Ф. Вишнивецкий - Тридцатая застава
Ночь выдалась темная. Тяжелые тучи, подгоняемые порывистым ветром, быстро надвигались со стороны Румынии, изредка сбрасывая отдельные капли, словно встряхивались над головами. Потом зачастил настоящий осенний дождь, холодный и колючий.
«И кому придет охота в такую погоду да еще через реку совать нос на нашу сторону? — поеживаясь от хлеставшего по лицу и рукам дождя, думал Иванов. — Шпион ведь тоже не из железа; дурак он что ли — лезть в такую слякоть?.. А начальники здесь тоже, видно, хорошие… Хоть бы шалашик какой сколотили…»
От этих неприятных мыслей все больше злился боец, но высказать их при политруке не решался.
3Почти так же рассуждал и Тодор Падурару, сидя на опушке леса на другой стороне Днестра. Когда стемнело, его привел сюда «добрый майор», объяснил еще раз, что от него требуется, и посоветовал:
— Не спешите. Сперва хорошо высмотрите, что делается на той стороне, ведь это граница, а потом с богом, — сказал на прощанье и оставил одного с грустными раздумьями о событиях последних дней.
«Попробуй высмотри в такую темень… — поморщился Тодор, — Конечно, майор много сделал для моей семьи, услужить ему долг велит. А здесь и услуга небольшая: сходить за Днестр, встретиться в Ольховом с его знакомой и передать ей кое-что. Только и всего».
Не столько умом, сколько сердцем он чувствовал что-то неладное в странном поручении майора, но духу не хватило отказаться. Стараясь не шуметь, он сталкивает в воду лодку и осторожно, без всплесков правит одним веслом наперерез течению. Вот и чужой берег. Все оказалось совсем несложно. Теперь только лодку спрятать, но и это дело привычное: побольше наложить камней и затопить, где поглубже. Ночью не заметят. А на рассвете обратно.
А может, не следует спешить? Очень хочется Тодору посмотреть, как живут люди при большевиках, которых так ругают в румынских газетах.
Затопив лодку, он прислушался и, прячась между кустами, начал взбираться по обрыву к селению. Дождь притих, немного посветлело. Идти было трудно, промокшая свитка давила на плечи…
Острые глаза Тагира заметили лодку еще на середине реки. Он подполз к политруку и зашептал:
— Лодка идет к берегу…
— Вижу, — ответил тихо Байда и, заметив, что находившийся немного правее Иванов уже приподымает винтовку, шепотом приказал: — Отставить и не двигаться…
Когда нарушитель преодолел крутизну обрыва, Иванов не выдержал:
— Уйдет же, товарищ политрук! Разрешите, я его хлопну…
— Не горячись. Оставайтесь оба здесь и продолжайте наблюдение. Возможно, он не одни. А я иду на преследование. Без приказа поста не оставлять. Старшим назначаю… — Байда помедлил, как бы взвешивая, кто из них надежнее. — Вас, товарищ Нурмухаметов.
Иванов проглотил обиду, а когда политрук скрылся, недовольно пробурчал:
— Нянчится с ним политрук, а он возьмет да и сбежит. Тоже Шерлока Холмса разыгрывает…
— Молчать и вести наблюдение! — цыкнул на него Тагир.
— А что наблюдать? Тоже мне командир выискался…
Антон шел по следу. Падурару спустился в густо поросший орешником овраг, присел под кустом, отдышался.
Неожиданно у Днестра раздались выстрелы.
«Еще гость или соседи обнаружили след?» — недоумевал Байда.
А Падурару вскочил и побежал по оврагу, сколько позволяли ему силы. Выбравшись из леса, он свернул к темневшему высокому зданию мельницы.
Дозорные двадцать девятой заставы обнаружили след на стыке и дали сигнал тревоги. Иванов и Нурмухаметов видели, как появилась тревожная группа соседей и пошла по обнаруженным следам.
— Предупредить их надо, что нарушителя уже преследуют — схватился Иванов, но Тагир бросился к нему и прижал к земле.
— Не смей! Сказано — наблюдать, пока не сменят…
Заслышав сигнал тревоги, Кольцов тоже выслал группу во главе с Великжановым. Она встретилась с соседями на том месте, где отдыхал Падурару, и все вышли по следам к Ольховому.
Байда приказал Великжанову со своей группой продолжать наблюдение за домом, где скрылся нарушитель, и поспешил на заставу. Только теперь он почувствовал, что его лихорадит, рассказал Кольцову о случившемся и ушел на квартиру. Надо же переодеться и хоть немного отдохнуть.
Но почти следом прибежал за ним посыльный — на заставу приехал комендант участка.
