Александр Одинцов - Огненная вьюга
— Мы не грабили, — ответил фельдфебель. — Мы выполняли приказ командования о реквизиции… излишков продовольствия.
— Вот как, — протянул Огнивцев. — Излишки, значит, изымаете?
— Так точно!
— Ну, ну, — проговорил комиссар. — Я еще раз спрашиваю — по чьему приказу вы грабили?
— Все делается по приказу фюрера. Он отдал приказ о реквизиции у населения теплых вещей и продовольствия…
— Так… Понятно-о, — с досадой нетерпеливо перебил фельдфебеля капитан Шевченко. — Старая знакомая песня. За все в ответе ваш фюрер. Нет уж, за разбой будет отвечать каждый.
Уловив угрозу в словах капитана, пленный испуганно замахал руками, сморщившись от боли:
— Нет, нет! Я не виноват. Я только застрелил два поросенка и с десяток кур. Крестьян я не трогал… Клянусь!
— Проверим. Отвечайте, кто вы, из какой части, где она расквартирована?
Фельдфебель снял с головы шаль и подробно рассказал, что он из продовольственного отряда 37-го пехотного полка 137-й пехотной дивизии, выполняющей охрану тылового района. Командует дивизией генерал-майор Рихтер, штаб которой находится в поселке Чисмена, что в двадцати километрах восточнее Волоколамска. Штаб же полка расположен северо-восточнее Новопетровского в деревне Надеждино. Затем фельдфебель добавил, что командир его полка очень любит свиное сало и дал ему личное задание раздобыть его во что бы то ни стало. Но — увы!
— Не сокрушайтесь, фельдфебель, — с сарказмом сказал Шевченко. — У нас найдется чем угостить вашего голодного подполковника.
Эти слова были сказаны не ради красного словца. У Шевченко уже созрел план такого «угощения». И основан он был на разведывательных данных, полученных за минувшие сутки. Пять часов назад разведчики взвода Алексеева захватили недалеко от поселка Чисмена двух немецких солдат. Те, как и фельдфебель, рассказали о размещении частей 137-й пехотной дивизии, о ее задачах по охране тылового района, указали и расположение командного пункта. Благодаря их показаниям и данным, полученным из других источников, обстановка в тылах 4-й танковой группы прояснялась. Стало известно, что части дивизии и их штабы, из-за глубокого снежного покрова и бездорожья, в основном расположились в населенных пунктах вдоль шоссейных дорог Истра — Волоколамск, Клин — Новопетровское — Руза. А знать это было крайне необходимо для выполнения приказа командующего Западным фронтом о нанесении ударов по пунктам управления врага…
— Вот теперь можно попытать счастья, Иван Александрович, — сказал Шевченко Огнивцеву. — Напасть на командный пункт дивизии или полка и заарканить немецкого генерала или, на худой конец, полковника.
— Так-то оно так, — задумчиво ответил комиссар. — Но пока мы знаем лишь места их расположения. И больше ничего. А чтобы атаковать их, нужна тщательная разведка и серьезная подготовка всего отряда. Я — за нападение на пункты управления, но наверняка…
— Вполне с тобой согласен, комиссар. Но надолго откладывать эти действия не следует. Пока фашисты еще не очухались от наших ударов и не обнаружили нас, мы должны нападать. Сегодня же начнем тщательную разведку района расположения командного пункта дивизии, 37-го пехотного полка и ночью раздолбаем тот из них, который слабее охраняется.
— Вот это по существу, — живо отозвался комиссар. — Значит, начинаем по-настоящему…
— Вот именно. Довольно общих рассуждений. Давай-ка к столу, поближе к карте. Надо хорошенько обдумать предстоящую операцию. Нападение на штаб — это не фунт изюму.
— Да, — вздохнул Огнивцев. — Охранники крепенько вооружены. У них могут быть и танки, и броневики.
— Вот об этом и речь. Надо тщательно взвесить имеющиеся сведения, прикинуть, над чем конкретно еще предстоит поработать разведке.
17. ПЕРЕПОЛОХ В НЕМЕЦКОМ ШТАБЕ
В тот час, когда шел этот разговор, командир охранной дивизии генерал Рихтер докладывал командующему 4-й танковой группой генералу Хюпнеру о том, что вчера во время заготовки продовольствия в одной лесной деревушке пропали бесследно восемь солдат во главе с фельдфебелем и два солдата дивизионной комендантской роты. Никаких следов их исчезновения обнаружить не удалось. А значит…
— А это значит, что во вверенном вам районе нет никакого порядка, генерал, — резко оборвал подчиненного Хюпнер. — Под вашим носом русские уничтожили склады горючего и боеприпасов, убили двух офицеров и захватили секретные документы, похитили заместителя начальника крупного объекта и ефрейтора. Русские диверсанты уже добрались до комендантской роты дивизии. Скоро и до вас, генерал, — уже не говорил, а кричал в трубку командующий. — Я спрашиваю у вас, генерал, почему до сих пор не обнаружены и не уничтожены бандиты? Целая дивизия не может справиться с несколькими десятками русских! Что вы думаете предпринять против них в ближайшие дни?
