Анатолий Сурцуков - Эскадрилья наносит удар
Через некоторое время отряд вышел к аулу Харсеной.
Вблизи поселка виднелась горная речка, вдоль которой петляла проселочная дорога. На окраине, за домами, угадывались окопы, блиндажи, какие-то другие сооружения явно военного назначения. Особняком стоял в ауле большой красный дом, окруженный зеленым забором. «Не из этого ли дома шарахнули по „двадцатьчетверке“ гранатометом?» — подумали пленники. Приободрившиеся боевики оживленно заговорили, ускоряя шаг в ожидании отдыха и вкусного обеда. Однако не тут-то было… Сверху послышался свист, и следом за ним земля метрах в ста впереди с грохотом вывернулась наизнанку. Теплая тугая волна воздуха с запахом кислятины накрыла с головой всех, заставив вжаться в мерзлый грунт. Мелькнул неслышно силуэт штурмовика, обогнавший вой собственных двигателей. Так, значит, сейчас зайдет в атаку его ведомый, сообразил Санек. Точно, вот и он, разворачивается на цель. Штурмовик наклонил свой клюв, устремляясь к земле. От него отделилась капля, стремительно набирая скорость в свободном полете, выбирая свою цель. Смертельный ужас охватил Санька. Куда ж она сейчас долбанет? Ведь прямо на нас летит, сволочь. Вжаться поглубже, да не пускает дальше земля. До окопа не добежать, не успеешь. Укрыться негде. Неужели траектория бомбы должна пересечь именно мою линию жизни?!! Господи, пронеси! Ведь неправильно это — погибать от рук своих!!!
Захотелось вскочить и так громко заорать пилотам, чтобы те услышали: «Ребята! Мы свои!! Мы тут!!! Я ж с вами с одного аэродрома!!! Мы ж вместе с вами!!!» Взрыв. Подкинуло тело. Смех. Что это? С ума сошел? Смех чудится. Наваждение не проходило. Саня оглянулся. Позади него стоял во весь рост молодой боевик лет восемнадцати, белобрысый, худощавый, в веснушках. Потешаясь, корча презрительную гримасу, проскрипел ломким юношеским голоском: «Что, полковник, зассал? Штаны теперь долго отстирывать будешь, небось прилипли! Ха-ха-ха!»
Ах ты, говнюк, сопля недоношенная, куражишься на понтах пацанских, видать, жизнь тебя еще не ломала!
Волна ярости подняла Жукова с земли. Стараясь не вибрировать голосом, с напускным равнодушием он произнес: «Ты думаешь, что ты один такой?» — и не спеша подошел к юнцу, встал рядом.
Штурмовики степенно строили повторный заход, угадываясь в сером утреннем небе тонкими занозами. Умирать, тем более от рук своих, не хотелось. Очень не хотелось. С ног сбила оплеуха подскочившего главаря. «А ну, ложись, сволочь!» — заорал тот. Рядом скулил, размазывая по лицу кровавые сопли, камуфлированный юнец.
Со свистом пронеслись снова над головой самолеты, землю вновь подбросило вверх от разрыва бомб, упавших неподалеку.
«Бегом в блиндаж!» — скомандовал главарь. В этот раз уговаривать никого не пришлось. Через пару секунд все участники инцидента уже шумно дышали в блиндаже, наблюдая очередной заход штурмовиков. На этот раз они целились по тому самому красному дому, который выделялся среди прочих в ауле. Гул самолетов, вой сброшенных бомб… Взметнулся в небо черно-серый султан пыли, дыма и земли… Когда пыль рассеялась, на месте дома виднелась груда красного кирпича, зачерненная копотью… Такое пришлось однажды, во время первой кампании, видеть с человеком, который сидел рядом на броне БМП. Вдруг по нему попала пуля, и буквально на глазах, мгновенно, превратился он в предмет, неодушествленное имя существительное…
К этой метаморфозе невозможно привыкнуть…
Наконец самолеты улетели. Оглянувшись, Саня попытался оценить результаты авианалета.
Воронки зияли повсюду, квадрат был вроде хорошо обработан, однако трупов боевиков он не обнаружил. Значит, они хорошо умеют укрываться, вовремя…
Постепенно пыль улеглась, боевики, как тараканы, повылезали из щелей. Озабоченно оглядываясь, они на своем гортанном наречии обсуждали только что пережитый налет.
Подошел милицейский «уазик» с отгороженной сеткой задней кабиной, «обезьянником».
Всех троих пленников затолкали внутрь. Посмурнели они опять. Куда везут — на расстрел? Зачем тогда везти, можно и тут, за околицей, кокнуть. Значит, допрашивать будут где-то. Неизвестно, куда повезут и сколько времени займет путь. Надо успеть, пользуясь тем, что они опять вместе, еще раз уточнить основную версию, чтобы в одну дуду на допросе дуть. Жуков только сейчас смог рассмотреть разведчика-спецназовца подробней. Паренек небольшого роста со смуглым лицом восточного типа, похожий больше на казаха, чем на русского. Свое имя назвать отказался, сообщил только позывной, под которым работал: «Василек».
