Василий Мурзинцев - Записки военного советника в Египте
По собственному опыту знаю, что любой совет, любая рекомендация с большей охотой выполняются, если они изложены на родном языке.
А ведь можно бы включить в программу командирской подготовки 1–2 часа в месяц на изучение иностранного языка, ввести систему зачетов один раз в шесть месяцев. За успехи в изучении иностранного языка отмечать в приказах, вручать грамоты, памятные подарки.
Такие мероприятия стимулировали бы изучение иностранного языка, что подняло бы авторитет советских людей среди тех, с кем нам приходилось общаться.
Арабы чутко реагируют и высказывают неудовольствие, если знают, что за полгода русский специалист не может сказать двух слов по-арабски. Они расценивают это, как пренебрежение к ним.
К сожалению, никто не обобщает опыт по изучению арабского языка. Я знаю многих товарищей, за 6–8 месяцев настолько хорошо изучивших арабский язык, что в большинстве случаев они обходились без переводчика.
Наши видные военачальники в своих мемуарах о войне в Китае и Испании ни единым словом не обмолвились, как они общались со своими коллегами — иностранцами. Приходится только предполагать, что они отлично знали иностранные языки или были обеспечены переводчиками.
Из литературы мне известен пример успешною преодоления языкового барьера это Н. Н. Миклухо-Маклай с папуасами и Пятница с Робинзоном Крузо.
Часть вторая
К югу от Суэца. (27 ноября 1970 года)
Глава 1
Дороги
7 ноября 1970 года истекал срок соглашения о прекращении огня. Поэтому зенитные стрельбы было решено закончить в последних числах октября и батареям предстояло вернуться на свои позиции, хотя у меня отстрелялись только две батареи, а третья на полигоне занималась тренировками. В это время пришел приказ о перемещении полка из Кебрита в район Рас-Гариба, что южнее Суэца километров на триста.
Полк немедленно приступил к перемещению тремя батареями, а я с одной оставался на полигоне с надеждой отстрелять учебные задачи. Прошло около недели, но стрельб почему-то не было. Так не отстрелявшись, батарея во главе с начальником штаба мистером А. Гамой убыла в Рас-Гариб. Рассчитав, что полк уже занял новый порядок и окопался, я задержался в Каире на три дня.
1 ноября Ахмет Газуля на своем джипе ГАЗ-69 повез меня в Рас-Гариб. Дорогу туда я совершенно не знал. На географической карте перед выездом нашел маленький кружок на берегу Суэцкого канала с надписью Рас-Гариб и поэтому определил общее направление от Каира на юго-восток.
От Ахмеда Газули узнал, что в Рас-Гариб из Каира ведут две дороги: одна вдоль Нила через Кураимет, через Зафарану, другая — через Суэц и тоже на Зафарану. В Зафаране дороги сходятся, и дальше идет один путь.
Не имея никакого понятия об этих дорогах, я предоставил А. Газуле право выбора маршрута. Он выбрал почему-то дорогу через Суэц. Выехали рано утром. Солнце еще не прогрело воздух и ехать было легко. По знакомой дороге Каир-Суэц ехали часа два. На окраине Суэца, обогнув гору Атака с востока, свернули направо. Промелькнул крупный цементный завод, безлюдный с начала войны. Слева открылся Суэцкий залив. При полном штиле вода в заливе была цвета изумруда у берега, постепенно переходила от синего к голубому и где-то сливалась с таким же голубым небом. Привычной черты горизонта не было. На восточном берегу залива на фоне безоблачного неба были четко видны горы Синайского полуострова.
Сразу же за Суэцом дорога приближалась к берегу. Справа, вплотную к дороге, невысокие, но отвесные скалы. Повторяя все изгибы берега, дорога то упиралась в скалы, то неожиданно устремлялась к морю. Ахмет Газуля «газовал», не обращая внимания на крутые повороты. Мне неоднократно пришлось сжимать пальцы руки в щепоть и подносить к его носу. Каждый раз при этом жесте Ахмет Газуля говорил «тамам» — порядок и сбавлял скорость.
Вскоре я увидел красноватые скалы, а когда подъехали ближе, то удивился их цвету. Это был цвет марганцовки, словно кто-то щедро, не жалея раствора, продезинфицировал скалы на участке межу Суэцом и Сохной длиной 50–60 километров. Горы шли сплошной стеной, иногда опасно нависая глыбами над дорогой. Кое-где встречались узкие ущелья с круглыми валунами на дне.
По этим ущельям в зимнее время мчатся мощные потоки дождевой воды. Но сейчас, отшлифованные водой, камни напоминают поток. В одном месте у выхода из ущелья пять небольших пальм. Каким-то чудом зацепились за каменную почву. У корней ли нанесло немного земли или наоборот, намытая земля взрастила пальмы на этом диком безжизненном берегу.
