Игорь Фролов - Вертолетчик
— Значит, тебе сегодня досталось Слово Божие, — сказал лейтенант Ф. — Покажи хоть, как оно здесь выглядит.
— Да выкинул я его нахуй, это слово, — махнул рукой лейтенант Л. — В окоп с гильзами.
— Ну и зря! — вдруг вскочил лейтенант М. — Как мусульманин должен заявить, что здесь мы находимся на территории Аллаха. И если он посылает тебе свое Слово, а ты его выкидываешь, то тебе, — переходя на крик, закончил Феликс, — действительно пиз-дец!
— А туз бубен — не обязательно деньги, — добавил лейтенант Ф. — Это — ценные бумаги вообще…
Лейтенант Л. растерянно перевел взгляд с одного на другого, хлопнул себя по лбу, и, пробормотав «вот блин!», выбежал из комнаты.
Перемирие
15 января 1987 года. На утреннем построении до личного состава было доведено, что в ДРА объявлена политика национального примирения.
— С сегодняшнего дня война окончена, — сказал замполит (в строю прокатился смешок). И нечего смеяться — устанавливается перемирие, а это означает, что мы зачехляем стволы. Плановые задания выполнять продолжаем, но первыми огня не открывать. (Строй возмущенно загудел). И нечего возмущаться — это приказ командующего армией!
Борт № 10 был запланирован на ПСО (поисково-спасательное обеспечение, иными словами — прикрытие истребителей-бомбардировщиков, на тот случай, если их собьют). По вчерашнему плану пара «свистков» должна была отработать бомбами по обнаруженному складу боеприпасов, но сегодня, в связи с внезапным перемирием, она была переориентирована на воздушную разведку.
Вылетели в район работы за полчаса до «свистков»,[12] добрались, заняли зону ожидания над куском пустыни между гор, пустились галсировать, не приближаясь к горам. (Эскадрилья Швецова, в отличие от предшественников, быстро «упала на предел» — летали в нескольких метрах над землей — «Стингеры» не захватывали цель ниже 30 метров, опасность от стрелкового оружия возрастала, зато была скорость, маневренность и полная зарядка нурсами четырех или даже шести блоков).
Примчались «свистки», отщелкали, и умчались, издевательски пожелав «вертикальным» доброго пути домой.
— Торопиться не будем, — сказал командир ведомому. — Местечко хорошее для коз — надеюсь, с ними у нас перемирия нет?
Пошли вдоль узкого речного русла, надеясь выгнать из прибрежных кустов джейрана. Увлекшись, приблизились к горам. Вдруг впереди, на выходе из ущелья, показалось облачко пыли.
— Командир, машины! — сказал правый. Он достал бинокль, высунулся из блистера, пересчитал. — Пять крытых грузовых. Что будем делать?
Командир поднял вертолет повыше, запросил «точку»:
— «Пыль», я — 832-й. Наблюдаем пять бурбухаек.[13] Идут груженые. Азимут 60, удаление 90. Надо бы досмотровую группу прислать…
— 832-й, вас понял, — ответила «Пыль» и замолчала.
Молчание было долгим. В это время машины заметили вертолеты, повернули, и пустились наутек, прикрываясь желтой завесой.
— «Пыль», они нас заметили, уходят, — воззвал командир.
— Понял вас, 832-й, — проснулась «Пыль». — Э-э, тут спрашивают, может, подлетите, посмотрите, что везут?
— Да вы что, перегрелись? — возмутился командир. — Кто еще там спрашивает? Я «свистков» обслуживал, у меня один доктор на борту — его, что ли, высадить с уколом? Пришлите группу, или разрешите работу — «бородатые» едут на полных грузовиках вне разрешенных дорог, да еще и убегают.
— 832-й, — строго сказал чужой голос, — пе-ре-ми-ри-е! Аккуратно надо. Без лишнего шума…
— Клали они на ваше перемирие! Так мне работать или нет?
— Ну, это, — неуверенно сказала «Пыль», — на ваше усмотрение, 832-й. Но только если они первыми начнут…
— Вас понял, «Пыль»!.. — и, выдержав секундную паузу, — Да они уже начали!..
Товарищ пулемет
Раннее, очень раннее утро. Опять ПСО. Пара пришла к месту работы, когда солнце только показалось над верхушками восточных гор. Борттехнику Ф. после подъема в полчетвертого и после плотного завтрака страшно хочется спать. Он сидит за пулеметом и клюет носом. Особенно тяжело, когда пара идет прямо на солнце. Летчики опускают светофильтры, а беззащитный борттехник остается один на один со светилом. Жарко. Он закрывает глаза и видит свой комбинезон, который он стирает в термосе. Горячий пар выедает глаза…
Разбуженный очередью собственного пулемета, борттехник отдергивает руки. Он понимает, что, мгновенно уснув, попытался подпереть голову рукой и локтем надавил на гашетку. Впереди, чуть слева идет ведущий. Борттехник испуганно смотрит, нет ли признаков попадания. Вроде все спокойно.
