Александр Проханов - Военные приключения. Выпуск 4
Курт молча влез в кабину и захлопнул дверку.
— Все в порядке, — удовлетворенно констатировал Вилли и повернулся к Курту. — Дай закури… ы-ы… — водитель на миг лишился дара речи; опомнившись, он попытался выскочить на шоссе, однако сильный удар по голове погрузил его в состояние небытия.
Когда автоколонна миновала перекресток и шоссейная дорога запетляла среди лесных зарослей, один из грузовиков неожиданно резко свернул с выключенными фарами на малоприметную грунтовую дорогу и скрылся за деревьями. Вскоре последняя автомашина колонны перевалила в долину, и на шоссе воцарилась тишина.
Они оторвались от немецких контрразведчиков к ночи. Пригода и Ласкин бесшумно сняли заслон из двух солдат, и разведчики по узкому скалистому коридору вышли к реке, а затем спустились вниз по течению и очутились на шоссе, где незаметно захватили один из грузовиков автоколонны. Судя по всему, этот вариант для контрразведчиков вермахта был полной неожиданностью, поскольку разведгруппу никто не преследовал, в чем Маркелов не замедлил удостовериться, едва машина прошла первые десять километров по грунтовой дороге: мотор заглушили и устроили небольшой привал — послушать ночь и слегка перекусить.
Степан Кучмин время привала провел несколько своеобразно.
В кузове грузовика он обнаружил около двух десятков деревянных противотанковых «хольцминен» и примерно такое же количество старых немецких металлических мин круглой формы; взрыватели к ним нашлись в кабине, тщательно упакованные в деревянные ящички — видимо, покойный Курт был сапером. Пока разведчики ужинали, Степан с саперной лопаткой бегал по дороге, устанавливая мины.
Дальше ехали без остановки до самого утра. Когда из-за горизонта показалось солнце, машину, заминировав, бросили — до цели оставалось совсем немного.
Это было то самое место, где разведчики впервые обнаружили макеты танков и пушек — Маркелов решил начать проверку разведданных последовательно. Уже на подходе к долине разведчики услышали рев моторов, густая желтая пыль поднималась к безоблачному небу.
Проход в колючей проволоке, ограждающей танковые позиции, который разведчики проделали в первый раз, был аккуратно заплетен, а на бруствере свежевырытого окопчика по другую сторону заграждений сидели два немецких солдата и о чем-то оживленно болтали. Танки, если они там были, скрывал плотный частокол из деревьев.
— Вот тебе бабушка и Юрьев день, — зло сказал Татарчук. — Как они нас, командир, а?
— Поживем — увидим… — Маркелов еще раз уточнил координаты.
— Будем ждать вечера? — спросил Кучмин.
— Времени в обрез, — Маркелов внимательно посмотрел на заграждение. — Нужно пройти туда. И желательно без шума…
Ласкин полз среди высокой травы вслед за Степаном. Вдруг тот остановился, некоторое время лежал в полной неподвижности, затем дал знак, чтобы Ласкин не двигался, и, взяв чуть вправо, пополз дальше. Через несколько минут Кучмин повернул обратно. Вскоре оба очутились у прохода в «колючке», где их с нетерпением ждали остальные.
— Все подходы заминированы, — хмуро сказал Кучмин.
— Пройдем? — озабоченно поинтересовался старший лейтенант.
— Пройдем. Как скоро — вот вопрос. Да еще среди бела дня.
— Да, могут заметить, — Маркелов посмотрел на часы и вздохнул.
— Что теперь? — Татарчук, многозначительно похлопывая по ножнам кинжала, смотрел на Марке-лова.
— Другого выхода нет, — понял его Алексей. — Нужно снять передовое охранение. От окопа должна быть тропинка…
На этот раз пошли Татарчук и Ласкин. Теперь на бруствере сидел только один солдат и что-то задумчиво жевал.
«Где второй? — злился Татарчук, который уже был в двух-трех шагах от окопа. Напарник чревоугодника, который вблизи оказался довольно плотным упитанным коротышкой, не показывался. В стороне лежал беспокойный Ласкин и, дрожа от нетерпения, ждал сигнала старшины — объект его «забот» был как на ладони.
«Где второй? В окопе? — Татарчук подобрался, крепко сжал нож, чуть слышно щелкнул языком и ринулся вперед. — А, была не была!»
Оба разведчика вскочили почти одновременно; толстяк, выпучив с перепугу глаза, успел промычать что-то нечленораздельное, когда Ласкин опрокинул его на землю; Татарчук с разбегу ухнул на дно окопа, где мирно посапывал напарник толстяка, и взмахнул ножом…
Незаминированную тропинку, которая вела к танковым позициям, обнаружили без особого труда по невысоким вешкам с привязанными лоскутами белой материи. Дорога через лес уже была им знакома, и разведчики шли быстро. На выходе из леса они натолкнулись на взвод немецких солдат, которые рыли большой котлован, обошли их стороной.
