Джурица Лабович - Грозные годы
— Ну что ж, — улыбнулся Шиля, — когда надумаете схватиться с фашистами, милости просим в Первую пролетарскую.
Высокий четник тоже улыбнулся. У него было добродушное лицо и приветливый взгляд.
— Как тебя зовут? — спросил он Гавроша.
— Гавро Гаврич, я студент из Земуна.
— А меня — Васа, я два года назад окончил гимназию.
— А я — Шиля, рабочий.
— Мы слышали, что вы уже здорово всыпали итальянцам. Верно? — спросил Васа.
— Точно, и это только начало.
Васа поднял брови и в раздумье поглядел на партизан. Потом, кивнув на приоткрытую дверь трактира, напротив которого они стояли, несмело предложил:
— Может, опрокинем по рюмочке?
— С четниками мы не пьем! — ответил Гаврош. — Мы же люди противоположных убеждений.
— Вот когда снимете свои четнические кокарды, тогда и выпьем вместе! — добавил Шиля.
— Да какие мы четники?! Если вы нам подробно объясните, что такое Первая пролетарская, мы еще подумаем, что нам делать дальше...
— В самом деле, давайте выпьем! — предложил второй четник.
Шиля вопросительно взглянул на Гавроша.
— Ладно, пошли! — вдруг решился Гаврош, и вся компания направилась к трактиру.
Едва они сели за стол, как к ним подошла молодая черноглазая трактирщица с озорной улыбкой на лице.
— Кто платит? — спросила она.
— Первая пролетарская! — ответил Гаврош.
— Так вы из Первой пролетарской? Ну, тогда угощает сама хозяйка! — улыбнулась девушка.
— Четыре ракии, — заказал Васа. Девушка ушла и тут же принесла ракию.
— Так что же такое эта ваша Первая пролетарская? — продолжал допытываться Васа.
Гаврош поставил винтовку между коленями и стал неторопливо объяснять:
— Название «пролетарская» означает классовую принадлежность ее бойцов. Действительно, большинство их — рабочие и беднейшие крестьяне. И цели она преследует в конечном счете революционные. Сначала освободить страну от фашистских захватчиков, а потом установить народную власть. Скоро будут сформированы новые такие же бригады...
Васа поднял рюмку и чокнулся со всеми:
— За Первую пролетарскую!
Неожиданно Гаврош с беспокойством взглянул на Шилю. Тот сразу понял, в чем дело: ведь у них нет денег.
— Эй, получите с нас! — позвал Васа трактирщицу.
— За все уже заплачено, — сказала она и улыбнулась.
Они поднялись и поблагодарили эту симпатичную черноглазую девушку. Потом Гаврош пожал новым друзьям руки:
— Когда вы наконец поймете, что нужно нашему народу, и перестанете превозносить этого слюнтяя, что драпанул в Лондон, бросив свою страну, тогда вы присоединитесь к нам...
— И станете нашими товарищами, — добавил Шиля.
— А ну-ка, Мара, принеси нам еще по одной! Мы с Васой идем в штаб Первой пролетарской, — сказал второй четник, который до сих пор почти ничего не говорил.
— Не забудьте захватить кусок красной материи, — предупредил Шиля.
Гаврош и Шиля, прощаясь, подняли вверх сжатые кулаки.
Возвращались они лесом. Неожиданно из-за деревьев на тропинку вышли трое партизан. Гаврош замедлил шаги, а присмотревшись к ним, совсем остановился и проговорил:
— Вот так встреча! Бывший гимназист и его старый учитель...
Один из трех партизан, с командирскими знаками отличия, отделился от своих спутников. Это был бывший учитель математики, у которого учился Гаврош.
— Гавро Гаврич! — воскликнул он, подходя к Гаврошу.
— Неужели это вы, господин... то есть... товарищ учитель?
Они обнялись.
— Кто бы мог подумать, что мы здесь встретимся?! — вырвалось у Гавроша.
Он смотрел на учителя, который выглядел сейчас старше своих лет. Гаврош помнил его всегда подтянутым, очень педантичным, он мог рассердиться, вспылить, но никогда не был злопамятным, несправедливым; удивительное обаяние этого человека заключалось в его внутренней силе, добродушно-ироническом отношении ко всему на свете, и прежде всего к самому себе, в его непоколебимой вере в лучшее будущее.
— Бывший гимназист и его старый учитель идут к одной цели! — сказал учитель.
— Вы ничего не слышали о моих? — спросил Гаврош.
— С Горчином мы вместе были под Нова-Варошем. Он оказался великолепным пулеметчиком, второго такого я еще не встречал...
В эту минуту на пролегавшей ниже по склону холма тропе появилась колонна партизан. Их было человек сто. Они шли пошатываясь, с трудом переставляя ноги. Что-то вдруг заставило Гавроша на полуслове прервать разговор с учителем и сделать несколько шагов навстречу колонне. Какая-то неведомая сила, словно магнит, притягивала его к ней. Он шел все быстрее и увереннее, напряженно всматриваясь в усталые лица партизан.
Шиля, обиженный тем, что Гаврош, не сказав ни слова, оставил его одного, пошел следом за ним.
— Что с ним? — удивленно спросил учитель.
— Видно, заметил кого-то, кто для него поважнее нас, — не оборачиваясь, бросил Шиля.
— Вот такие все мои ученики... Даже не простился...
— Может быть, вы были слишком строгим учителем, товарищ командир? — улыбнувшись, спросил один из сопровождавших его партизан.
Гаврош подошел к колонне почти вплотную и остановился.
— Хайка! — вдруг восторженно крикнул он.
Красивая черноглазая девушка, невысокая, полная, но стройная, с коротко стриженными волосами, веселым румяным лицом и с родинкой на левой щеке, отделилась от колонны и бросилась к нему. Она была в длинной темной куртке, сшитой из одеяла, и в сапогах, побелевших от постоянного хождения по снегу и воде.
— Гаврош, родной! — воскликнула она и обняла его.
У подошедшего Шили посветлело лицо. В этот миг ему показалось, что он никогда не видел такой красивой, да что там красивой — просто необыкновенной девушки. У нее были светлые, несколько удлиненные глаза, чуть хрипловатый голос, что имело какую-то свою, особую прелесть... Шиля был счастлив, что оказался свидетелем их встречи. Он очень хорошо знал, как сильно тосковал Гаврош по Хайке, как упорно искал любимую.
— Хайка, дорогая! — снова воскликнул Гаврош.
— Какое счастье, что ты жив! — Хайка повернулась к колонне и радостно крикнула: — Вот он, мой Гаврош!
Гаврош, вскинув вверх сжатый кулак, проговорил:
— Смерть фашизму, товарищи!
— Свобода народу! — ответили из колонны.
Гаврош заметил стоявшего рядом Шилю и, схватив его за руку, подтащил к Хайке.
— Это мой лучший друг в бригаде! — сказал он.
— Меня зовут Шиля. Гаврош мне много о вас рассказывал...
А она все смотрела на своего Гавроша и, казалось, трепетала от счастья. В ее глазах читалась гордость — ведь она тоже была партизанкой, как и он.
— Как живешь, Гаврош?
— Да ничего... Все время пытался что-нибудь узнать о тебе, и только недавно мне сообщили, что тебе удалось выбраться из Земуна.
Они отошли в сторону.
Хайка никак не могла прийти в себя, ей не верилось, что они снова вместе. Она молча смотрела на Гавроша, боясь расплакаться на глазах у всех. А ему она еще никогда не казалась такой красивой и такой родной, как сейчас.
— А ведь эта девушка тоже была моей ученицей, — словно про себя сказал учитель и зашагал дальше по тропе.
За ним двинулись сопровождавшие его партизаны. Одного из них звали Нусрет Калянац или Нино; это о нем докладывал Ганс Гельм на совещании в отеле «Авала».
Вечером Рита встретилась с Хайкой и после короткого разговора согласилась принять ее в свою роту.
Гаврош и Шиля вместе с Хайкой вернулись в роту. Проходя мимо здания штаба, Гаврош заметил во дворе заместителя командира роты Вою Васича, который о чем-то разговаривал с помощником комиссара батальона. Воя был бледен и, видимо, чем-то очень взволнован. Гавроша это удивило. Он вошел во двор, поздоровался с обоими за руку и спросил, что случилось. Помощник комиссара батальона, невысокий худощавый человек, с обвисшими усами и необыкновенно подвижными маленькими глазками, ничего не ответив, отвернулся.
— Ну говори, говори! — произнес Воя. — Рота должна узнать об этом.
— Что ж, повторю: согласно решению батальонного бюро ты, Воя, освобожден от должности заместителя командира роты.
— Но почему, черт возьми?! — воскликнул Воя.
Пораженный, Гаврош, широко раскрыв глаза, смотрел на помощника комиссара батальона.
Воя опустил голову. С потухшим взглядом, сгорбившись, он зашагал прочь. Пройдя несколько шагов, он вдруг резко обернулся и бросил:
— Партия этого не допустит!
Помощник комиссара только пожал плечами.
10
В отеле «Авала»
Договоренность была достигнута, план операции против партизанской бригады разработан... Казалось, оставался только вопрос времени, когда немецкая военная машина будет пущена в ход и уничтожит непокорных... Однако немцам и не снилось, что эта тщательно разработанная операция против Первой пролетарской бригады, как и все последующие, потерпит самый позорный провал...