— Ты чего палишь? — говорит командир, который не понял, что борттехник уснул. — Увидел кого?
— Да нет, просто пулемет проверяю, — отвечает борттехник.
— Смотри, ведущего не завали…
— Все под контролем, командир!
2.Пара идет над речкой, следуя за изгибами русла. Вплотную к речке, по ее правому берегу — дорога. Борттехника Ф. сидит за пулеметом и смотрит на воду, летящую под ногами. Вдруг его озаряет мысль. Он нагибается и поднимает с парашютов (уложенных на нижнее остекление для защиты от пуль) фотоаппарат ФЭД. Склонный к естественным опытам борттехник желает запечатлеть пулеметную очередь на воде.
Правой рукой он поднимает фотоаппарат к глазам, левой держит левую ручку пулемета — большой палец на гашетке. Задуманный трюк очень сложен — один глаз смотрит в видоискатель, другой контролирует ствол пулемета, левая рука должна провести стволом так, чтобы очередь пропорола воду на достаточно длинное расстояние от носа машины, а правая рука должна вовремя нажать на спуск фотоаппарата, чтобы зафиксировать ряд фонтанчиков.
Борттехник долго координирует фотоаппарат и пулемет, пытаясь приспособиться к вибрации, ловит момент, потом нажимает на гашетку пулемета, ведет стволом снизу вверх и вправо (помня о ведущем слева) — и нажимает на спуск фотоаппарата.
Прекратив стрельбу и опустив фотоаппарат, он видит, — справа, на дороге, куда почему-то смотрит ствол его пулемета, мечется стадо овец, и среди них стоит на коленях пастух с поднятыми руками.
«Блин! — думает борттехник. — Сейчас получу!»
— Молодец, правильно понимаешь! — говорит командир. — Хорошо пуганул духа! Их надо пугать, а то зарядят в хвост из гранатомета…
3.Степь Ялан возле Герата. Пара «восьмерок» возвращается с задания — завалили нурсами несколько входов в кяриз — подземную речку, которая идет к гератскому аэродрому. Машины медленно ползут вдоль кяриза, ища, куда бы еще запустить оставшиеся эрэсы. Вдруг дорогу ведущему пересекает лиса — и не рыжая, а палевая с черным.
— О! Смотри, смотри, — кричит командир, майор Г., тыча пальцем. — Чернобурка! Мочи ее, что рот раззявил! Вот шкура будет!
Борттехник открывает огонь из пулемета. Вертолет сидит на хвосте у мечущейся лисы, вьется змеей. Борттехнику жалко лису. К тому же он понимает, что пули калибра 7,62 при попадании превратят лисью шкуру в лохмотья. Поэтому он аккуратно вбивает короткие очереди то ближе, то дальше юркой красавицы.
— Да что ты, блядь, попасть не можешь! — рычит командир, качая ручку.
Правак отодвигает блистер, высовывается, начинает палить из автомата. Но лиса вдруг исчезает, — она просто растворяется среди камней.
— Эх ты, мазила! — говорит майор Г. — Я тебе ее на блюдечке поднес, ножом можно было заколоть. А ты…
— Жалко стало, — сознается борттехник.
— Да брось ты! Просто скажи, — стрелок хуевый.
Борттехник обиженно молчит. Он достает сигарету, закуривает. Вертолет набирает скорость. Облокотившись локтем левой руки на левое колено, борттехник курит, правой рукой играя снятым с упора пулеметом. Впереди наискосок, по дуге мелькает воробей. «Н-на!» — раздраженно говорит борттехник и коротко нажимает на гашетку, не меняя позы. Двукратный стук пулемета — и…
…брызги крови с пушинками облепляют лобовое стекло!!!
Ошеломленный этим нечаянным попаданием, борттехник курит, не меняя позы. «Бог есть!», — думает он. Летчики потрясенно молчат. После долгой паузы майор Г. говорит:
— Вас понял, приношу свои извинения!
4.Борттехник М. полетел ведущим в Турагунди. Пилотировал машину капитан Кезиков, педантичный, интеллигентный офицер, — от него никто никогда не слышал слова экспрессивнее чем «идиот».
На борту было несколько полковников, и Кезиков, уважавший военную карьеру и старших по званию вообще, решил продемонстрировать своим высоким пассажирам, что и он, несмотря на принадлежность к авиации, службу понимает правильно.
Миновали Герат. Кезиков обратился к борттехнику М.:
