Юрий Корчевский - Танкист живет три боя. Дуэль с «Тиграми»
– Надо вынести тело, – ни к кому не обращаясь, сказал командир батальона.
Все офицеры дружно повернули головы в сторону Павла. Вроде как сам виноват – сам и рискуй, вытаскивая тело убитого офицера.
Павел вздохнул. Получить пулю от русского снайпера ему вовсе не хотелось.
Пригнувшись, он метнулся к оберсту, ухватил его за обе руки и потащил. Когда Павел благополучно выбрался в безопасное, непростреливаемое место, сразу подскочили добровольные помощники и, взявшись за ноги оберста, помогли Павлу вынести его. Уложив его на землю, офицеры осмотрели голову.
– Да, тут поработал снайпер. Хорошо стреляет этот русский.
– Черт с ним, со снайпером! Что мы в штаб докладывать будем?
Павел не стал слушать дальнейшие разговоры. Вот удобный случай, и надо им воспользоваться.
– Я раздавлю этого снайпера, раскатаю его по земле, превращу в кровавое месиво! – закричал он и кинулся через открытый участок.
Павел рассчитывал, что на быстром бегу снайпер попасть в него не сможет. И если сейчас рвануть на танке через передовую на «нейтралку», офицеры батальона примут его бесшабашный поступок за аффект, за желание отомстить за погибшего оберста и хоть как-то загладить свою вину.
Павел подбежал к «Тигру». Экипаж возился в капонире.
– Все от машины! – скомандовал Павел. Сам же нырнул в люк и захлопнул его. запустил двигатель, взглянул на приборы. Давление масла было в порядке.
Дав задний ход, Павел выехал из капонира, объехал укрытие и направился к переднему краю. Смотровую шторку поднял до отказа вверх. Так виднее, а ему надо попасть в «коридор» на минном поле, свободный от противотанковых мин. Он видел, как немецкие пехотинцы шарахались в траншеях в разные стороны. Танк мягко качнулся, переваливая через траншею, и сбил колья с колючей проволокой.
И вот он уже на «нейтралке». Павел выжал газ до упора. Однако инструкцией не положено на грунте развивать скорость выше 20 километров. Но чего жалеть вражескую машину?
Немцы не стреляли. По-видимому, они полагали, что Павел взбешен гибелью оберста и поехал на «нейтралку» раздавить снайпера.
Русские просто не поймут, что происходит. Ведь перед атакой всегда следует артиллерийский налет, а уж потом идут пехотинцы и танки. А сейчас по полю прет одинокий танк – не иначе танкист сошел с ума.
Никто не стрелял с обеих сторон, все выжидали. А Павел давил на педаль газа и молил судьбу, чтобы не попасть теперь уже на русские мины.
Вот уже видны передовые траншеи русских. Мотор ревел на больших оборотах, «Тигр» шел почти на максимальной скорости – свыше тридцати километров в час. Какой-то пулеметчик дал в его сторону очередь, пули застучали по корпусу танка.
Павел опустил бронешторку. Получить пулю в лицо, когда свои уже близко, было бы обидно.
Наматывая на гусеницы колючую проволоку перед русскими траншеями, танк прошел рядом с окопом дозора, и Павел успел заметить испуганные лица бойцов.
«Тигр» перевалил через передовую траншею. Танк не вел пушечную и пулеметную стрельбу, и это удивляло советскую сторону.
Справа раздался пушечный выстрел. Снаряд ударил в корпус, не причинив вреда.
Промелькнула вторая траншея, а Павел продолжал давить на газ.
Перед смотровой щелью показалась позиция минометчиков. Бойцы дружно кинулись от минометов в разные стороны. Сделать что-либо с танком они не могли.
Павел объехал батарею минометов, выключил передачу, встал и заглушил двигатель. Наступила тишина. Он не торопился покидать танк: если сразу выбраться, его сгоряча снимут очередью.
Через несколько минут кто-то из самых смелых постучал прикладом по броне.
– Немчура, вылазь!
Павел откинул люк и высунул из проема обе руки, показывая, что он безоружен. Вслед за руками он просунул голову и поднялся в люке до пояса.
– Вылазь, стрелять не будем!
У танка стояли несколько минометчиков с автоматами в руках. Один сжимал в руке противотанковую гранату.
– заблудился, немчура?
– Специально приехал, – ответил Павел.
– Ты гляди, сержант! Немец, а по-нашему говорит лучше нас с тобой!
Павел спрыгнул с танка. Все, он у своих. Если сразу, в горячке, в азарте не застрелили, то в СМЕРШ он должен попасть живым.
– Ты что, пьян?
– К своим приехал. Мне бы командира.
Вокруг танка собрались бойцы, поглядеть на «Тигра» вблизи было интересно всем. Издалека, на поле боя видели изредка, а чтобы вблизи, да пощупать – нет.
– Робяты, глянь, какой огромный!
Возник сначала старшина, следом – старший лейтенант. Он посмотрел на танк и, хмыкнув, спросил:
– Что происходит?
– Вот, танк к вам пригнал. К оперу из СМЕРШа мне надо, – объяснил Павел.
Старлей, услышав чистейший русский язык, удивился:
– Власовец, что ли?
– Почему власовец? Я разведчик, из ведомства Утехина, – немного приукрасил Павел.
Бойцы вокруг восхитились.
– А мы думаем – немчура! А он – наш! Эй, разведка, за танк, небось, орден дадут!
Вокруг засмеялись, напряжение спало.
– Чего на тебе форма немецкая? – поинтересовался старшина.
– Я что, в глубокий тыл к немцам в советском обмундировании ходить должен? И с ППШ на груди?
Старшина сконфузился. И в самом деле, брякнул, не подумавши.
– закурить не хочешь? – подступили к Павлу бойцы. И тут же засыпали его вопросами:
– А управлять такой махиной тяжело? А то мы испугались поперва. Прет на нас танк и не стреляет – никак, живьем раздавить хочет.
– Разговорчики! – пресек сержант. – Пошли, разведка!
Павел направился за офицером, услышав сзади:
– Вот повезло парню – танк у немцев угнал. Небось, в звании повысят или орден дадут.
– Ты сам попробуй в тыл немецкий сходить и танк угнать. Тебе точно орден дадут – если вернешься, конечно.
Бойцы засмеялись.
Шли долго, около километра. На Павла косились – уж слишком непривычно было видеть старлея-артиллериста и рядом с ним – немецкого танкиста в полной униформе. Руки у Павла не были связаны, и пистолет при нем оставили, и оттого все выглядело еще более странным.
Едва они дошли до ближних тылов, как в небе послышался гул моторов. Вскоре показались две черные точки, превратившись в пикировщики Ю-87, прозванные солдатами «лаптежниками» за обтекатели на неубирающихся шасси. Они зашли в пикировании и сбросили бомбы.
– Принесло тебя на нашу голову, – с досадой сказал старлей. – Ведь они твой танк бомбят, а минометная батарея рядом.
Что мог сказать в свое оправдание Павел? Он только пожал плечами.
В той стороне, где стоял танк, раздалось несколько взрывов. Старлей, сплюнув, сказал:
– Да мы уже пришли.
Они зашли в избу, и старлей постучал в дверь. Из-за двери крикнули:
– Открыто.
За небольшим столом сидел капитан, курил «Беломор». Дым в комнате стоял коромыслом.
– А, Гладковский, привет. Это кто с тобой? Пленного, что ли, взяли?
– Да нет, сам к нам на танке приехал. Белым днем, через наше минное поле – и не подорвался. Повезло.
– На каком танке? – не понял опер.
– На «Тигре».
– А где он его взял?
– У него у самого спросите. Проехал через траншеи и встал около моей батареи.
– Разберемся. Можете идти.
Старлей козырнул и ушел. Капитан чертыхнулся, пробормотав: «Свалился ты на мою голову – теперь переводчика искать…»
– зачем переводчика? – удивился Павел. – Я русский.
Едва услышав русскую речь, «смершевец» схватился за пистолет.
– Сука, власовец!
– Да что вы все с власовцем! Сначала старший лейтенант, теперь вы! Свяжитесь со СМЕРШем, ведомство Утехина, майор Гурков.
– Так ты из зафронтовой разведки? Так бы сразу и сказал, – успокоился капитан. Он положил пистолет на стол и покачал головой. – Сдай оружие и документы.
Павел достал из кобуры «вальтер» и положил его на стол. Из нагрудного кармана достал офицерское удостоверение. Капитан развернул его, сверил фото. Медленно прочитал по слогам немецкий текст.
– Так ты лейтенант?
– Так точно, командир взвода «Тигров», что стоят напротив нашей передовой.
Капитан выглянул в окно, как будто мог увидеть там танки.
– Подожди, я не понял. Ты немца убил и взял его форму?
– Да нет. Я окончил немецкую танковую офицерскую школу, мне присвоили звание. Служу в пятьсот седьмом танковом тяжелом батальоне.
– замысловато что-то.
Капитан постучал в стену. Вошел сержант.
– Присмотри пока за ним, мне позвонить надо.
Павел вышел с сержантом и уселся в углу комнаты на снарядный ящик.
– И чего с немчурой возиться, – пробубнил сержант. – Пулю в затылок – и все дела.
– С чего ты взял, что я немец? – ответил Павел. – Я русский, свой, из разведки.
– О как! Тогда прости, формой твоей обманулся. Это что же, эсэсовская?
