Анатолий Иванкин - Последний камикадзе
Хирохито был удивлен щедростью армейцев, но не подал виду, что знает о тех распрях и вражде, которые обострились между «кайгунсё» и сухопутным генштабом.
— Желаю успехов доблестному флоту, — сказал Хирохито, заканчивая аудиенцию.
Ямамото, низко кланяясь, попятился к двери, не смея поглядеть в глаза потомку богини Аматерасу…
Замысел операции «Шангри-Ла» родился в январе 1942 года. Адмирал Кинг и его заместитель по оперативным вопросам подробно изучали возможность нанесения удара по сердцу Японской империи.
Подводные лодки, ходившие в разведывательные походы к берегам Японии, установили, что берега империи охраняются лишь сторожевыми кораблями прибрежного действия. И хотя оборонительные силы Японии почти не были известны, решение на нанесение авианосного удара было принято и утверждено президентом.
2 апреля 1942 года из бухты Золотой Рог вышел авианосец «Хорнет» в сопровождении крейсеров «Винсеннес» и «Нэшвилл» и трех эсминцев. Когда белоснежный красавец Фриско[33] остался за кормой, эсминцы, взрезав воду, вырвались вперед, заняв свои места в походном ордере. За боевыми кораблями, не отставая, мчался эскадренный танкер «Симаррон». Группа держала курс в центральную часть Тихого океана. На борту «Хорнета», выполнявшего архисекретную миссию, находились 16 сухопутных бомбардировщиков Б-25 «Митчелл» — авиагруппа подполковника Дулиттла.
Когда готовилась операция «Шангри-Ла», оказалось, что палубные бомбардировщики типа «грумман» — «эвенджеры» обладают слишком малой боевой нагрузкой и дальностью полета.
Пришлось отказаться от этих специальных самолетов, подобрать в ВВС группу лучших летчиков-добровольцев и обучить их производству взлетов с палуб авианосцев.
Все эти приготовления производились в глубокой тайне. О подробностях боевой задачи экипажи узнали от Дулиттла только после выхода в море.
13 апреля авианосная группа «Хорнет» встретилась вблизи атолла Мидуэй с группой кораблей авианосца «Энтерпрайз». Объединившись в одну группу, они образовали 16-е оперативное соединение под командованием адмирала Хэллси. Помимо «Энтерпрайза» в оперативное соединение вошли крейсеры «Нортгемптон», «Солт Лейк Сити» и четыре эсминца. От Мидуэя быстроходное оперативное соединение двинулось к берегам Японии, сохраняя все меры скрытности и предосторожности.
Американцы не обладали достаточными авианосными силами, чтобы сотворить возмездие за Пёрл-Харбор, да, пожалуй, во всей Японии и не нашлось бы такой цели, что встретили японские летчики в бухте Пёрл-Харбор.
Помня это, командование флота США ставило перед собой более скромную задачу. Необходимо было как можно скорее продемонстрировать американским налогоплательщикам, уставшим от поражений, что доллары, выжимаемые из них, начинают приносить дивиденды. Особенно такая необходимость появилась после разгрома Филиппинской армии генерала Дугласа Макартура. Незадачливому командующему удалось избежать печальной участи своих войск. Бросив подчиненных в безвыходном положении, он тайно убыл с Баотана на торпедном катере, а затем пересел в самолет, доставивший его в Австралию. С тех пор к нему приклеилась позорная кличка Баотанский беглец, которую не смогли смыть последующие победы, одержанные под его командованием.
Теперь, спустя четыре месяца после, трагедии Пёрл-Харбора, в обратном направлении — с востока на запад — к берегам Японии крались американские авианосцы. Радары кораблей непрерывно ощупывали пустынные небо и море. Внешне невозмутимый, Хэллси ощущал сильное беспокойство. С начала войны американские надводные корабли еще не забирались столь далеко на запад. Адмирал почти не покидал боевой рубки «Энтерпрайза». Нервное напряжение не прошло для него даром. Вскоре у него началось обострение нервной экземы. Командующий 16-м оперативным отделением, сжав зубы, драл ногтями зудящую кожу, с трудом удерживая рвущиеся с языка проклятия и богохульства. Не то чтобы Хэллси сильно боялся божьей кары, просто не хотелось гневить всевышнего, вступать с ним в конфликт накануне завершения такого ответственного рейда.
В течение трех суток океан, был пустынен. По мере приближения к берегам Японии стали попадаться все чаще рыболовецкие суда, которые заблаговременно, до подхода объединения, топились палубными торпедоносцами, поднятыми с «Энтерпрайза». К исходу 17 апреля авианосное оперативное соединение прибыло в точку, расположенную в 700 милях восточнее Токио. До этого момента все шло по плану, но дальше обстоятельства начали складываться так, что весь ход операции «Шангри-Ла» был поставлен под угрозу срыва.
Погода стала портиться… Океан начал хлестать штормовой волной, раскачивая громады авианосцев. Небо нахмурилось тучами; Засвистел, загудел ветер в растяжках антенн, прижимая клубы дыма, выброшенного из труб, к пенным вершинам волн.
