Анатолий Недбайло - В гвардейской семье
фронтовой жизни — и об авангардной роли коммуниста в бою, и об оказаний помощи молодежи, впервые вылетающей на боевое задание, и о непримиримости к нарушителям дисциплины, и о
руководстве комсомолом.
Помню последнее собрание на крымской земле. Было это в Сарабузе (теперь Гвардейское). Все мы тогда
понимали: Крымская операция завершена, но война еще не закончена, и полк, безусловно, будет
переброшен на другой фронт. Поэтому гвардейцы сочли необходимым поговорить о результатах боевых
действий, посоветоваться, как лучше вести боевую работу в грядущих сражениях.
Наш замполит майор Иванов превосходно чувствовал дух времени, умел выбрать наиболее актуальную
повестку дня. Его любил и уважал весь полк. Человек развитой и общительный, он располагал к себе
людей, знал их нужды и запросы, умел создать боевой настрой, мобилизовать на патриотические дела...
— Трижды наш полк отмечен в приказах Верховного Главнокомандования, — говорил, выступая, Александр Степанович. — Здесь, в Крыму, наши гвардейцы действовали по-сталинградски. Летчики
совершали по четыре-пять боевых вылетов ежедневно, стремясь к быстрейшему освобождению
Советского Крыма. Всего мы совершили здесь 537 боевых вылетов!.. [131]
Слушая его выступление, я думал о наших коммунистах, о том, как они боролись за укрепление
дисциплины, как обеспечивали постоянную боевую готовность, добивались повышения эффективности
вылетов.
Вот, например, председатель собрания — член партийного бюро, штурман полка Стрельцов...
Будучи еще командиром эскадрильи, он однажды штурмовал артиллерийские позиции противника на
северном и северо-восточном скатах высоты Горная. Самолет был поврежден — заклинило элерон левой
плоскости. Возвращаясь домой, Стрельцов над аэродромом подал своему воздушному стрелку Матказину
команду.
— Прыгай! Управлять самолетом уже невозможно.
Но Матказин ответил:
— Пока вы не прыгнете, я машину не покину!
И тогда коммунист Стрельцов принимает решение спасти машину. Это стоило неимоверных усилий, но
почти неуправляемый штурмовик ему все же удалось посадить.
Командиру и замполиту Стрельцов потом объяснил:
— Жалко было бросать такую замечательную машину!..
А как трудится наш технический состав! Днем и ночью, в дождь и на студеном ветре самоотверженно
работают наши авиаспециалисты, заботясь лишь об одном — предоставить в распоряжение летчиков
исправные, снаряженные полным боекомплектом «летающие танки». Трудности не пугают гвардейцев.
Они понимают: только так можно приблизить победу над фашистами...
Сколько раз я просто диву давался: и когда же спят, когда отдыхают наши техники и механики, вооруженцы и мотористы? Вечером — хлопочут у машин, придешь ночью — они на стоянке, явишься на
рассвете — они уже давным-давно здесь... Тот возится у шасси, тот — в кабине, тот внимательно
вслушивается в работу стального сердца «ила». А как самоотверженно трудятся девушки! Глядишь —
подвешивают стокилограммовые бомбы. Да что сто? А «подарочки» весом в двести пятьдесят
килограммов разве не цепляли они под крылья «ильюшина»?! И все это быстро, в сжатые сроки.
Как бы угадав мои мысли, Иванов заговорил о техническом составе. О том, как лучшие механики-
коммунисты [132] Коломиец, Шевченко, Волошин, Гончаренко своим усердным трудом ведут за собой
авиаспециалистов... Как отлично работают комсомольцы. Сержанты Дубов, Бабич, например, сократили
срок ремонта самолета ровно вдвое, и штурмовик был выпущен на задание почти на сутки раньше, чем
это предполагалось.
Не умолчал замполит и о недостатках. Молодые летчики на подходе к цели отрывались от ведущего и
отставали от группы; другие слабо знали районы боевых действий, не вели наблюдения за наземными
целями и поэтому не могли дать достаточных разведывательных данных о противнике и полных данных
о результатах штурмовки; не все воздушные стрелки были осмотрительны. Увлекаясь стрельбой по
наземным целям, они расходовали почти весь боекомплект, забывая, что он предназначается главным
образом для отражения истребителей противника.