— А я думал, что вы, политрук, уже усвоили азбучные истины нашей службы, — сердито набросился Анатолий Федорович, заикаясь больше обычного. — Одному идти на преследование! Мальчишество!
— Снимать наряд я не мог, оставлять одного, из новичков тоже не рискнул… — начал оправдываться Антон.
— Он не рискнул! А собой рисковать можно? Всыпать бы вам… — Птицын готов был обрушить на политрука поток упреков, поучений, но, заметив, как тот еле держится на ногах, вдруг оборвал: — Э-э, с-соколик, да ты весь горишь… Вызвать врача!
— Температура высокая. Боюсь, что воспаление легких, — доложил вызванный Попович. — Нужен постельный режим.
Байду увели на квартиру. Кольцов вступился за своего друга:
— Напрасно вы на него напали, товарищ капитан. Правила не могут предусмотреть всех случаев…
— Без тебя знаю, но поощрять подобные явления не могу. И тебе не советую. — Он еще долго не мог успокоиться, прорыв нарушителя не сулил ему ничего хорошего на ближайшие дин.
4Напутанный стрельбой на границе, нарушитель не пошел в домик Софьи Крукович, а свернул к мельнице и притаился среди разного хлама в полуподвальном помещении. «Наверное, лодку обнаружили. Так и до меня могут добраться, — тревожился Падурару, — скорей бы рассветало, а там соберется базар, можно запутать следы».
Именно для этого и выбрал Шмитц базарный день.
«В случае каких-либо неприятностей, не ходи в дом Софьи ее можешь встретить на базаре».
…Наряд Кирилла Великжанова скрытно преследовал нарушителя до окраины Ольхового, но по дороге к мельнице тот исчез, растаял в темноте, как призрак. Вызвали из неподвижного наряда Нурмухаметова с собакой, но после продолжавшегося почти до утра дождя ищейка следа не взяла.
Подняли на ноги всех отдыхающих бойцов. Молодые ребята ходили пристыженные: так опозориться в начале службы!
— Теперь ищи иголку в стогу сена. — сердито ворчал Иванов — Говорил же я политруку, что того бандита надо было сразу прихлопнуть..
— Ничего ты не понимаешь, Вася. Убить человека не трудно. А может, сведения, которые он нес кому-то, важны для интересов всей страны? Нарушителя надо брать живым и заставить его раскрыть планы наших врагов. — питался объяснить Великжанов.
— Вот и бери его! — съязвил Иванов. Он по-своему понимал слова «держать границу на замке». Сложная тактика пограничной службы еще не укладывалась в его сознании. — А если бы одного, другого хлопнули, у всех этих выродков отпала бы охота совать рыло в наш огород.
А «выродок» дождался утра в своем укрытии, немного пообсушился и, заметив, как хозяйка домика направилась с корзинкой к центру местечка, где обычно собирался базар, выскользнул, как уж, из своей норы и погодя вмешался в толпу крестьян. Найти связную домнула майора в базарной сутолоке нетрудно, он еще издали заметил ее голубую шляпу в овощном ряду. Подойдя вплотную, тихо произнес пароль. Софья вздрогнула, но не оглянулась. Перебирая продукты в корзинке, еле слышно сказала:
— Идите за мной… Приценивайтесь к продуктам и не пяльте на меня глаза…
Они бродили по торговым рядам. Софья часто останавливалась, покупала всякую мелочь, а в промежутках Падурару передавал заученные инструкции майора.
— Надо разыскать Дахно и Морочило, обоим оставаться на Тернопольщине… Пусть свяжутся с диспетчером и через него разыщут следы Романа… А еще домнул майор интересуется Гаврилой Топольским…
— О Дахно и Морочило ничего не знаю… Гаврила прибыл в тот день, когда пришли красные… Работает на Силковском сахарном заводе… Роман тяжело болен, недавно помещен в черемховскую больницу… С ним и его друзья. Гаврила ищет врача…
Тодор про себя повторял эти отрывочные фразы, стараясь запомнить каждое слово, не совсем понимая их подлинный смысл.
5Выполнив задание «доброго домнула майора», Падурару до вечера бродил по базару, стараясь по отдельным фразам, по внешнему виду людей понять, как они чувствуют себя без жандармов и помещиков, под «коммунистическим гнетом», как писали газеты в Бухаресте и Подгорске. Однако никаких следов этого «гнета» он не заметил. Изредка встречаются военные люди с оружием, но их никто не боится, смело разговаривают, шутят с ними. Даже повеселел бедный Тодор. Если бы сюда как-нибудь переправить жену и дочь, остался бы здесь навсегда. «А что? Рабочий человек везде раздобудет себе кусок хлеба или круг мамалыги с брынзой…»
