Владимир Карагодин - Пылающий горизонт Юго-Восточного фронта
Где-то вдалеке заработал крупнокалиберный пулемёт, глухим эхом пронзая воздух, а от поля, отскакивая в небо, устремлялись белые огоньки. Мы отошли от остановки к дому и, присев на лавочке, стали ждать. Все молчали, включая и журналистов находившихся рядом, наверное, каждый из нас думал о том, что мог бы сейчас оказаться там, вместе с теми, кто в эти минуты бежал в слепой атаке.
Возле нас, скрипя тормозами, остановился «УАЗ (козёл)», из него не глуша двигателя, выскочил боец, и, подбежав к нам, спросил:
– Соседа не видели?
Мы указали ему на угол дома, куда Сосед переставил «Уралы». Через несколько минут мимо нас на большой скорости, поднимая огромный столб пыли, пролетел Урал, за рулем которого сидел Сосед.
Вскоре массированный миномётный обстрел прекратился, где-то в степи за оврагом ещё были слышны выстрелы из стрелкового вооружения, а также редкие залпы из танковых орудий.
На дороге, уходившей в овраг, показались два ополченца, шли они медленно, так как один помогал идти раненому с перебинтованной ногой. Когда они прошли метров сто, за ними показались ещё трое. Добравшись до нас, они рухнули на траву. Когда мы помогли раненому присесть на лавочку, я спросил у того, кто сопровождал его:
– Ну, что там? Как наступление?
– А-а-а, – махнув рукой в сторону, он закурил сигарету. – Захлебнулась наша атака! Мы на фланге были, нас маленько потрепали, а вот ребятам в середине, туго пришлось. Да у них там каждый метр пристрелен был…
Боец с перебинтованной ногой, внезапно схватившись за голову, начал мотать ею в разные стороны, как будто стремясь вытрясти из неё то, что причиняло ему неимоверную боль. Лёва, подбежав к нему, спросил:
– Браток, что с тобой, что болит?
Но тот, не ответив ему, свалился с лавочки навзничь, затем, приподняв корпус тела, он, поджав под себя ноги, сдавил свои уши руками.
– Да оставьте его, у него контузия, здесь без «антишока23» ничем не поможешь, у вас, кстати, нет его?
– Да откуда им быть, у нас даже бинтов нет, – ответил ему Лёва.
Подходившие раненные садились возле нас на траву. Один из них – азиат с посечённым мелкими осколками лицом, закурил сигарету. Когда он затягиваясь, опускал нижнюю губу, на которой уже запеклась кровь, сквозь голубоватый дым, виднелись обломанные осколками несколько передних зубов.
Показавшись из оврага, к нам на большой скорости приближался «Урал». Резко затормозив возле нас, машина по инерции, прокатившись вперёд, остановилась в нескольких десятках сантиметров возле забора.
Из «Урала» выскочил Сосед и, открывая задний борт, обратился ко всем присутствующим:
– Мужики! Скорее сюда, раненных нужно выгружать…
Я, Лёва и Сосна, подбежав к Соседу, остановились… когда задний борт с лязгом ударился о сцепной прибор, перед нами открылась чудовищная картина. Ещё живые раненые бойцы, лежавшие вперемешку с убитыми, пытались подползти к борту. Один тяжелораненый, схватившись за борт кузова, встал, но сделав несколько шагов к заднему борту, снова упал, так как его берцовая кость была перебита осколком пополам, и, прорвав ткань, торчала из штанины.
– Мужики, что вы ждёте?! Вытаскивайте их, я за вторым Уралом! – убегая, крикнул Сосед.
Но сидевшие на траве бойцы и легкораненые, смотрели себе под ноги, не поднимая на «Урал» своих глаз. Сделав шаг к «Уралу», я остановился как каменный, от раздававшихся внутри криков и капающей с кузова на землю крови, я растерялся.
Один человек, прошедший Афганистан, рассказывал мне, как в специальных подразделениях готовили хладнокровных убийц. Оказывается, не все отобранные туда парни могли хладнокровно перерезать горло живому человеку. Если такого бойца выявляли в тот момент, когда не представлялось возможности заменить его другим, его психику ломали. В этой технике существовало с десяток способов по перепрограммированию личности. Но так как ломка происходила в очень короткие сроки, существовал побочный эффект, кратковременное действие и непредсказуемые последствия для психики бойца в дальнейшем. Начиная от появления различных психозов, заканчивая лечением в специальных учреждениях.
«Но это всего лишь побочный эффект, который может и не случится!» – говорил он. – Кто будет думать о таких мелочах».
Суть самого простого и не требующего специальных навыков и медикаментов метода являлась в следующем: нужно было провести перед собой воображаемую линию, переступая через которую ты на время становился уже другим человеком, таким, какого требовала определённая ситуация.