— Господин генерал, — упавшим голосом отвечал командир дивизии, — несколько дней тому назад я направил пехотный полк во главе с опытным, боевым командиром с задачей найти и уничтожить диверсантов. Для более оперативного руководства штаб полка расположен в одной из лесных деревушек, в непосредственной близости от района предстоящих боевых действий. Не пройдет и трех дней, как с ними будет покончено.
— Делайте что угодно и как угодно, но смойте свой позор, генерал. Иначе я отправлю вас на передний край командиром полка или батальона. Все!
Хюпнер зло бросил трубку и задумался… В тылу его войск появился хорошо обученный отряд вражеских диверсантов на лыжах. С началом контрнаступления русских они доставили немало серьезных неприятностей, и кто знает, что они еще могут натворить. И никто не знает, где они сейчас находятся, что собираются предпринять. «Все, словно сговорившись, ссылаются на снегопад, крепкие морозы. Но русские и в такую погоду успешно воюют против нас. Это позор командованию охранной дивизии, комендатурам, службе гестапо», — подвел итог своим мыслям Хюпнер и вызвал к себе начальника штаба, чтобы отдать дополнительные распоряжения, призванные ускорить уничтожение русского отряда.
В это же время всерьез забеспокоился и распеченный Хюпнером командир охранной дивизии. Срочно собрав совещание офицеров штаба, он вовсю распекал своих подчиненных:
— Господа, терпению командования танковой группы пришел конец. Мы не можем больше допустить нападения русских на наши тылы и коммуникации. Считаю необходимым напомнить вам о том, что за допущенную медлительность в ликвидации лесных банд, гибель офицеров и солдат рейха, сотрудников администрации, потери боевой техники в Смоленской области с занимаемых постов сняты комендант города Смоленска генерал Эрих Денеке и шеф гестапо. Оба они направлены на фронт. Так распорядился сам фюрер. Он сказал, что только в окопах они поймут, как нужны на фронте солдаты рейха, пушки, патроны и снаряды, которые попали в руки русских или оказались уничтоженными. Это суровое, но справедливое и мудрое решение фюрера. Всех нас может постичь такая же участь. Преступная халатность некоторых должностных лиц ряда гарнизонов и частей нашей дивизий стоят слишком дорого. Взлетели на воздух склады боеприпасов и горючего. Буквально из-под носа штаба дивизии, из комендантской роты похищены два солдата, а в тридцать седьмом пехотном полку бесследно исчезла продовольственная команда из восьми человек во главе с фельдфебелем.
В кабинете задвигались стулья, послышался сдержанный шепот. Кто-то нервно закашлял. Генерал между тем продолжал:
— Господин фельдмаршал фон Бок и командующий нашей танковой группой приказали мне как можно быстрее уничтожить русский отряд.
Рихтер подошел к стене и резким движением руки сдвинул штору с карты, взял со стола указку:
— Во исполнение этого приказа мною разработан план предстоящих боевых действий под кодовым названием «Снежный барс». У нас имеются сведения о том, что отряд русских рейдирует в лесах вдоль шоссе Новопетровское — Клин. Он очень подвижен и постоянно меняет место своей дислокации. Где он сейчас? — генерал посмотрел на начальника разведки дивизии.
— Вчера он был замечен в лесах западнее Новинки, — доложил тот. — Где он сейчас, сказать с уверенностью пока нельзя. Из-за плохой погоды мы не смогли обнаружить их следы и не располагаем данными авиаразведки…
— Это детский лепет, а не доклад начальника разведки дивизии, майор, — вспылил генерал. — Пора вам и вашим подчиненным покинуть дома с теплыми сортирами и отправиться в лес. Только там вы сможете напасть на след русских. Иначе… Иначе, если я отправлюсь на передний край командиром полка, как обещал мне генерал Хюпнер в случае неудачи, вы последуете за мной в качестве взводного командира!
Отбушевав и желая сгладить впечатление от своей вспышки, командир дивизии подчеркнуто любезно предложил высказать свое мнение о предстоящей операции сидевшему рядом с ним новому шефу гестапо — молодому штурмбанфюреру с холодными свинцовыми глазами.