Ну и черт с тобой, подумал Саня, может, и рано еще откровенничать. Главное — общей линии придерживаться, а на это вроде бы спецназер согласен.
«Уазик» отчаянно штормило на кочках. Толя Могутнов при этом стонал и чертыхался, придерживая руку, у самого Санька застрявшая в бицепсе пуля тоже постоянно причиняла боль.
Пошли вторые сутки с тех пор, когда они что-то ели. Но голод и жажда отступили куда-то далеко под воздействием пережитого. Да что еще придется пережить, кто знает. Сковывал работу мозга постоянный страх смерти, ведь могли убить просто так в любой момент. Теперь Саня хорошо понимал значение поговорки про мышь, которой постоянно показывают кота. Сейчас он, да и его товарищи по несчастью представляли из себя эту мышь. Каждый по отдельности.
Наконец тряска прекратилась. Машина, скрипнув тормозами, остановилась у какого-то дома. Перед въездом в поселок Саня успел разглядеть табличку — «Борзой». Ага, вот, значит, куда нас привезли. С лязгом открылась дверца, и смуглый бородач жестом дал команду выйти. Неподалеку от дома стоял сарай, куда их впихнули, не позаботившись снять веревки с рук. Не успели глаза привыкнуть к темноте, как Жукова поволокли на допрос. Когда завели в комнату, то, присмотревшись к тускло освещенному одной лампочкой пространству, Саня обнаружил, что за столом сидели двое мужчин. Они молчали, пристально рассматривая его. Тогда и Жуков постарался получше рассмотреть их. Первого он узнал сразу. Это был давешний главарь. Лет сорока, худощавого телосложения, одетый в камуфляж и ботинки с высокими берцами. Смуглое лицо, покрытое темно-русой щетиной. Скулы узкие, нос с горбинкой. Глаза темные, глубоко запавшие. Взгляд злобный, волчий. Скрипучим голосом, почти без акцента, он произнес: «Я — полковник армии Ичкерии Темирбулатов. А ты кто?» Саня похолодел. Так вот откуда это лицо показалось знакомым! Это же Тракторист, полевой командир, известный своей жестокостью!
Жуков вспомнил трофейную видеозапись, где тот перед объективом, бравируя напускным спокойствием, лично в упор из пистолета расстреливал безоружных пленных, приговаривая, что так они будут поступать со всеми неверными, пришедшими на их землю. Десятки похищений людей, организованных им лично, значились в ориентировке. Множество рейдов, засад, нападений, во главе которых стоял этот матерый бандит, привели к гибели сотен наших военнослужащих и милиционеров, представителей местной власти. «У него же руки не то что по локоть, по горло в крови, — подумал Саня. — Ну, вот тебе и конец пришел, сейчас одно неверно сказанное слово может путевочку на тот свет организовать».
«Ну, что молчишь?» — спросил второй бандит, чуть подавшись вперед. Это дало возможность под тусклым светом лампочки разглядеть и его. Худощавый, плешивый, с жидкой бороденкой, он всем своим видом и манерой судорожно двигаться напоминал облезлую крысу. Мгновенно поднялась внутри волна брезгливости к этому противному существу, сидящему напротив. Страха он не вызывал, только ощущение дискомфорта, какое испытываешь, видя змею или другого малосимпатичного гада. Однако именно этот вурдалак, как потом оказалось, был начальником контрразведки боевиков. Ему, видать, и поручили вести допрос «с пристрастием», пытаясь поймать на несоответствии показаний.
«Как твоя настоящая фамилия?»
«У вас же мои документы, там все написано».
«Я тебя, гнида, спрашиваю!»
«А я ВАМ отвечаю!»
«Ты военнослужащий?»
«Я спасатель из МЧС».
«Но в документах указан штаб СКВО!»
«Мы были прикомандированы к штабу СКВО для проведения спасательных операций».
«У вас обнаружена радиостанция, давай вызывай спасательный вертолет!»
«Я не знаю позывных».
«Не ври мне, сволочь. Твой позывной „Петрович“, у ведущего — „600-й“, еще ты связывался с „362-м“. Еще мы знаем, что вы связывались со своим командованием через самолет-ретранслятор. Его позывной — „Шторм“. Ты видишь — мы все знаем, хвостом крутить бесполезно, если не хочешь дырку в башке получить! Вызывай вертолет, иначе расстреляем. Вызовешь — тебя и твоих товарищей отпустим, идите на все четыре стороны. Жены ждут, ребятишки плачут, так, урус? Выйдешь на связь, запросишь „600-го“, он ведь у вас главный?!»
После этих слов в голове у Сани промелькнула быстрая как молния мысль, уцепившись за которую с отчаянием обреченного, он начал вытаскивать ее из уголков подсознания, отгоняя на время страх, боль, унижение, ярость и прочие эмоции. Нужно выжить, для этого ему обязательно надо превратить мелькнувший всполох мысли в четкий план!!! Дело в том, что 600-й — это позывной Майданова, погибшего накануне. Значит, духи не знают, кто конкретно погиб тогда в ущелье. Есть!!! Попробуем! Усмиряя возникший озноб, Саня произнес глухим голосом, стараясь выглядеть сломленным, потухшим:
