Анатолий Иванкин - Последний камикадзе
Отражая атаки огнем крупнокалиберных пулеметов, бомбардировщики прорывались к кораблям и сбрасывали на их неповоротливые туши бомбы.
Японские зенитчики вынуждены были открыть огонь, не считаясь с присутствием в воздухе своих самолетов. А топливо на «нулях» кончалось, и «Акаги» разрешил им посадку под бомбежкой.
Когда самолет Ясудзиро прекратил пробег, остановленный упругими усилиями аэрофинишеров, над кораблями еще проносились самолеты с сине-белыми звездами на плоскостях, поливая их пулеметными очередями.
Наконец атака американцев была отбита. Противник вышел из боя, потеряв несколько машин. Мужество американских пилотов оказалось выше профессионального мастерства штурманов-бомбардиров. Ни один из японских кораблей в этой атаке не получил прямых попаданий.
После посадки группы Ясудзиро на борту «Акаги» оказалось, 40 самолетов. Их лихорадочно готовили к следующему вылету.
По когда закончили подвеску бомб под «97», поступила новая команда: «Бомбы снять, подвесить торпеды».
Выяснилось, что японский разведчик, поднявшийся с авианосца «Хирю», обнаружил северо-восточнее Мидуэя американскую авианосную группу.
Известие о неожиданном появлении американских авианосцев полоснуло адмирала Ямамото по низу живота, словно лезвие ритуального кинжала. «Откуда они здесь взялись? Какое-то колдовство! — размышлял он. — А не ошибся ли разведчик?» Приказал доставить ему аэрофотоснимки. На них отчетливо угадывались хорошо знакомые «Энтерпрайз», «Хорнет» и «утопленник» «Йорктаун».
— Немедленно отменить атаку на Уэйк, — распорядился Ямамото. — Направьте все торпедоносцы и пикировщики на уничтожение авианосцев.
Теперь нужно было торопиться, ибо от того, кто нанесет удар первым, зависел исход всей операции объединенного флота.
— Скорее! Скорее! — подстегивал Моримото бешено работавших матросов технического дивизиона, озабоченно поглядывая в небо. Он тоже прекрасно понимал, что значило нанести упреждающий удар.
Но на этот раз опередили американцы. Самолеты с авианосцев «Энтерпрайз» и «Хорнет» были уже в воздухе.
В 10.20 над ударным соединением появились эскадрильи тупоносых «скайрейдеров» под мощным прикрытием истребителей сопровождения. Авианосцы «Энтерпрайз» и «Йорктаун» выпустили в воздух всю крылатую начинку своих необъятных утроб. Чувствовалось, что за штурвалами «скайрейдеров» и «хэллект» сидели не новички, а парни, успевшие понюхать пороху во время сражения в Коралловом море. Их атаку не смог сдержать зенитный огонь, открытый кораблями.
Привыкший встречать опасность в воздухе, Ясудзиро впервые оказался перед ее лицом на открытой и плоской, как доска, взлетной палубе авианосца. Когда взорвались первые бомбы рядом с бортом, летчика охватило состояние беспомощности и беззащитности. Он оглянулся и увидел, что матросы, занимавшиеся заправкой машин, со всех ног бросились в открытые люки.
В считанные секунды у самолетов стало пусто. Люди исчезли, словно их сдуло взрывной волной. Ясудзиро тоже поспешил к укрытию. Но бежать, показывая свой страх, ему не хотелось, хотя и трудно было сохранять на высоте самурайский дух среди бушевавшего вокруг корабля смерча огня и завывания рикошетирующих осколков. Над самой головой его раздался душераздирающий свист, от которого сжалась каждая клетка организма и по спине пробежала волна леденящего ужаса. Он понял, что опоздал укрыться за стальным перекрытием палубы. В глаза ему ударила вспышка ослепительного света, и это было последнее, что почувствовал Ясудзиро, прежде чем его сознание заволокло темнотой.
Взрывная волна от крупнокалиберной бомбы, угодившей в угол центрального элеватора[38] подхватила его тело и, пронеся по воздуху несколько метров, швырнула на обломки самолета, совершившего, посадку за несколько минут до начала бомбежки.
