Рэйчел Ромеро - Кукольник из Кракова
– Ну, может, им стоит уже думать самим, – ответила она.
* * *Джозеф упаковал и взял с собой совсем не то, что, по мнению Каролины, он больше всего ценил. Среди их имущества не было дорогой серебряной посуды и кухонной утвари – все это давно уже было продано. Не уложил он и свой диплом Музыкального университета имени Фредерика Шопена – немецких колдунов не интересовало, насколько хорошо он умеет читать ноты и исполнять музыку. Не взял Джозеф и свои наручные часы – он продал их, как и столовое серебро.
Что он действительно сделал – это снял со стен все фотографии, словно сорвал листья с дерева. Подсвечники и щербатые чашки, которые нравились его жене, он завернул в зимние пальто. В оба этажа кукольного дома Рены он затолкал, плотно свернув, одежду. В карманы Джозеф запихнул книги, а металлический прямоугольник, о который стукнулся Кукольник, когда доставлял домик, – мезузу, на которой были выгравированы молитвы, – в перчатку, чтобы она не выпала.
Джозеф как можно лучше упаковал свои воспоминания, и именно их он укладывал в заднюю часть повозки, когда Кукольник и Каролина подошли к дому.
Рена забралась в повозку и уселась на один из привязанных стульев.
Она подняла руку и погладила Мыша, который выглядывал из воротника ее куртки. Он удрученно пошевеливал усиками, но все же ласково прижимался к девочке.
Трэмелы заслуживали гораздо большего.
Кукольник взмахнул рукой, и это движение привлекло внимание Джозефа. Над кучей скарба глаза их встретились, и Каролина подумала, что Джозеф позовет их. На его месте она не сдержалась бы, ей было необходимо утешение друга.
Но Джозеф положил руку на плечо Рены и повернул ее лицом в противоположную сторону. А потом дружески кивнул Кукольнику.
Услышит ли Кукольник его молчаливую просьбу не подходить? Каролина так не думала, и через мгновение ее предположение подтвердилось – Кукольник направился через улицу. И в лучшие дни он был не особенно ловким, а сейчас, когда приходилось пробираться мимо людей, укладывающих вещи в телеги, тачки и даже детские коляски, стал хромать еще сильнее.
Далеко продвинуться ему не удалось. Немецкий солдат, не спеша расхаживавший неподалеку, следя, чтобы изгнанники не отходили от дороги, преградил ему путь.
– Куда это вы идете?
– Я просто хочу кое с кем попрощаться, – ответил Кукольник.
Солдат спросил:
– Так вы еврей?
– Нет, – сказал Кукольник. – Я же сказал, я хочу попрощаться кое с кем. Мне надо перейти улицу.
– Предъявите документы, – потребовал солдат и протянул руку.
Кукольник попытался из-за его плеча взглянуть на повозку, в которую укладывали последние пожитки.
– Пожалуйста, мне нужно…
Солдат положил руку на грудь Кукольника и оттолкнул его. Каролину отбросило на дно кармана, и она едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть. Как он смел?! Кукольник не сделал ничего плохого.
Но солдат, похоже, так не думал.
– Я сказал, предъявите документы.
На этот раз он потянулся к ремню висевшей на плече винтовки.
Не собираясь спорить, Кукольник полез в карман – не в тот, где пряталась Каролина, – и вытащил паспорт, который слегка изогнулся оттого, что на нем столько раз сидели. Солдат выхватил паспорт и раскрыл его.
– Вы – немец? – спросил он.
– Да, – ответил Кукольник. Признаваясь в этом, он стиснул зубы.
Из-за солдата он терял драгоценное время, и признание своего родства с этим грубияном оставляло горький привкус во рту.
Солдат закрыл паспорт и сунул его в карман Кукольнику.
– Господин, идите домой, – сказал он. – Это вас не касается. Если вы разумный человек, лучше держитесь подальше от всего этого.
Он говорил не зло, а только слегка раздраженно, как взрослый, предупреждающий ребенка об очевидной опасности.
Ни Каролина, ни Кукольник не хотели уходить, но какой у них был выбор? Не могли же они спорить с солдатом, у которого были и оружие, и власть? Кукольник вернулся на ту сторону улицы, откуда они пришли, и обернулся – как раз вовремя, чтобы увидеть проходивших мимо Трэмелов.
Каролина так сильно махала Рене, что, казалось, рука сейчас оторвется. К счастью, она не оторвалась. Кукольник тоже махал, хотя и более сдержанно.
Рена увидела их и ответила на приветствие грустной улыбкой. Она не отводила взгляда от Кукольника и Каролины, пока повозка не скрылась за поворотом.
– Почему Джозеф не хотел, чтобы мы с ним попрощались? – спросила Каролина. – Рене было бы еще грустнее, если бы мы не пришли. А вдруг она подумала бы, что мы их больше не любим?