Затем майор Стрельцов предложил: пусть каждый ветеран возьмет шефство над новичком и научит его
искусству побеждать врага. Все единодушно его поддержали.
Кратко, но дельно говорил Иван Кондратьевич Клубов. Он был для нас образцом настоящего коммуниста, мы старались подражать ему. И если говорили здесь, на собрании, что коммунист — это живой пример
для молодежи, то наши мысли обращались к таким людям, как Ляховский, Иванов, Кривошлык, Клубов...
Да, много дало нашей крылатой гвардейской семье это собрание. Вскоре, в соответствии с принятым на
нем решением, в полку состоялась летно-тактическая конференция. Началась она утром, а закончилась
чуть ли не заполночь. И все это время продолжался поиск, пытливо изучался передовой опыт, горячо
обсуждались важнейшие проблемы. Анализу и обобщению подверглись семнадцать тактических
вопросов — с учетом прошлых наступательных операций.
Методы выхода штурмовиков в район цели... Взаимодействие со своими наземными войсками... Шла
речь и о боевых порядках с применением многократных заходов; об эффективности использования
каждого вида оружия; о сохранении ориентировки при атаке цели в течение 15—20 минут на поле боя.
Ветераны полка настойчиво учили молодых летчиков [133] поражать танки специальными бомбами
(ПТАБ), реактивными снарядами, огнем 37-миллиметровых пушек. Учили штурмовкам аэродромов, железнодорожных станций, эшелонов. В итоге тактический «арсенал» полка значительно пополнился и
усовершенствовался.
А я все еще вынашивал и «обкатывал» свой замысел — метод сбора группы после нанесения штурмового
удара.
На следующий после конференции день авиаторам предложили совершить экскурсионную поездку по
местам боев в районе Севастополя, посетить мыс Херсонес, где, как нам было уже известно, у
гитлеровцев находился последний аэродром, который мы неоднократно штурмовали.
Эта поездка оказалась для нас очень интересной еще и тем, что уже по дороге в Севастополь мы
обнаруживали следы «своей работы».
...Груды искореженного металла у самой дороги. Еще недавно это были огромные грузовики,
перевозившие вражеских солдат с одного участка фронта на другой. А вон, в стороне, застыли танки, самоходки. Стой, водитель! Эти «коробочки» надо осмотреть повнимательнее: ведь мы еще именуемся и
истребителями танков!
Ощупываем пробоины, рассматриваем развороченный металл. Хороши результаты штурмовок! Тут же
начинается импровизированный урок для молодых летчиков: как определить типы танков и самоходок, какова степень их бронирования, где наиболее уязвимые места от бортового огня «ильюшина».
Поехали дальше. Чем ближе Севастополь, тем больше воронок, разбитой военной техники, поваленных
деревьев. В Севастополе сердце еще больше сжимается: руины, руины, руины...
На Херсонесском «аэродроме» — остатки сожженных нами вражеских самолетов. Вспомнил, как в небе
над этим самым местом близко разорвавшийся зенитный снаряд лишил меня возможности
контролировать скорость по прибору. Я отвернул в сторону моря. Оно разгневанно бушевало. Зенитки
посылали вдогонку снаряды, но я летел дальше. Ведомые — за мной. Правым разворотом описал
широкую дугу над береговой чертой и таки ушел от зениток!
Полезной и нужной оказалась эта поездка. [134]
...Мы продолжали готовить молодежь к боям. Готовился к новым сражениям и я. И не по одному, а сразу
по двум направлениям. Во-первых, в качестве ведущего — воздушного вожака. Во-вторых, в качестве
«наземного» руководителя коллектива.
Как летчик я имел уже боевой опыт, и с молодежью было чем поделиться. А как командир должен был
еще многому учиться. Нужно было выкраивать время для занятий, для работы над собой. Книгами
снабжал меня парторг полка капитан Уманский. Александр Тимофеевич охотно взялся помогать мне. Ему
я очень многим обязан, ему от души благодарен за щедрую помощь.
Было это в Криничной, на Донбассе, где я стал кандидатом в члены нашей Ленинской партии. Там, в
Криничной, Уманский поверил мне... Теперь он снова шефствовал надо мной, заботился, чтобы стал я
грамотным, хорошим командиром.
Вот с ним-то я и решил посоветоваться о своем заместителе.
— Думаю, старший лейтенант Николай Давыдов мог бы стать хорошим замкомэском, — высказываю
