших по земле бойцов, где ещё совсем недавно разворачивалась наша трагедия.
Возле остановки собрались почти все мотороловцы. Все они были без ранений, кроме молодого парня, который сидел рядом с остановкой, облокотившись на дерево и обхватив голову руками.
– Вон смотри, начальство едет, – толкнув меня в бок, сказал Митяй.
– Могли бы на лицах печаль изобразить, – отвернувшись от белого «Lend Kruzerа», проезжавшего мимо нас, ответил я.