После Сохны горы постепенно отходят от залива, и асфальтовая дорога несколько выпрямляется: уже не такие крутые повороты, и встречные машины видны издалека. Ехать спокойнее. Меньше риска свалиться в воду или врезаться во встречную машину.
Проезжая опасный участок дороги, я невольно подумал; как удалось здесь мистеру Усэме провести три батареи и машины с имуществом и боеприпасами? Ожидал увидеть под обрывом машину и пушку, но, видимо, все обошлось благополучно. Следов аварии не было. Это меня успокоило, несмотря на то, что Ахмед Газуля не один раз заставлял меня хвататься за ручку, чтобы удержаться на сиденьи.
Километров за десять до Зафараны открывается широкая плоская равнина. Гряда гор ровной отвесной стеной уходит на запад и скрывается за горизонтом. Впереди, за невысокой отлогой возвышенностью, виднеется маяк — конусообразная двухступенчатая круглая башня. Нижняя часть башни желтоватого цвета служит основанием для верхней, заостренной, похожей на минарет башни, в которой помещен фонарь.
Когда подъехали поближе, стали видны брошенные полуразрушенные израильтянами домики. Строения у маяка взорваны во время высадки израильского десанта в декабре 1969 года. Сейчас маяк не действует. Его используют пограничники для наблюдения за Суэцким заливом и Синайским полуостровом.
Это и есть Зафарана.
К Зафаране с запада, перпендикулярно прибрежной дороге, подходит асфальтированное шоссе от самого Нила. Низкий берег не балует моряков закрытыми бухтами и заливами. Только в нескольких километрах южнее Зафараны имеется небольшой залив, где постоянно стоят с полсотни рыбачьих судов.
Горы отступили от берега на несколько километров, но видно их хорошо: они значительно выше, чем в районе Сохны.
Горы не дают разгуляться горячему ветру пустыни, поэтому рыбаки чувствуют себя в относительной безопасности. На восточном берегу Суэцкого залива горы видны настолько отчетливо, что не верится, что до них три десятка километров, примерно столько же, сколько от Франции до Англии. Разница в том, что Англию можно увидеть с побережья Франции лишь в ясную погоду, а Синай изредка не видно. Это бывает во время песчаного «дождя».
В Зафарану из Каира можно проехать и другой дорогой. Она проходит рядом с Нилом на юг через Хелуан, Соф и Кураимет. Прекрасная автострада, рассчитанная на движение автомашин в четыре ряда, идет до Хелуана, известного своими металлургическими заводами. Там, где автострада поворачивает от Нила налево, в 40 километрах от Каира, ответвляется неширокое асфальтированное шоссе, проложенное вдоль Нила до самого Асуана.
Как и большинство дорог в заселенной части Египта, шоссе проходит по дамбе, насыпанной в древние времена для защиты от наводнений. Нынешние поколения расширили эти дамбы и покрыли их асфальтом. Получились ровные, с редкими плавными поворотами, вполне современные дороги. Влево и вправо отходят многочисленные полевые дорожки и дороги, по которым египтяне на верблюдах и ослах вывозят с полей плоды своего нелегкого круглогодичного труда.
Дороги эти зачастую настолько узки, что по ним может пройти только в одном направлении навьюченный верблюд или осел. Объясняется это просто — мало плодородной земли.
После Хелуана шоссе отклоняется от Нила и его видно за пальмами, сахарным тростником, зарослями камыша и невысокими, но густыми цитрусовыми и бананами.
Соф считается городом, но впечатление, как о деревне с одной пыльной и грязной улицей, на которой магазины, мастерские и базар. Из-за домишек и пальм кое-где выглядывают довольно большие и красивые здания.
В Кураимете видно всего несколько зданий и одну высокую трубу. Трудно понять, город, деревня ли? Арабы уверяют — город.
Здесь дорога раздваивается: одна продолжается на юг, другая под прямым углом уходит на восток в пустыню. На развилке этих дорог небольшой, но очень шумный базар. Здесь автобусы делают получасовую остановку для отдыха приехавших из пустыни и для подкрепления сил тех, кому предстоит проехать 200 километров от Кураимета до Зафараны и дальше. Прибывающие в Кураимет автобусы буквально штурмуют толпы мальчишек и девчонок с кока-колой, лимонадом, сигаретами, огурцами, бананами, помидорами, кактусами и прочими дарами щедрой поливной земли. В длинных гальбеях, черные от природы и грязи, сверкая зубами и белками глаз, юные продавцы с громкими криками устремляются к автобусам. В окна и двери суют свой товар и тут же устремляются под камышевые навесы за новым. Стада овец, масса ослов, мальчишки и пассажиры снуют в разных направлениях и все это кричит, блеет, орет… В жарком воздухе плывут аппетитные запахи шашлыка, кабачков и других неведомых мне яств. К этим приятным запахам густо примешивается запах навоза, гниющих отбросов от многочисленных «туалетов». И все это по сторонам дороги шириной в сто метров.
