KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » О войне » Иван Стариков - Судьба офицера. Книга 3 - Освященный храм

Иван Стариков - Судьба офицера. Книга 3 - Освященный храм

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Иван Стариков, "Судьба офицера. Книга 3 - Освященный храм" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

— Погоди, погоди, Гаврила Федосович! — остановил Чибиса Андрей. — Ты давай насчет перин, в которых ты выгревал свой бок.

Гаврила молчал, и только по худым щекам текли слезы.

— Борис, — обратился Оленич к матросу, — поддай ему под другой бок! Чего сидишь? С той стороны у него уцелели ребра. Пересчитай их!

Латов молчал. Он вытирал пот с лица рукавом. И вообще, за время рассказа Чибиса Борис не проронил ни слова. Кто знает, что творилось у него в душе… Но вот матрос пододвинул свой стакан с чаем Чибису:

— Хрипишь, братишка. Отхлебни чаю, промочи горло.

— Да и у тебя голос немного сел, — заметил Оленич.

Латов протянул свои культи и опустил их на руки Оленича. лежавшие на столе:

— Положил ты меня на обе лопатки. Амба.

Оленич поднялся:

— Мы стоим на месте, где пролита кровь Марии Никитичны и Оксаны. Здесь они упали, сраженные из немецкого автомата. Здесь прозвучал последний крик матери, и здесь погасли прекрасные глаза Оксаны. Отныне и навсегда запомни: если еще хоть раз ты, Латов Борис, заведешь дебош, не смей подходить к этому двору.

17

В субботу произошло исключительное событие: на общеколхозном отчетно-выборном партийном собрании коммунисты неожиданно выдвинули Оленича в состав парткома. Этому предложению воспротивился председатель колхоза Магаров. Он сказал, что Оленич — приезжий человек, неизвестный никому. К тому же есть мнение, что он болен, что у него с психикой не все в порядке. Ему надо лечиться, а не лезть в колхозные дела. А Васько не только поддержал мнение Магарова о том, что Оленич надломленный человек, но и добавил:

— Мне говорил главный врач районной больницы, что у человека с такими травмами, как у Оленича, обязательно имеются в центральной нервной системе отклонения от нормы. Нам только и не хватало таких в парткоме!

Но неожиданно выступил Устин Орищенко, старый коммунист. Он волновался с непривычки, и его длинные белые усы и бакенбарды подрагивали, когда он говорил, сдерживая срывающийся на крик голос:

— Председатель, ты это что же порочишь человека? На себя погляди! Тебя в селе царем зовут. Это нормально? А Оленич всего лишь капитан. Царь против капитана? Конечно, если бы он был капитаном на нашем пароходе, он бы померился с тобою силой. А то ведь пехотный…

— Чего мелешь, старик? — подскочил Магаров. — Какой я царь?

— Об этом у людей спроси… А Оленича оставить в списках для голосования. И баста!

И это решило исход дела: Оленича почти единогласно избрали в состав партийного комитета. Таким образом, он как бы приобщался к руководству селом и колхозом. Во всяком случае, с его мнением обязаны будут считаться.

Домой возвратился в приподнятом настроении. Значит, он нужен людям, значит, его существование не пустоцветное, а полезное обществу. К этому же он и стремился, борясь за выживание, не жалея усилий, побеждал свой недуг.

С такими мыслями он уснул, спал крепким приятным сном, как спалось ему всегда, когда он выздоравливал и набирался сил. Утром он собрался на море, но с почты принесли телеграмму от Гордея:

«Симферополе состоится сбор военных врачей. Воскресенье проездом буду у тебя. Подготовь Лялю к встрече. Привет от Люды. Собирается к тебе. А может, ты вернешься? Обнимаю тебя и Лялю. Гордей Криницкий».

Пока Андрей радовался телеграмме, пока соображал, что делать, где его встречать, пришла Ульяна Петровна убирать в доме и во дворе. Он к ней:

— Петровна, большая просьба: как бы позвать Лялю? Может, вы найдете Романа, а он привезет ее?

— Да чего ты, милый, так горячишься? Сейчас позову.

Ульяна Петровна направилась к калитке, когда столкнулась с Варварой Корпушной. Оленич удивился, со дня приезда он ни разу не виделся с ней: уж не избегала ли она его? С чего бы это?

— Не думала, не гадала, что так неласково придется встретиться, — начала Варвара. — Вроде бы и радоваться надо, что вы приехали, что всегда будете нам напоминать Петра, а вот мается мое сердце.

— Что ты, Варвара! Или я чем огорчил тебя?

— Лялю мне жалко! Уедет ведь! А для меня она как дочка родненькая. Выпестовала я ее, свою душу в нее вложила… Об ее будущем думала ночами. Счастливыми глазами смотрела на нее каждое утро, со слезами благодарности к богу, что послал мне такую девочку, я укладывала ее в постельку…

Варвара плакала. От замешательства Андрей не мог ничего ей сказать. Подумал о Викторе: а если бы кто предъявил на него права? Если бы мать нашлась?