— Ну что там, командир? — Татарчуку не терпелось.
Маркелов разглядывал в бинокль танковые позиции, куда то и дело подъезжали автоцистерны бензозаправщиков. А по пыльной дороге, которая змеилась на дне долины, шли крытые грузовики, бронетранспортеры, штабные легковушки. Сколько мог окинуть взглядом Маркелов, все полнилось разнообразной военной техникой, которая перекрыла долину — танкоопасное направление. Но взор старшего лейтенанта был прикован только к танковым позициям, на которых затаились под маскировочными сетками огромные стальные махины неизвестного разведчику типа, которые по внешнему виду напоминали «тигры», но были повыше и пошире.
«Пушка, по-моему, та же, что и у «тигра», восемьдесят восемь миллиметров, — прикидывал в уме Маркелов. — Но пулеметов не три, а четыре. И один из них зенитный. Что-то новое…»
— Смотри, — передал бинокль старшине.
— Ого! — вырвалось у Татарчука. — Вот это дура…
— Чего там? — подполз и Кучмин.
— Таких еще видеть не приходилось. Держи, Степа, — Татарчук протянул бинокль Кучмину. — Полюбуйся, что фрицы нам приготовили. Сюрприз.
— Да-а, — протянул Кучмин. — Сюрприз… Может, мы с ними поближе познакомимся? — спросил он у Маркелова.
— Взять «языка»?
— А почему бы и нет? По крайней мере доложим в штаб по всей форме.
— Нельзя. Переполошим фрицев до крайности. Пересчитаем, пометим на карте — и будем срочно уходить. Нужно немедленно выйти на связь: сведения у нас теперь вполне достоверные.
— Как с остальными пунктами, где были обнаружены макеты? — спросил Татарчук.
— Теперь доложим все, как есть, все наши сомнения. И то, что гитлеровцы затеяли с нами крупную игру. Пусть в штабе делают соответствующие выводы. Но проверить весь наш маршрут мы обязаны.
Последним сквозь проход в проволочном заграждении полз Ласкин. Впереди мелькали стоптанными каблуками сапоги Пригоды, шитые по спецзаказу — богатырский размер Петра был далек от армейского стандарта. «Все…» — обрадованно вздохнул Ласкин, когда куски обрезанной проволоки осталась позади.
Неожиданно раздался полный ярости крик Пригоды:
— Тикайтэ! Фрицы! Ух!..
Звуки схватки вмиг разрушили хрупкую тишину; кто-то застонал, затрещали ветки кустарника, словно по ним прошелся ураган, где-то в лесу, недалеко от заграждений, раздались выстрелы.
Ласкин вскочил на ноги и рванулся к Пригоде. Откуда-то сбоку на него бросились сразу три эсэсовца. Ласкин с разворота полоснул по ним короткой очередью и, перескочив через одного из них, который свалился прямо под ноги, выбежал на прогалину, где ворочался клубок тел. Двумя ударами ножа Ласкин помог окровавленному Пригоде встать на четвереньки; взмахнув прикладом, Ласкин уложил еще одного гитлеровца, который попытался было завалить Пригоду обратно на землю.
И тут сильный удар в спину швырнул Ласкина в высокую траву. Тупая, всеобъемлющая боль парализовала все мышцы тела; Ласкин попытался закричать, но крик застрял в горле — ткнувшись головой в землю, Николай Ласкин завалился набок. Уже теряя сознание, он с невероятным усилием поднял автомат и выпустил последние патроны в группу немецких солдат, которые окружали прогалину…
Отступление 3. Ефрейтор Ласкин
Ласкин лежал на нарах, прислушиваясь к дыханию соседа, Кузьмы Ситникова. Судя по вздохам, тот тоже не спал, несмотря на то что было уже далеко за полночь.
— Крендель! Спишь? — не выдержал Ласкин.
— Умгу… — промычал Кузьма и заворочался.
— Слышь, Крендель, неужели правда?
— Ты о чем?
— А то ты не знаешь, — разозлился Ласкин. — Тебя тоже на беседу вызывали.
— Вызывали…
— Неужели на фронт пошлют?
— Еще как…
— И винтарь дадут?
— А то как же…
— И форму?
— Чего захотел…
— Обещали…
— Жди…
— Ты что, не веришь?
— В лагерной робе сподручней на тот свет шлепать.
— Да ну тебя!
Ласкин укрылся с головой и попытался уснуть. Но сон упрямо не приходил. Ласкин отшвырнул одеяло, покопался в кармане фуфайки, нашел окурок.
