Игорь Болгарин - Чужая луна
— Никто из нас не лишен этих качеств. И вы это знаете.
— Я не о вас. Я о солдатах, казаках.
— Выступят, Петр Николаевич! Домой потянет!
Снова вернулись в порт. Врангель пригласил Кутепова и Витковского к себе на «Лукулл» отобедать.
Стол в салон вагоне к их приходу уже был сервирован на пять персон. Так Врангелем было заведено издавна: старший адъютант обедал вместе с ним и сидел рядом, по правую от него руку. Котляревского Врангель усадил слева от себя. Кутепов и Витковский уселись напротив.
Обедая, перебрасывались незначительными репликами о виденном сегодня. Говорить о вещах серьезных, решать какие-то дела было не принято. Врангель поинтересовался, как провел время его отсутствия Котляревский? Он ответил, что совершил экскурсию по городу. Врангель похвалил Кутепова и Витковского за проделанную ими работу, хорошо отозвался о плане строительства полевого лагеря, а также о заботе о беженцах.
— А знаете, Петр Николаевич, как солдаты прозвали Галлиполи? Голое поле. Может быть, по созвучию. Да и фактически: город разбит, раздавлен, на половину уничтожен, — сказал Кутепов.
— Интересно все же, сколько ему лет? — спросил Врангель.
Кутепов и Витковский промолчали.
Врангель обернулся к Котляревскому:
— Помнится, Николай Михайлович, вы что-то мне о нем говорили?
— Точную дату я вам сказать не могу, но сам полуостров был известен еще до Рожества Христова, и в летописях упоминается как Херсонес Фракийский, — охотно отозвался Котляревский. — И сам город, полагаю, возник в те же времена. Так что его улицы помнят армию персидского царя Ксеркса и фаланги Александра Македонского, орды галлов и крестоносцев Фридриха Барбароссы… Тысячелетний город.
— Но вы ведь видели, Николай Михайлович, что с ним сделали наши союзники всего лишь пять лет назад. А вы говорите: «орды галлов»! — сказал Врангель.
После обеда вышли на палубу. Дождик прекратился и словно сдвинулся тюлевый занавес, открыв панораму города. Если по нему не ходить и не видеть его катастрофических разрушений, издали он, с его мечетями, караван-сараями и домами, тесно жмущимися один к другому, словно спасая друг друга от беды, смотрится вполне привлекательно.
— Гал-ли-поли! — медленно, словно пытаясь ощутить слово на вкус, произнес Котляревский и после долгого молчания добавил: — Круг замкнулся!
— Вы о чем, Николай Михайлович? — спросил Врангель.
— Трехсотлетняя борьба за Константинополь и, главным образом, за проливы завершилась для России печальным фарсом, — задумчиво ответил Котляревский.
— Если можно, расшифруйте. В гимназиях историю изучали, да мало что в голове осталось. А походили возле этих стен — и так захотелось хоть что-то узнать.
— В этом вся наша беда, что мы не любопытны. Довольствуемся малостью.
— А от кого узнаешь больше? — ответил на упрек Котляревского Врангель. — От таких же, как и я. Так они и знают столько же.
— Из книг.
— Книги — в библиотеках, а мы — в походе. Может, все же просветите немного нас, темных? — попросил Врангель.
— Я вот сказал: круг замкнулся. И это так. Шесть веков славяне, а позже Россия жила призрачной идеей о константинопольском престолонаследии. Впрочем, это только малая толика правды. И славян и Россию в большей степени грела мечта о проливах. Ради них на протяжении веков мы приносили бесчисленные жертвы, которые привели Россию, в конечном счете, к экономическому развалу и революции.
— Не слишком ли упрощенное суждение, Николай Михайлович? — не согласился Врангель.
— Как всякое краткое суждение. Убедить же можно только фактами. Но на это мне нужно много времени, которого, как я понимаю, у вас не найдется.
— Ну, почему же? Времени у нас достаточно, — улыбнулся Врангель. — С удовольствием вас послушаем.
Глава десятая[1]
О чем рассказал Н.М.Котляревский Врангелю, Кутепову и Витковскому на яхте «Лукулл»
— Мы иногда упоминаем это словосочетание: «Москва — Третий Рим», не всегда вникая в его смысл. В самом деле, почему Москву сравнивают с Римом? И вообще, что общего между Москвой и Римом?
