Игорь Гуров - Зарево над предгорьями
Из другой двери появился Селезнев. Дархок его не заметил.
Человечек, лежащий под деревьями, услышал возглас своего друга:
— Ну, где «Старик»?
— «Старик» прислал тебе привет, — ответил громкий мужской голос.
Человечек насторожился, но в доме один за другим прогремели два выстрела, упало что-то тяжелое, и он успокоился. «Пусть Дархок не воображает, что в такую жару я буду вытаскивать трупы. Если ему они мешают, потащит сам», — подумал он.
Нехотя он повернул голову на скрип двери и вскочил.
На крыльце стоял тот, кого он считал уже мертвым. В руках мальчишки был автомат, грудь перетягивали подсумки с патронами. Подмышкой он держал гармонь, а из-за спины выглядывало дуло карабина, принадлежащего самому Мхамеду (так звали плюгавого человечка). Сзади мальчишки стоял мужчина и целился в Мхамеда из пистолета.
Несколько мгновений они молча глядели друг на друга. Селезнев сделал шаг вперед — человечек бросился к забору и перемахнул через него.
— «Старик» и до тебя доберется! — озорно закричал ему вслед Измаил. В этот момент ему самому казалось, что он послан в аул каким-то мудрым, опытным стариком.
Не таясь, медленным шагом проходили Селезнев и Измаил по улице аула. Измаил степенно здоровался с односельчанками; те не скрывали удивления, видя его обвешанным оружием. Селезнев тащил пулемет и коробки с лентами.
Они уже вышли из аула, когда раздался негромкий хлопок пистолетного выстрела. Обернувшись, Селезнев увидел сподвижника Дархока и выстрелил в него. Помощник незадачливого старосты бросился к аулу. Селезнев снова нажал на спуск, но выстрела не раздалось: обойма пистолета была пуста. Пока Измаил снимал с шеи автомат, полицай скрылся за домами.
Навстречу Мхамеду ехали кавалеристы в черных мундирах. Один страх сменился другим: вряд ли гитлеровцы похвалят за то, что Мхамед бежал от партизан.
На ломаном русском языке офицер спросил:
— Кто есть? Зачем бежишь?
— Я полицай, — ткнул себя в грудь Мхамед. — С гора партизан… «Старик» приходил. Знаменитый «Старик», росту очень большой. Кулак большой. Пришел с пулеметом. Еще прийти обещал. Меня убить хочет.
Узнав, что приходил хотя и страшный партизан, но все же только один, офицер велел усадить полицая на лошадь.
— Догоняйт «Старика», — строго пояснил он.
Селезнев хотел было вернуться в аул, чтобы поймать полицая, но в это время послышалась стрельба автоматов. Майор и мальчик вскочили и побежали вверх по крутой тропе. Взобравшись, они глянули вниз: несколько кавалеристов строчили из автоматов по кустам вдоль дороги.
…Вслед за Селезневым и Измаилом вернулись в лагерь Вовка с Шуриком. Они были в Саратовской и Серном ключе и повсюду расспрашивали о партизанах. Об их делах говорили много, но где искать партизан, никто не знал.
Выслушав ребят, Селезнев лишь тяжело вздохнул.
Ночью майор, Валя и Тоня отправились на шоссе. Валя и Тоня наблюдали за дорогой, а Селезнев, забросив на провода веревку, изо всех сил тянул ее вниз. Провод стонал, звенел и, наконец, с треском рвался. Майор перебегал к другому столбу и снова закидывал веревку.
В эту ночь они порвали более километра телефонных проводов.
— Будем проводить это систематически, — решил Селезнев.
…Но главное — найти партизан.
До изнеможения бродили Селезнев и его друзья по лабиринтам ущелий, по горным лесам. Выходили они и в степь и на железную дорогу. Иногда наталкивались на брошенные землянки и следы недавних костров, находили стреляные гильзы от русской винтовки. Однажды в лесу Селезнев увидел свежую могилу со звездой на скромном обелиске… Партизаны были где-то рядом, но где?..
«НУЖНО НАЙТИ «СТАРИКА»!
Не более как в десяти-двенадцати километрах от «Лагеря отважных» в глухой лесной сторожке командир партизанского отряда Качко встретился с членом Кубанского партизанского штаба Заниным.
— Штаб очень недоволен тем, что до сих пор не разыскан отряд «Старика», — сказал Занин.
— Ищем. Три специальные группы разведчиков выделил, уж очень он осторожен и ловок, этот «Старик», — оправдывался Василий. — Мои партизаны дважды едва не столкнулись с ним, но…
— Каким образом? Расскажи, — перебил его Занин.