Обеспокоенный Хэллси вызвал на доклад начальника метеослужбы. Тот явился в рубку «Энтерпрайза» с рулоном синоптических карт, кольцовок, таблиц с данными зондирования атмосферы. Разложив свое хозяйство, он приступил к докладу.
Адмирал встревоженно посмотрел на карту погоды, где синяя штриховка циклона вставала на пути движения авианосной группы. Прогноз, составленный синоптиками, обещал дальнейшее ухудшение погоды.
— А вы не ошибаетесь? — спросил Хэллси у главного синоптика, глядя на него как на заклятого врага. Погода ему путала все карты. Сильное волнение океана создавало крены летной палубы авианосцев, которые могли помешать взлету бомбардировщиков Дулиттла. К ночи, когда планировался взлет, шторм должен был разыграться вовсю, а работа с авианосцев возможна только при волнении моря до 5 баллов.
Еще более неприятным событием оказалась неожиданная встреча соединения с японским сторожевым кораблем. Обнаружив его внезапно на близкой дистанции, крейсер «Нэшвилл» открыл огонь из артиллерии главного калибра. Время между обнаружением корабля и его потоплением заняло считанные минуты, но и за этот короткий отрезок времени он мог сообщить о местонахождении американской эскадры.
Адмирал Хэллси, не имея никаких сведений о противнике, не мог больше рисковать авианосной группой. Если местонахождение ее обнаружено, он должен вернуться назад. Таковы были строжайшие указания Вашингтона. Но Хэллси был упрям. Недаром он полжизни проносил кличку Хэллси-буйвол. Он привык всегда идти напролом. Так и сейчас он решил выполнить операцию «Шангри-Ла» во что бы то ни стало. И Хэллси дал команду на взлет Дулиттлу не в 400 милях, как это было предусмотрено планом, а в 600 милях от Токио.
— Пошли, парни! — позвал Дулиттл своих летчиков. В такую мерзкую погоду не хотелось даже разговаривать. Обошлись без пышных проводов и напутственных речей.
Экипажи с видом обреченных заняли свои места в кабинах. Шансы на благополучный исход вылета были у них ничтожно малы. Это понимал каждый. Но то, что они должны были сделать, было важнее их жизней.
Взревели запускаемые «Райт-Циклоны».[34] Предельно загруженная машина Дулиттла оторвалась от раскачивающейся палубы и первой ушла в воздух. Вслед за ней благополучно взлетели и остальные 15 машин. Штормовой ветер облегчил взлет перегруженных самолетов, но, дуя почти в лоб, создал дополнительный расход горючего. Собравшись после взлета в компактную группу, бомбардировщики легли курсом на Токио. Было 8 часов утра. Четыре часа шли самолеты по маршруту, не видя под собой ничего, кроме кипящей океанской воды. Четыре длинных часа самолеты швыряло с крыла на крыло порывами ураганного ветра. Наконец к 12 часам впереди смутно проступили очертания суши и надежный ориентир — конус Фудзиямы.
В 12.15 из бомбоотсеков Б-25 высыпались первые серии бомб с неприличными надписями, намалеванными в адрес премьера Тодзио. Они падали на артиллерийские и газовые заводы, на электростанции и жилые дома, на благоухающий парк Уэно, осыпанный облаками цветущих вишен. Глядя в трубки оптических прицелов, штурманы-бомбардиры более всего остерегались угодить фугасками в квартал, где располагался императорский дворец. Резиденцию микадо бомбардировать запрещалось самым строжайшим образом. Часть бомб была сброшена в портах Нагоя и Кобэ. В Иокогаме «митчеллы» отбомбились по стоящему на стапелях огромному корпусу какого-то строящегося корабля. Еще не было ясно, что это — линкор или авианосец. Японская противовоздушная оборона действовала вяло. Самолеты-истребители были подняты с большим опозданием. По-видимому, у японцев еще не было на вооружении радарных установок. Ни один из поднявшихся в воздух тридцати истребителей не мог похвастаться победой. Ни один Б-25 не был сбит над Японией.
Но зато, когда задание было выполнено и самолеты направились на китайский аэродром Чучжоу, горючее было на исходе. Выработав топливо, бомбардировщики начали падать с сухими баками: один рухнул в море вблизи китайского побережья; другой взял курс к границам России и приземлился вблизи Владивостока; экипаж третьего выбросился на парашютах вблизи Наньчана и был пленен, а затем расстрелян японцами; остальные машины произвели посадку на территории, занятой чанкайшистскими войсками. Несколько летчиков погибло при производстве вынужденной посадки вне аэродрома. Но все же большинству летчиков во главе с Дулиттлом удалось остаться в живых. Эффективность этого рейда не шла ни в какое сравнение с материальными затратами на его осуществление. Но разрекламированные американской пропагандой удары по Токио, Маршалловым островам и острову Уэйк немного подняли дух американцев, с самого начала войны терпевших одно поражение за другим.
