Александр Марков - По обе линии фронта
Фарид предупредил Сергея и Илью о возможности новых обстрелов. Если такое случится, то они должны быть готовы, взяв руки в ноги, бежать куда глаза глядят.
— Весело тут, — сказал Илья, устанавливая камеру в комнате, где предполагалось писать интервью.
Фраза эта чем-то напомнила Сергею кусок из старого советского фильма про войну. Там советского связиста, которого кажется играл Куравлев, приводят в бункер, где прятался Гитлер. В том бункере тоже было весело, вот только вокруг убежища Гитлера стягивали окружение советские войска, а этому дому вражеские солдаты не грозили.
Очень неуютно себя чувствуешь, когда знаешь, что в любую секунду дом может подвергнуться обстрелу. Громов невольно втягивал голову в плечи.
На подоконнике стоял в горшке кактус, чуть присыпанный белым, то ли искусственным снегом, то ли химикатам, а еще в него воткнулся маленький кусочек стекла, похожий на каплю воды. Когда в нем отражалось солнце, то казалось, что на кактусе на несколько секунд расцветает очень красивый цветок.
За окном виднелась обвалившаяся эстакада. Дай бог, чтобы она не рухнула, когда под ней и по ней проедут машины. Обставлена комната была не богато: письменный стол, несколько кресел, шкаф с какими-то книжками.
В стенах зияли выбоины от осколков. Сергей все больше и больше ощущал себя героем фильма «Освобождение». Там точно в такой комнате солдаты, перед наступлением на Рейхстаг, фотографировали на партбилет, растягивали позади человека белую простынь, чтобы скрыть разрушения, но комнату постоянно обстреливали, и спустя некоторое время простыня вся была в дырах от пуль и осколков.
Илье не надо было на всякие хитрости идти, чтобы снимок получился качественным, напротив, дырки в стене, на фоне которых он и намеревался запечатлеть представителя «Хезболлы» ему очень нравились. Особенно те, что были на плакате с фотографией Насраллы, который висел на стене позади стола — там, где обычно вывешивают портреты руководителей партии или государства. Но больше всего Громова поразила карта Ближнего Востока, висевшая на стене. По-арабски он ни слова прочитать не мог, и не знал, как подписаны страны на карте. Может так же как на одной из карт учений, которые он наблюдал в России, где были и Османия, Краина и прочие страны, в названии которых все же было легко угадать первоисточник. И все-таки одно несоответствие с действительностью сразу же бросалось в глаза, на каком языке не говори. На этой карте отсутствовал Израиль.
— Ты можешь за стол сесть? — попросил Илья Сергея, вырвав его из задумчивости. — Надо кадр выставить.
— Конечно, — сказал Громов.
Илья немного поколдовал над камерой, оторвался от видоискателя.
— Ну, в общем, я готов, — сказал он
Дальше надо было продолжить фразу словом, «запускайте».
Илья напомнил Сергею оператора, которого они встретили, возвращаясь из Израиля. Когда террористы захватили «Норд-ост», то захотели записать свои требования на камеру, пришлось их записывать как раз этому оператору. Он вошел в их логово, усадил террористов по стульям. Они все порывались начать свою речь, но он их останавливал, будто они были актерами, а он режиссером, вновь рассаживал их по стульям, так чтобы в кадр влепи все — на переднем плане мужчины с автоматами, а на заднем стоя — женщины с поясами шахидов. Им ведь все это могло надоесть. Они могли пустить в дело оружие, которое держали в руках.
— Так, теперь несколько слов, чтобы я звук проверил, — говорил оператор террористам, а они покорно выполняли все его просьбы. Оператор смотрел на уровень звука на шкале в камере и чего-то подправлял. — Настроил. Начинайте, — наконец командовал он.
Интересно, прикажи он им сложить оружие, выполнили бы они этот приказ?
— Ну и нервы у тебя, — сказали ему, после того, как он вернулся. Он ведь смог снять не только интервью, но так же зал и то, что там происходило, а потом эту пленку смотрели сотрудники спецслужб, подготавливая штурм здания, точно это было учебное пособие.
Жаль, что он ушел в другую компанию. Впрочем, Илья тоже был классным оператором.
Фарид еще в машине пояснил, кто будет интервью давать. Оказалось, что это высокопоставленный чиновник, который возглавляет весь район Дахия. То есть должность у него была сродни префекту. Вот только префект отвечает лишь за хозяйство, а на этого начальника возлагались еще и политические функции.
— Как его звать? — спросил Сергей у Фарида. — Нам ведь титры придется на его интервью давать.
