Илья Туричин - Сердце солдата
Бой был коротким, но ожесточенным. Эсэсовцы не сдавались, и ни один из них не вырвался из сомкнувшегося кольца.
Разведчики положили своего командира на носилки, сделанные из двух жердей и полушубков. Молча стояли вокруг.
Сергей очнулся, дрогнули веки. Открыл глаза, увидел лица друзей.
— А… пушечки… взяли?
— Взяли, — ответил кто-то.
— Покажите…
Разведчики подняли носилки и поднесли Сергея к пушкам, которые уже успели скатить с платформы.
— Славные… пушечки… — Сергею казалось, что он говорит громко, но стоящие рядом едва слышали его. — Славные… — Он попытался улыбнуться… — А где… Алексей?..
Разведчики молчали. Только один из них, парнишка в ватнике и старой ушанке, зачем-то утерев нос рукавом и отведя взгляд в сторону, сказал:
— По делам хлопочет…
Они не хотели говорить Сергею, что Алексей убит. Сосны повернулись. Опрокинулось небо. Сергей снова впал в забытье.
Сергей лежал в землянке санчасти. Он слабел от потери крови, то и дело терял сознание. А когда приходил в себя, скрипел зубами, и лоб покрывался холодным липким потом — не давала покоя жгучая боль: три пули угодили ему в живот.
Санитарка Вера не отходила от раненого, вытирала его влажное лицо платком. Глаза ее покраснели и опухли от слез.
Наталья Захаренок тоже плакала от злости и бессилия. Ну что могла она сделать, чтобы спасти Сергея? Она, ветеринарный фельдшер? Не хватало ни знаний, ни умения. А здесь нужна операция, срочная и сложная. Нужен опытный хирург. Это понимали все: и комиссар, сидящий в ногах у Сергея, и Петрусь, которого послали подрывники, чтобы помог чем, если надо, и разведчики, молча сидевшие на бревне возле санчасти.
Разведчики попробовали было войти в санчасть всей гурьбой, но Наталья так грозно глянула на них, что они тотчас тихо вышли из землянки, расселись на бревне и так сидели молча, не глядя друг на друга.
Коля сидел вместе с разведчиками, кусал губы, чтобы не расплакаться. Он любил Сергея, преклонялся перед его храбростью, находчивостью. Сергей всегда находил для него доброе слово. И вот он умирает.
Рядом заскрипел снег. Разведчики, как по команде, повернули головы. К землянке подходил Отто. Он шел сутулясь, настороженно поглядывая на разведчиков, будто ждал, что его кто-нибудь ударит. Но разведчики смотрели на него без злобы. Немец подошел к двери землянки и постучал:
— Мошно?
— Да!
Отто спустился вниз в полумрак, остановился, напряженно вглядываясь в фигуры людей.
— Что вы? — спросил комиссар.
— Я прошу меня извинить… Я есть волнованный… Как Серьёшка?
Комиссар посмотрел на бледное лицо Отто, пожал плечами:
— Плохо… Если бы вы были врачом…
Отто печально покачал головой:
— Я не есть врач…
— Его может спасти только немедленная операция, — жестко сказал комиссар.
— Их ферштее… Здесь нужен доктор Краммер.
— Кто?
— Доктор Краммер, — повторил Отто. — Это есть очень… доктор в госпиталь Ивацевич. Эр ист гроссе арцт… Большой доктор…
Комиссар махнул рукой и отвернулся…
— Слушай, Отто, ты знаешь, где он живет? — вдруг спросил Петрусь.
— Что?
— Ну где его квартира, дом?
— Во ист ирен хаузе? — переспросил по-немецки Отто. — Я-а… да-да… Я знаю.
— Товарищ комиссар. — Петрусь наклонился к комиссару. — Давайте мы его привезем.
— Кого?
— Доктора этого… Пусть делает операцию или — в расход.
— Да ты в своем уме?.. Так он и поедет!
— А мы привезем, — сказал Петрусь. — Выкрадем, что ли…
— Чушь!
— Не чушь, товарищ комиссар. Брали же мы языков! Отто, хочешь спасти жизнь Сергею?
— О-о да… Он был мой друг. Он брал меня в лагерь и не расстрелял на месте, как это… будет по-русски… сукинова сына… Я… Он есть хороший шеловек…
— Тогда помоги нам привезти сюда вашего доктора.
Брови Отто поднялись:
— Доктор Краммер?
— Да…
— Абер, ви?.. Как?..
— Не знаю еще. На месте увидим. Поможешь?
Отто помолчал. Потом спросил:
— Я имею один вопрос… Будет доктору Краммер сохранен жизнь?
— А на кой она нам нужна, его жизнь? Нехай делает операцию и катится на все четыре стороны. Еще сала дадим, как говорится, за визит.
— Это есть слово партизан?
— Слово партизана.
— Тогда я буду помогать… Это не есть военный вмешательство. Такой шеловек — Серьёшка не должен умирать.
Петрусь хлопнул Отто по плечу.
— Ты настоящий парень, Отто, хоть и фриц. Разрешите, товарищ комиссар?