Сделав первый шаг, я, посмотрев на Короля, сказал ему:
– Лезь в кузов, я буду принимать их здесь. Лёва, Сосна вы на земле сортируете: убитых налево, живых направо.
Король, попятившись назад, еле слышно прошептал:
– Я не смогу, я не смогу…
– Полезай в кузов, гад, или я тебя шлёпну прямо здесь, – смотря Королю в глаза, я потянулся к автомату, висевшему за спиной.
Король прикусил губу, и, бросив свой автомат на землю, стал взбираться на «Урал». Его правая нога несколько раз соскальзывала, так как задний борт уже обильно залила кровь.
Первым с края лежал боец с перебитыми осколками обеими руками. Когда Король, подтащив его к краю, стал спускать на меня, я, удивившись его лёгкости, – парню было лет тридцать не меньше, потянул его на себя. Что-то липкое и тёплое закапало мне на лицо, обхватив его за грудь, я наконец спустил его вниз. На земле его у меня приняли Лёва и Сосна. Как только я собрался принимать следующего, за моей спиной раздался протяжный голос Лёвы:
– Шершень, у него ноги нет, где его нога-а-а!
– Зачем вам его нога?! Остановите скотчем кровь, вы что там!..
Затем спустили молчаливого бойца лет сорока. Когда он оказался на земле, у него уже началась агония, он молча, лишь скрипя зубами и почти не издавая стонов, постоянно пытался встать, не смотря на тяжелейшие раны. Один из легкораненых, подбежав к нему, придерживая его, стал перевязывать его ногу жгутом, но почти из всех конечностей у него текла кровь. После того как мы вытащили и отсортировали всех бойцов, лежавших в кузове, мы принялись оказывать помощь ещё живым…
– Парень, принеси воды, обратился ко мне один из бойцов, придерживавший голову парню, лежавшему на земле. На первый взгляд, лежавший парень не имел никаких повреждений.
Отыскав бутылку и открутив крышку, я протянул её ему, но боец, склонившись над головой раненного, повторял снова и снова:
– Потерпи, браток, сейчас помощь будет, в госпиталь отвезут…
Но лежавший на земле боец не реагировал, он лишь медленно раскрывал свои побелевшие губы, утопающие в пышной, чернявой бороде. Подойдя ближе и склонившись над ними, я увидел его чёрные глаза, смотревшие на меня открытым и спокойным взглядом. Казалось, они смотрели сквозь меня, на небо, а я только мешал ему своим силуэтом смотреть на то, что мы, считавшие себя счастливчиками в этот день, не замечали. На лбу у парня была открытая рана, через которую было видно головной мозг. Поставив бутылку рядом, я отошёл…парню оставалось не долго, так пусть же последнее, что он увидит, будет чистое небо, без зелёного силуэта рядом.
А тем временем, у бойца на земле помутилось сознание, он уже не рвался в бой, а пытался снять с себя разгрузку. Подбежав к нему, я отстегнул ремни и стащил её вместе с кителем. На исхудавшем теле была рубленая рана, она тянулась от бедра до живота, из-за дыхания рана на некоторое мгновенье раскрывалась, открывая жёлтые жировые прослойки возле кишок, которые медленно сползали наружу. Перетянув ему живот разорванной на куски футболкой, я отошёл назад, не зная что делать дальше, а он, откинувшись назад, продолжая часто дышать, смотрел вверх остекленевшим взглядом. Его дыхание постепенно становились реже, но глубже, а интервалы между вздохами увеличивались. Через несколько минут его не стало, и я закрыл ему глаза…
Поднимая за собой пыль, подъехал «УАЗ», из него выскочил парень и обратился ко мне:
– У меня в машине доктор и носилки, нужен ещё один человек, дай одного – мы на передовую.
Окинув взглядом парней, стоявших возле тел, я задумался: «И кого же мне из них, послать под мины?»
А они, измотанные и разбитые, отводили от меня свои глаза.
– Лёва, ты старший, я поехал.
Вскочив в открытую заднюю дверь, я присел на пол, так как переоборудованный под санитарный автомобиль «УАЗик» не имел задних сидений.
«УАЗик» резко тронулся, да так, что я чуть не вылетел наружу вместе с носилками. На переднем сидении сидел доктор с испуганным лицом, он постоянно озирался по сторонам. Одет он был в обычную футболку, джинсы и тапочки, скорее всего его доставили прямо из дома. А русский джип, набирая скорость, увозил нас с доктором в неизвестность, за край оврага, оставляя за собой пыльную дорогу и растерянных парней, стоявших возле тел погибших.
* * *
Круто извивавшаяся дорога привела нас на большой холм, на вершине которого, почти у самой вершины, стоял «БТР», – севший на брюхо на очередном крутом подъёме, люки его были открыты, а рядом на подножке, у раскрытой дверцы боевого отделения сидел только водитель.