4За час до полудня битва в районе атолла Мидуэй достигла кульминации. Пикировщики с авианосцев «Йорктаун» и «Энтерпрайз», несмотря на большие потери от зенитного огня и японских истребителей, добились трех попаданий авиабомб в «Сорю», двух в «Акаги» и четырех в авианосец «Кага». Вскоре поврежденный «Сорю» затонул, торпедированный подводной лодкой «Нотилэс». На других авианосцах, подвергшихся бомбардировке, вспыхнули пожары. Вторым затонул охваченный пламенем «Кага». Огонь проник к цистернам с запасами авиационного бензина. После нескольких затяжных взрывов внутри корабля он пошел на дно. Пока на «Акаги» экипаж боролся с огнем, самолеты с авианосца «Хорнет» и «Энтерпрайз» обнаружили четвертый японский авианосец — «Хирю», пытавшийся уйти от Мидуэя на север. После нескольких атак пикировщиков в «Хирю» попало шесть авиабомб.
Агония «Акаги» и «Хирю» продолжалась всю ночь. Громадные авианосцы извергали пламя и дым, словно огнедышащие вулканы. Усилия их команд и пришедших на помощь эсминцев оказались тщетными. Сотни струй воды, хлеставших из брандспойтов, были бессильны погасить пламя. К утру команды покинули обреченные авианосцы, а спасавшие их эсминцы ускорили развязку, выпустив по ним торпеды.
Узнав о гибели авианосцев Нагумо, Ямамото скрипнул зубами и застонал, обхватив голову руками. Произошло худшее, что могло случиться.
Потеряв все авианосцы ударного соединения, адмирал понял, что сражение проиграно. Объединенный флот остался без авиационной поддержки. У американцев же после повреждения «Йорктауна» пикировщиками с «Хирю» осталось еще два мощных авианосца — «Энтерпрайз» и «Хорнет».
Насупив густые брови, адмирал задумался. Отличнейший игрок в покер и чемпион флота в го, Ямамото знал ту грань риска, за которую не следовало переступать. Он сумел вовремя остановиться, несмотря на захвативший его азарт. «Нужно заканчивать операцию, — думал Ямамото, — пока американская авиация не перетопила все линкоры». А как не хотелось ему отводить назад флот вторжения, готовый выбросить десант на жалкий клочок суши, называемый Мидуэем!
Окончательно сомнения его развеяло сообщение о том, что четверть часа назад, выполняя противолодочный зигзаг, столкнулись два крейсера — «Микума» и «Могами».
— Передайте всем кораблям мое приказание — прекратить операцию и начать отход от Мидуэя, — распорядился Ямамото.
Да, не таким он представлял свое, возвращение в Токио. «Впрочем, — успокоил себя адмирал, — японская пресса изобразит этот рейд как новую победу японского оружия».
Ямамото приказал начальнику штаба объединенного флота составить заниженную сводку потерь для отчета перед микадо. Остальным никаких сведений не давать.
На самом же деле потери были огромны, особенно в авианосцах и авианосной авиации. Более двухсот пятидесяти торпедоносцев, пикировщиков и истребителей погрузилось на дно океана. Более сотни лучших летчиков первой линии погибли в этой операции. Весь обратный путь до Японии Ямамото не покидал своей каюты.
«Нужно принимать срочные меры по восстановлению воздушной мощи флота», — думал адмирал и вскоре принял единственное, на его взгляд, реальное решение: несколько линейных кораблей и плавучих баз гидросамолетов срочно отозвали с театра военных действий и направили в метрополию для переоборудования их в авианосцы.
Вице-адмирал. Хэллси, находящийся на излечении в военно-морском госпитале, пришел в бешенство, когда узнал о поражении японцев под Мидуэем. Он всегда очень ревниво относился к славе, а здесь было из-за чего разозлиться. Хэллси сыпал проклятиями и скреб бинты, пропитанные лекарствами. Разве мог он спокойно слышать о том, что подвиги и слава, предназначенные ему, достались контр-адмиралу Спрюэнсу, которому он из-за проклятой экземы передал 18-е оперативное соединение? Судьба обошлась с ним по меньшей мере подло. Из-за нервной чесотки он проворонил операцию, которую американская пресса подавала чуть ли не как поворотный этап всей мировой войны. Страшась адмиральского гнева, даже врачи входили в его палату неохотно. Хэллси запретил приносить ему газеты, забитые победными статьями.
Почти все время он лежал на кровати, время от времени прикладываясь к фляге с виски, которое ему тайно поставлял адъютант. Его не радовал даже орден Американского почетного легиона, присланный ему президентом за рейд на Токио.
Глава шестнадцатая
«97» мчится над самой верхней кромкой облаков. Облака — как хлопья белоснежной ваты. Иногда они на несколько секунд обволакивают самолет. Тогда в кабине темнеет и машина вздрагивает, подброшенная восходящими потоками воздуха. Спустя несколько секунд самолет снова выскакивает из облачности в голубой, пронизанный солнцем мир, где нужно постоянно крутить головой с широко открытыми глазами, чтобы не подвергнуться внезапной атаке американского истребителя.