Комиссар молчал. Заманчиво было заполучить хорошего хирурга. Но имел ли он право посылать людей на такой риск?
— Ведь умирает Сергей! — тихо, с силой сказал Петрусь.
Комиссар поднял голову. Петрусь, Отто, девушки напряженно смотрели на него, ждали ответа. Он с силой хлопнул ладонями по коленям:
— Ладно. Разрешаю. Пусть идут добровольцы — двое, трое. — Он повернулся к Отто: — Вы понимаете, что в случае провала Вайнер вас не пощадит?
— Яволь… Это я понимаю.
— И не боитесь?
Отто пожал плечами.
— Имейте в виду, мы вас не принуждаем. Вы можете отказаться.
— Понимаю… — Отто посмотрел комиссару прямо в глаза: — У вас есть неверный понятие о немецкий душа, герр комиссар. Я поеду за доктор Краммер. Я буду спасать жизнь Серьёшки. Только я не буду вооружаться и стрелять немца.
— Хорошо, Отто. Вы поедете без оружия. Можете идти.
Отто по-солдатски повернулся и вышел.
— Петрусь, последи за ним. На всякий случай.
Петрусь молча кивнул и направился к двери, но комиссар остановил его.
— Кстати, тебе лучше не появляться в Ивацевичах. Все собаки знают.
— Я — артист! — важно сказал Петрусь. — Я надену форму обер-лейтенанта и буду вовсю ругаться на чистом русском языке. Немцы будут только глазами хлопать. Или нет. Я буду раненым, перебинтую себе башку — родная мама не узнает. Пусть Отто везет меня в госпиталь, а по дороге мы заедем за этим самым доктором.
— На чем поедете?
— Хорошо бы на автомобиле… хотя б на грузовике. В крайнем случае возьмем в селе лошадь.
— А обратно как выберетесь?
— Выберемся, товарищ комиссар. Вы не беспокойтесь. Обстановка подскажет. Девочки, дайте бинтик.
Наталья вытащила из-под нар мешок, достала оттуда бинт, протянула Петрусю:
— На. Только смотри, Петрусь, вместе с доктором прихвати и инструменты. Не забудь.
— «Любимый город может спать спокойно», — вдруг тихо пропел Петрусь, махнул рукой и вышел.
После полумрака землянки снег ослеплял. Петрусь остановился возле разведчиков, зажмурил глаза.
— Как там?
— Неважно, ребята.
Разведчики опустили головы.
— Кто пойдет со мной в Ивацевичи за доктором? — спросил Петрусь.
Разведчики встали, как по команде.
— Нужен один человек.
Петрусь внимательно оглядел всех по очереди. Потом обратился к одному уже немолодому разведчику с одутловатым, испитым лицом:
— По-немецки разумеешь?
— Ни трошечки.
— А как звать?
— Федор.
— Эк тебя разнесло от пьянства.
— Я хмельного в рот не беру, — сердито сказал Федор. — Почки у меня прохудились.
Петрусь улыбнулся:
— Ну, добре. Дело рисковое. Пойдешь?
— Пойду.
— Что ж у нас помоложе нет, что ли? — проворчал молоденький паренек с маленьким носом кнопочкой.
— Не твоего ума дело, — сказал Петрусь. — Ну куда я, к примеру, тебя возьму? В немецкой форме да с этаким носиком! Кто же поверит, что ты немец, ежели от тебя за сто верст русским духом несет! А Федора наряди — и хоть к ихнему фюреру: солдат пил, не отоспался.
Разведчики засмеялись и тотчас притихли, виновато оглядываясь на дверь землянки.
Через час трое немцев шагали лесной тропой. Впереди шел обер-лейтенант. За ним два солдата. Один из них, долговязый, был безоружен, зато у второго, с одутловатым, испитым лицом, за плечами висело два автомата.
Последнее время доктор Краммер плохо спал. То ли давало себя знать переутомление, то ли возраст. Никогда раньше не гляделся он в зеркало, а теперь нет-нет, да и посмотрит на свое осунувшееся, опухшее от бессонницы лицо. Вздохнет, примет порошок люминала, чтобы уснуть, и ложится на узкую жесткую койку. Но сон не приходит. Не помогает даже двойная доза люминала.
И в этот поздний вечер он рассматривал в зеркале свое испещренное множеством морщин лицо, потрогал зачем-то дряблые щеки… Старость. Только одни пальцы не стареют. Он вытянул вперед руки. Пальцы были тонкие, костистые, сильные, живые. Он подвигал ими, сжал и разжал…
Может быть, права фрау Китцен? Пора отдохнуть? Испросить отпуск и уехать домой, в Гамбург… Домой… Он отчетливо представил себе кабинет с тремя дубовыми шкафами, где за стеклом поблескивают холодные хирургические инструменты. Спальню с широкой жесткой кроватью и скелетом в углу. Гостиную, полную книг и ковров, из которых никакими пылесосами не вытянешь пыль… Скука. Лежать на своей широкой жесткой постели в пустой квартире, без сна… Серые улицы. Туман. Море с тяжелыми чугунными волнами… Ну его к черту! Краммер ссыпал три порошка люминала на одну бумажку. Лошадиная доза!..