— Саббах, — сказал Фарид.
— Как? — переспросил Сергей, а потом дал Фариду листок бумаги и ручку, попросив написать имя чиновника печатными буквами, чтобы не ошибиться.
Фарид так был этим увлечен, что упустил момент, когда в комнату вошел мужчина лет сорока пяти, с опрятной чуть седой бородкой, в очках. Одет он был тоже в джинсы и рубашку, похожие на те, что носил Фарид. Он поздоровался, сел за стол. Может чиновник и знал английский, наверняка знал, но все же предпочел отвечать на арабском. Так у него было немного времени, чтобы обдумать ответы. Фариду пришлось выступать в качестве переводчика.
— А что вместо Израиля? — спросил Сергей, указывая на карту на стене.
— Мы такого государства не знаем, — сказал Саббах.
Он поморщился, когда Сергей произнес слово «Израиль». Похоже он все же понимал большую часть того, о чем спрашивал Громов или знал как звучит Израиль на нескольких языках. Сергей, к примеру, мог где-то на пятнадцати языках сказать «спасибо».
— Этого государства просто не должно существовать, — продолжал чиновник, — через какое-то время это будет палестинская территория.
Нострадамус какой-то, решил Громов.
— Израиль — государство маленькое, но нет в мире ни одного государства, обладающего таким количеством союзников, — Сергею не нужны были лозунги. Он пытался выудить из Саббаха откровенные ответы, а не заученные фразы. — Вам надо будет его победить, победить в войне, но разве это возможно сделать, если у Израиля столько союзников? Он противостоит окружающим странам уже шестьдесят лет.
— Необязательно война приведет к нашей победе. Чем совершеннее становится техника, чем совершеннее и доступнее ядерное оружие, тем быстрее мы разрешим эту проблему.
О, да, вскоре ядерную бомбу сможет сделать у себя в комнате любой школьник, но если «спички детям не игрушка», то ядерная бомба — тем более, подумал Громов.
— Как? — не унимался Сергей, точно хотел выяснить технологию производства ядерной бомбы в домашних условиях.
— Выключите, пожалуйста, камеру, — попросил чиновник.
Сергей подумал, что на этом интервью закончилось, что своими вопросами он перегнул палку, настроил Саббаха против себя и тот уже не хочет отвечать на его вопросы.
— Выключи камеру, — приказал Громов, поворачиваясь к Илье.
Тот оторвал лицо от видоискателя, нажал на кнопку, останавливающую запись. На камере погас красный огонек.
— Все? — спросил Илья.
— Кажется да.
— Оперативно. Нас не расстреляют? — попробовал пошутить он, все равно их никто не понимал, и по-русски они могли говорить все что угодно.
— Думаю, что нет. Хватит дурачиться. Съемка серьезная.
— Была.
Они ошиблись. Как только камера выключилась, чиновник взял клетчатый платок, который лежал на столе и накрыл им микрофон. Ясер Арафат носил точно такой же платок, отчего его стали называть арафаткой. Такие платки любят привозить туристы из Египта. Был он и у Сергея и еще один очень похожий — пуштунский, который он купил в Пешаваре. Однажды он пришел в нем на встречу с Израильской делегацией, чисто случайно, не желая никого провоцировать, но все говорили, что поступил он не политкорректно.
— Это пуштунский платок, не арабский, — пояснял Громов, — израильтяне — отличат.
Но этот платок не заглушит микрофон, все равно он всосет слова и запишет их довольно четко, если тот будет работать.
— А теперь продолжим, — сказал чиновник. — Только на меня не ссылайтесь.
— Хорошо, — кивнул Сергей.
— Итак, техника развивается и есть множество способов довольно легко превратить определенную территорию в безжизненную пустыню. Ваш Чернобыль тому хорошее подтверждение…
Громов стал вспоминать, есть ли в Израиле атомные станции. Кажется — нет, они-то явно недолго бы просуществовали, первыми подверглись нападению смертников и боевиков.
— Пару ядерных стержней подбросить — вот и результат достигнут. И не надо никаких танков, никаких солдат. Все эти ребята убегут от радиации в Америку.
Или в Россию, мысленно добавил Сергей. А стержни они откуда возьмут? Это серьезная контрабанда, почище, чем плутоний…
— А через пятьдесят, шестьдесят лет мы обживем покинутую землю. Это ей на пользу пойдет.
Продезинфицируется.
— Но я вам ничего не говорил. В своих репортажах это не упоминайте. Теперь можете включать свою камеру.