Родилось это выражение не в наши дни, а примерно в пятнадцатом столетии, когда пал Второй Рим. Именно в это время на историческом горизонте возникла Московская Русь.
Врангель с некоторой гордостью за своего друга посмотрел на Кутепова и Витковского, дескать: «Вникайте, братцы! Где еще и когда вы сможете послушать образованного человека!».
— Для начала о Первом и Втором Риме! — продолжил Котляревский. — По преданию, примерно в середине восьмого века до Рождества Христова на берегах Тибра братья Ромул и Рем основали крошечное государство, назвали Римом. Это юное энергичное государство уже к третьему веку до Рождества Христова подчинило себе всю территорию Италии. Оно установило на этой территории доселе никому не ведомое республиканское правление: высшие органы государственной власти здесь стали избираться, причем не пожизненно, а на определенный срок. И какое-то время оно строго придерживалось этого закона.
К середине второго столетия уже нашего исчисления, после трех Пунических войн, одержав победу над Карфагеном, Римская республика становится самой могущественной на всем Средиземноморье колониальной Империей.
Но чем богаче и сильнее становилось государство, тем больше возникало в нем пороков. Исчезло равенство и равноправие римлян, общество начало делиться на патрициев и плебеев. Постепенно произошел передел собственности, возникли крупные землевладения.
Изгнанные со своих земель крестьяне и ремесленники оказываются безработными, к тому же страна наводняется дешевой рабочей силой — рабами. О равноправных выборах все уже давно забыли. Точнее даже, вообще отказались от выборов. Все это вызывает протест сельскохозяйственного плебса и ремесленников, к ним начинают присоединяться рабы. В некоторых провинциях, равно как и в Риме, порой возникают восстания. Отголоском тех событий до нас дошло восстание Спартака.
Все большую роль в жизни Империи начинает играть армия. В большинстве своем ее нанимают из «варваров», чужеземцев из соседних стран.
Успешная и богатая Римская империя начинает приходить в упадок, разлагаться. Ее, как ржавчина, поедает коррупция и взяточничество. Негласной государственной философией становится эпикуреизм, согласно которому основой счастья человека является наслаждение и покой.
Римские мужчины пренебрегали любой работой, ее тоже стали выполнять нанятые иноземцы. Женщины перестали рожать детей, потому что дети мешали вести праздный образ жизни. Разваливались семьи. А те, что сохранялись, были либо бездетные, либо однодетные. Вошли в моду безопасный секс и аборты. Распространяется гомосексуализм и лесбийская любовь. Это был праздник, растянувшийся на несколько веков.
Государство слабело. Наемники порой устраивали небольшие перевороты. Но среди фейерверков, пьяного веселья в термах и лупонариях, среди этого беспощадного прожигания жизни мало кто замечал смуты, измены, убийства.
В начале четвертого века нашего времени к власти пришел император Константин, позже его назовут Великим. Он исповедовал новую религию — христианство, которая при прежних императорах была под строжайшим запретом, но, пробиваясь через границы, все более уверенно приобретала своих последователей. Для Римской империи она была глотком чистого воздуха, к ней потянулись честные, неиспорченные души людей. На них и рассчитывал Константин.
Вместе с последователями христианства он решил покинуть Рим, это гнездо воровства и разврата. На европейском берегу пролива Босфор он облюбовал небольшой городок Византий и туда перенес свою столицу.
Тогда же Римскую империю охватил жесточайший кризис, и она окончательно развалилась на западную и восточную. Западную вскоре покинули наемные войска, она оказалась без армии и вскоре германцы и гунны ее уничтожили.
А восточная выстояла, и уже к седьмому веку, при Юстине и Юстиниане Первом, Империя Константина Великого — Византия вернула свое богатство и могущество. В это время на берегах Босфора развернулось грандиозное монументальное строительство. Бывший город Византий, переименованный позже в Константинополь, украсили красивейшие церкви, дворцы и общественные здания. В центре города было воздвигнуто чудо архитектуры, христианский храм Святой Софии. Стали процветать науки и культура. Здесь жили и работали выдающиеся философы, богословы, поэты, художники, скульпторы.
Второй Рим, как еще называли Византию, расширял свои владения. Он постепенно включил в себя Балканы, Северное Причерноморье, Крым, Малую Азию, Ближний Восток, Египет, Италию, Северную Африку.
