Евгений Рябчиков - Поединок на границе
Наступила весна. Все зазеленело. Речка вошла в свои берега. Тревожная была тогда западная граница, а у нас на заставе по-прежнему было спокойно.
Но вдруг наряд с границы сообщил, что на контрольной полосе обнаружены следы коровы и человека. По давности они были разные: сначала прошла корова, а часа через два — человек. Начали вести поиск. Корову нашли, а человека не можем. Нарушитель пришел на заставу сам и заявил о пропаже. На допросе рассказал, что фашисты его разорили и теперь он работает у старосты — ухаживает за коровами. Когда хотел доить одну из них, она убежала через речку. Он не решался сначала нарушить границу, но затем подумал, что если корову не найдет, останется у нас, обратно не пойдет.
После проверки все эти факты подтвердились. И нарушителя вместе с коровой решили передать обратно. Но предварительно вызвали Пироженко: он был на семинаре секретарей партийных организаций в части. Он долго присматривался к нарушителю. Особенно заинтересовался ведром.
— Разрешите ведерочко, — спокойно сказал Пироженко и, взяв ведро, вылил из него молоко.
— Что вы делаете? Нехорошо обижать бедняка, — кинулся нарушитель к ведру.
Но Пироженко отстранил его. Мы недоуменно наблюдали за этой сценой.
— Это то самое ведро, о котором я вам тогда докладывал, — сказал пограничник.
Нарушителя увели, а мы стали рассматривать ведро. Оно оказалось с двойным дном. Нашли еле заметную защелку, нажали на нее и не успели моргнуть, как стенка отошла и моментально захлопнулась. Вскрыли. Под двойным дном оказался вмонтированный фотоаппарат. Проявили мы пленку и поразились: на ней были отсняты военные объекты, расположенные на участке заставы, дороги, подходящие к границе.
Вражеский лазутчик сознался, что был завербован немецкой разведкой для ведения шпионской работы. Он выпытывал у местных жителей, обманывая, что собирается бежать в СССР, сведения о рельефе местности, о дорогах и воинских частях и советском пограничном районе; фотографировал нашу сторону, когда приезжал за водой. И для полноты данных нарушил границу и произвел нужную съемку.
Вскоре началась война. Наша застава более суток вела бой в окружении. Когда отбивали последнюю атаку, я был контужен и потерял сознание. Очнулся далеко в лесу у родника. Наш повар Долин прикладывал мокрое полотенце к моей голове.
— Что с заставой? — был первый мой вопрос.
— Заставы нет. Только мы с вами остались. — Немного помолчав, добавил: — Старшина приказал нам с Пироженко вынести вас в безопасное место.
— Ну, а где же Пироженко?
— Он погиб, спасая нас, — снимая фуражку, ответил солдат. — Когда мы ночью вырвались из окружения, до десятка немцев стали преследовать нас. Пироженко огнем из автомата заставил сначала остановиться, а затем сбил их с пути преследования. Часа через три сзади себя мы услышали лай собак. В это время как раз накрапывал дождик. «Если задержать фашистов минут на пятнадцать, то они потеряют наш след, — сказал Пироженко. — Ты давай неси командира, а я им покажу, почем фунт лиха. Возьми на всякий случай этот конверт. Там фото». Долго слышалась перестрелка. Затем последовал сильный взрыв, и все стихло. Подорвал он себя и фрицев гранатами…
Одинцов не отрывал глаз от рассказчика. Ведь и фамилия его отца была Пироженко. И он служил на западной границе, и с первых дней войны пропал вез вести. Об этом Юрию рассказала мать только перед его уходом в училище.
Одинцов носил фамилию отчима. Мать не захотела, чтобы ребенок рос без отца, поэтому, выходя замуж вторично, она сменила и фамилию мальчика. Одинцову так и хотелось спросить имя и отчество Пироженко. Но он боялся прервать рассказ полковника.
— Долин эту фотографию отдал мне. Вот уже сколько лет я разыскиваю жену и сына Пироженко. Но пока безрезультатно.
Открыв полевую сумку, полковник достал пакет, бережно вынул оттуда фотографию и стал читать на ее обороте:
«Дорогая Мариночка; вырасти сына настоящим коммунистом. Пусть наш Юра помнит, что жизнь отдана его отцом не напрасно, помнит, что счастье, добытое в огне сражений, надо беречь».
— Посмотрите. Здесь Пироженко с женой склонились над сыном Юрой, — протянул он снимок Одинцову.
— Отец! Это мой отец!
* * *Через год я побывал на заставе еще раз. Теперь ею командовал старший лейтенант Юрий Пироженко. Имя героя продолжает жить.
Анатолий Касьян
МАКИ
Путь на пограничную заставу проходит высоко в горах. Дорога все выше поднимается на перевал. Неожиданно горы расступаются, образуя открытую солнцу и ветрам долину, простирающуюся на высоте свыше трех тысяч метров. Она обширна, как море, и радует глаз зеленым ковром трав.