Выражение, которое появилось на лице Кукольника, Каролина видела раньше в Стране Кукол. Это было и горе, и ужасное предчувствие.
– Прощаться всегда трудно, – сказал Кукольник. – Особенно во время войны.
* * *Вернувшись в магазин, Каролина и Кукольник увидели у порога булочной Домбровского, который курил сигарету и просматривал газету, как оказалось, недельной давности. Каролина надеялась, что он докурит и вернется в булочную, ничего не говоря о сегодняшних событиях, но он не мог удержать в себе ни одной мысли, чтобы не высказать ее окружающим.
– Так они ушли, эти твои друзья? – спросил он, пока Кукольник доставал из кармана ключи от магазина. – Евреи?
– Все евреи ушли, – грустно ответил Кукольник.
– Может, это и к лучшему, – сказал булочник. – Они все время держались друг друга – это так неестественно. Как будто они лучше других. Теперь они могут сколько угодно держаться друг за дружку.
Смех перешел в кашель, и, чтобы унять его, Домбровский судорожно затянулся сигаретой.
Кукольник сунул ключ в замок магазина.
– Трэмелы – хорошие люди.
– Может, для тебя это и так. Но что они сделали всем нам? – возразил Домбровский. Он бросил сигарету на брусчатку и затоптал каблуком своего засыпанного мукой ботинка. – И вообще, Бжежик, ты очень странный человек, дружишь с такими, как они.
– Почему ты радуешься несчастью и унижению людей, которых даже не знаешь? – спросил его Кукольник. – Они ведь люди – люди, которые всю свою жизнь жили в Кракове. Тебе не кажется неправильным, что им приказывают, как и где жить?
– Все евреи одинаковые, – ответил Домбровский, кладя газету, кроме одной страницы, под мышку. – Может, теперь немцы оставят нас в покое. Ведь это евреев они ненавидят больше всех остальных. Ты видел вот это?
Булочник протянул ему газетный лист и ткнул пальцем в мрачные жирные буквы заголовка:
Любой поляк, который будет уличен в помощи евреям вне еврейского квартала или в общении с ними, будет арестован
Каролина, сидевшая прямо у груди Кукольника, почувствовала, как заныло его сердце.
– Что ты делаешь в свое личное время – твое дело, – продолжал Домбровский, – но я не хочу иметь к этому отношения. Если за тобой придут, потому что ты дружил с евреями, то я и моя семья – мы ничего не знаем. Понял?
Кукольник не ответил. Он заскочил в магазин и захлопнул дверь перед носом у Домбровского. Столько жестокости, сколько пришлось им перенести за сегодняшний день, не выдержать ни человеку, ни кукле.
– Почему булочник так поступает? – спросила Каролина. – Ты ведь живешь в этом городе столько же лет, сколько и он. Я не понимаю.
– К счастью или несчастью, я рассуждаю не так, как другие, – тихо ответил Кукольник.
Несколько минут тишину нарушало только настойчивое тиканье старинных часов. И вдруг Каролина нарушила ее исказившим лицо воплем ярости, постепенно затихавшим, пока от него не осталось ничего, кроме жуткого воспоминания.
– Прости, – сказала она. – Я не хочу все время кричать. Но почему это продолжается? Почему какие-то отвратительные твари думают, что они могут ворваться в дом и выгнать оттуда тех, кто там живет?
Каролина схватила одну из кос и обернула ее вокруг руки.
– Я тоже расстроен и зол, – ответил Кукольник. – Правда, Каролина. Никто не имел права выгонять тебя или Трэмелов. Я…
Колокольчик над дверью зазвенел, оповещая о посетителе и конце их беседы. Но когда Кукольник увидел, кто вошел в магазин, приветствие замерло у него на губах: это был немецкий офицер, который разгонял поляков после того, как солдаты свалили статую Адама Мицкевича.
Что, если немцы узнали, как поступал Кукольник со своим дополнительным пайком? Что, если офицер видел, как он махал Джозефу? Тысячи причин могли привести его сюда, и ни одна из них не была приятной.
– Чем я могу вам помочь? – спросил Кукольник голосом твердым и спокойным, как дерево, из которого была сделана Каролина. У него уже был опыт общения со злыми колдунами, и он им воспользовался.
– Вы – герр Биркхольц, владелец этого магазина? – спросил офицер, закрывая за собой дверь. Он снял шляпу и спрятал ее под мышку, как часто прячут злые намерения.
– Да, это я, – ответил Кукольник. – Вам что-нибудь нужно?
Он повернул Каролину в кармане и прислонил свою палку к стулу. Он не мог ходить без палки, как не мог без своих инструментов, но Каролина поняла, что он не хочет выглядеть слабым в глазах злого колдуна. По крайней мере, под брюками не видно его деревянной ноги.