— Я посылал Козлова и еще одного партизана вывести из Саратовской девушку, отставшую от полка Кабарды. Но мы опоздали. И девушку и казака, что ее прятал, гестаповцы увезли в Серный ключ. В станице была еще одна пленная девушка, военфельдшер. Наши решили отбить ее. Бросили в окно гранату, подняли переполох, девушка убежала и… — Качко развел руками.
— …и потерялась?
— В станице ее нет, это мы проверили. Одна старуха уверяет, что видела, как военфельдшера увел в плавни мальчишка. Но никаких следов мы не нашли. Кроме того, на другом конце станицы какая-то группа партизан вела бой, стреляла из пистолетов. Наверное, это и были партизаны «Старика».
— Так… — проговорил Занин в раздумье.
— Через день я послал Галю Кошубу и трех партизан искать летчика и матроса, с которыми она бежала из лагеря…
— Нашли? — вскинул голову Занин.
— Нашли только следы. В плавнях на одном из островков увидели клочок рубашки с пуговицей. Галя определила, что это рубашка того летчика, которого мы ищем: пуговицу она сама ему пришивала.
— Ну, не трудно и ошибиться. Да потом летчик мог проходить через остров два-три дня назад.
— Я тоже так подумал, но пуговица очень редкой формы и точно такая же, как у Гали на платье; других не было, и она пришила ему свою. Что он проходил два-три дня назад, тоже отпадает. На островке нашли немецкую листовку, выпущенную только в тот день, и кусок свежей булки.
— Ишь ты, следопытами какими стали, — улыбнулся Занин. — Но ты мне зубы не заговаривай, ты мне раньше всего о «Старике» доложи.
— На обратном пути разведчики услышали стрельбу в терновнике, пошли на нее и ввязались в бой. Немного погодя наскочил с партизанами Петр Карпыч и помог, а то бы нашим плохо пришлось: эсесовцев было человек двадцать и с ними несколько собак. Галя и еще один боец были ранены. Ну, Петр Карпыч растрепал немцев в пух и прах. Вряд ли и с десяток ноги унесли.
— Вот видишь, — с гордостью произнес Занин, — с каким я тебя замечательным «Батей» познакомил!
— Да, — согласился Василий. — У нас его так все «Батей» и зовут. Он не только для своего — для всех отрядов предгорья отец и наставник… Захватили пленного, который показал, что эсесовцы преследовали трех партизан. Ни я, ни Петр Карпыч никуда больше своих в тот день не посылали, а кроме наших отрядов, никаких поблизости нет.
— Да-а, — задумчиво проговорил Занин и, чуть не касаясь головой потолка, зашагал по сторожке.
— В терновнике нашли несколько стреляных пистолетных гильз и обрывок той же, что и на острове, рубашки. Те партизаны подстрелили двух эсесовцев и собаку, а того, которого мы взяли в плен, сильно ранили. И я и Петр Карпыч убеждены в том, что это «Старик» и его люди. Больше некому. «Батя» говорит, что такая манера «Старика» — неожиданно налететь и провалиться сквозь землю.
— Я не знаю, куда он проваливается, — резко сказал Занин, — но я напоминаю тебе партийную директиву об объединении всех, сражающихся против фашистов. «Старик» действует в районе твоего отряда, и ты в самый короткий срок обязан его найти.
— Есть, — вытянулся Качко. — Сам возьмусь за розыски.
Занин закурил и после недолгого молчания произнес:
— У меня есть к тебе еще одно дело. Подбери человек семь, которых можно послать через фронт. Нужно доставить в штаб захваченные документы и одного важного пленного, а принять самолет мы пока не можем.
— Будет выполнено. Завтра пришлю в ваше распоряжение. Если разрешите, я отправлю с ними в Сочи Галю Кошубу.
— А дойдет? — усомнился Занин.
— Дойдет. Она боевой дивчиной оказалась. Чуть не во всех операциях участвует, два грузовика подорвала. На личном счету более десятка гитлеровцев. В последнем бою ее ранило: раздроблена кость плеча и повреждена шея. Без квалифицированной медицинской помощи станет калекой, а дойти — дойдет. К тому же в Сочи Вовка и ее названый братишка Шурик.
— Хорошо. Я напишу письмо секретарю горкома партии, чтобы ее поместили в госпиталь.
Свой разговор с Заниным Василий передал комиссару Козлову.
Козлов был самым старшим в отряде и единственным, кому раньше приходилось участвовать в боях. Он воевал в гражданскую и с начала Отечественной войны просился на фронт, но его не брали из-за болезни сердца. По виду никак нельзя было подумать, что он страдает какими-то недугами, и Козлов очень стеснялся, что не на фронте. Назначение комиссаром партизанского отряда он воспринял как большую честь и за короткий срок сумел очень многое сделать для усиления боеспособности отряда.