…В селе я вышел на дорогу и поднял руку, чтобы попутной машиной добраться до заставы. Шофер, заметив пограничника, остановил машину и открыл дверцу. Ни в кабине, ни в кузове никого не было. Я сел рядом с шофером. Познакомились. Это был немолодой коренастый киргиз с черными глазами и смуглым лицом. Аскар (так звали его) был спокойным и приветливым. Запомнились мне его крупные руки, неровные морщины на лбу и густые черные волосы с седеющими висками.
Машина остановилась перед горной речкой. Шофер вышел из кабины и несколько шагов прошел вдоль берега.
— В чем дело? — спросил я, когда Аскар вернулся.
— Не проехать, — озабоченно сообщил он.
Речка была неглубокой, но после утреннего дождя в горах раздалась вширь, и вода в ней бешено мчалась, взбивая на камнях мутную пену.
Аскар облокотился на крыло колеса и, поглядывая на меня, прикуривал.
— В таких случаях хорош вездеход, — задумчиво сказал он, — в войну я много ездил на них.
Неожиданно из-за горы на тропу вышли девчонки и мальчишки с огромными букетами ярких полевых цветов. Первым подошел учитель.
— Добрый день! — приветствовал он нас. — До заставы не подбросите? Речка разлилась, а обходить далеко, да и ребята устали.
— Нет пути… Лучше букет цветов подарите, — сказал Аскар, улыбаясь.
— Самим нужен.
— Да я и купить могу, — настаивал Аскар, вытаскивая мелочь.
— Цветы не продаются! — сурово посмотрел на него учитель. — Ребята собирали их для могилы героев-пограничников, которые похоронены на заставе.
Аскар как-то неловко переступил с ноги на ногу, сунул руку в карман. Одна монета угодила мимо, звякнула о подножку и упала в лужицу воды.
Девочка быстро подобрала монету и протянула шоферу. Он поблагодарил. Брови Аскара невольно шевельнулись, лицо озарилось смущенной улыбкой, и он направился к речке. Ноги все глубже и глубже погружались в воду. «Ищет брод», — подумал я.
Шофер не спеша вернулся, вылил воду из сапог и сказал:
— Надо проскочить. Садись, пионерия, подвезу! — Аскар начал помогать детям взбираться в кузов, а самую маленькую девочку посадил к себе в кабину. Нам посоветовал: — Приглядывайте за детьми. Да цветы опустите, а то от ветра осыпятся маки.
Машина осторожно двинулась в реку. Вода брызнула на передние фары и смотровое стекло. На середине реки «газик» качнуло, мотор глухо кашлянул, но машина уверенно пробивалась к берегу.
Вскоре показалась застава. На холме виднелась пирамидка памятника с красной звездой на вершине.
Ребята быстро прыгали с борта прямо на руки пограничникам.
Вышел из кабины и Аскар. Он осмотрел машину, деловито постучал ногой по каждому скату. Затем нагнулся и задумчиво подобрал с земли несколько маковых лепестков. Расправив их огрубевшими пальцами, шофер тихо сказал мне, протягивая темную ладонь с алыми пятнами.
— Похоже на кровь…
— Похоже, — ответил я, и мне показалось, что Аскар что-то сейчас расскажет, чего я не знаю. Но он помолчал и не спеша направился к памятнику. Я спросил у сержанта:
— Знакомый шофер?
— Конечно! Это Аскар Айталиев. Он как заедет к нам, первым делом к памятнику идет.
Из казармы доносились голоса детей. Их интересовало все: оружие, розыскные собаки, магнитофон, радиостанции…
Мы медленно шли по дорожке, а сержант рассказывал:
— Дело было летом 1931 года. Днем на заставу прискакал совсем маленький джигит, ребенок еще, сообщил, что у большого родника бандиты схватили пастуха, и заплакал.
— У них ружья. Убьют чабана, угонят отару… — всхлипывая, говорил «джигит».
Выяснилось, что банда Курбаши Айтмерека в семьдесят сабель нарушила границу и в ближайшем кишлаке принялась грабить жителей. Аксакалы и послали маленького джигита с сообщением на заставу.
Бандиты догадались об этом и, бросив пир, спешно выступили к перевалу. Айтмерек знал, что обратно без боя границу не перейти. На перевале они залегли в ожидании пограничников.
Бойцы заставы быстро собрались и двумя группами по восемь человек выступили с разных сторон навстречу бандитам. В головном дозоре ехал коммунист Нечипуренко, комсомольцы Айталиев и Михалев. За командиром Максимовым следовал парторг Андрей Бесценный, рослый, плечистый, с бронзовым лицом. В правой руке он крепко держал винтовку, поясной ремень оттягивала сумка с гранатами.