— Варя, успокойся, милая. Ты ведь совершила такое добро: воспитала хорошую девочку! Почему же не хочешь приумножить свое добро? Неужели оставишь девочку при себе, не пустишь ее к отцу? Зачем же содеянное тобой добро своими руками превращать в зло? У меня ведь тоже приемный сын. Служит в армии, в военном училище. Дорог он мне. Но если бы нашлась его мать? Разве я не отдал бы его матери?

Корпушная слушала, сдерживая слезы. Но потом вытерла белым передничком лицо, чуть-чуть улыбнулась:

— Сейчас она прибежит… Господи, да мы как узнали про телеграмму — переполошились все на ферме.

— Как же вы узнали про телеграмму?

— На селе люди узнают новость раньше того, кого она касается.

Ульяна Петровна обняла Варвару ласково, по-матерински и повела ее со двора.

А через минуту-другую прикатила на велосипеде Ляля. Девочка была смущена и растеряна, она смотрела на Оленича такими глазами, словно ждала спасения:

— Андрей Петрович, вы звали меня? Тетя Варя послала к вам. Говорят, вы получили от отца телеграмму?

Она говорила, заглядывая ему в глаза и все время стараясь схватить его руку. Оленич успокаивал ее как мог. В это время у двора остановилась медицинская легковушка. Андрей, стоявший лицом к воротам, увидел, как отворилась дверца и из машины, согнувшись, вылез Гордей. Вот он выпрямился, поднял голову и широким шагом пошел по дорожке, держа в одной руке небольшой чемоданчик, а в другой шляпу.

Увидев, что Андрей Петрович смотрит не на нее, а куда-то поверх ее головы, Ляля обернулась. Прямо к ним шел высокий, худощавый мужчина. Она увидела влажно блеснувшие темно-карие глаза и мягкую, добрую улыбку… Ляля узнала его! Кинулась к нему, и Гордей подхватил ее в объятия. Она почувствовала его сильные руки, и тепло разлилось по ее телу.

— Папа! Это ты, папочка! Приехал! Я узнала тебя!

Ляля уже не говорила, а как-то выдыхала слова. И Гордей, никогда не знавший, что такое родное дитя, впервые в жизни испытывал отцовское волнение.

— Доченька… Ах ты ж, милое дитятко мое!

Андрей хотел оставить их вдвоем, но Гордей удержал его:

— У меня совсем мало времени. Давай расскажи о себе, о самочувствии. Почему вызываешь Люду?

— Но ведь мы должны жить вместе!

— Это означает, что ты не собираешься назад?

— Видишь ли, дорогой мой Гордей, кажется, у меня здесь будет важная работа. Такая, от которой я никогда не уйду и не хочу уходить. Будем жить здесь. И Люде найдется работа: планируется строительство сельской больницы. Но ведь ты будешь иметь теперь помощницу не хуже Люды, только выучи ее.

Гордей посмотрел на Лялю:

— Нам еще предстоит с нею вдвоем решать, как быть. Поедет со мной, захочет учиться на медика, я буду счастлив. Хоть я уже счастлив оттого, что она есть у меня!

Два часа длилась их беседа. Гордей Михайлович, глянув на часы, решительно поднялся:

— Все, мое время кончилось. Через полчаса вылет из Тепломорска на Симферополь. Заскочу, когда буду возвращаться. Ляля, решай: поедешь со мной или еще останешься. Потом скажешь, что решила.

— Я поеду к тебе!

— Спасибо, доченька, — растроганно проговорил Гордей Михайлович и поцеловал Лялю.

Взяв чемоданчик и шляпу, он вышел из дому, помахал им рукой и уехал.

Ляля, прижавшись к Оленичу, прошептала:

— Я счастлива! И все благодаря вам, Андрей Петрович…

Девочка убежала. Андрей остался один во дворе.

Но вот издалека донесся женский голос:

— Андрей Петрович! Ау!

Он оглянулся вокруг и увидел: по ту сторону яра на крылечке своего домика-теремка стояла Софья Константиновна и махала ему рукой:

— Можно к вам зайти на минутку?

— Конечно, конечно! Что за вопрос!

Фельдшерица стала спускаться по крутому склону яра, на какую-то минуту ее скрыли заросли камыша, потом она снова появилась, уже на этой стороне. Преодолеть яр и речушку было для нее уже не по силам, она дышала трудно и прерывисто, и на белом лице пламенели пятна. Андрей взял ее под руку и провел к столику, посадил на стул.

— Был у меня разговор с одним человеком… Это районный психиатр. Интересовался вами, расспрашивал, вполне ли вы здоровы. И очень хотел бы посмотреть на вас, Андрей Петрович.

— Зачем? Что ему нужно?

— Это и я хотела бы знать. Я говорю вам на всякий случай. Я ведь тоже ничего не боюсь, как и вы, — Она вдруг засмеялась: — Мы ведь с вами — военные люди!

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*