Рэй Брэдбери - Водосток (перевод С. Анисимова)
Обзор книги Рэй Брэдбери - Водосток (перевод С. Анисимова)
Рэй Брэдбери
ВОДОСТОК
Весь день лил дождь, и свет уличных фонарей едва пробивался сквозь серую мглу. Сестры уже долго сидели в гостиной. Одна из них, Джулиет, вышивала скатерть; младшая, Анна, пристроилась возле окна и смотрела на темную улицу и темное небо.
Анна прислонилась лбом к оконной раме, однако губы ее шевелились, и наконец, словно после долгого размышления, она сказала:
— Мне это никогда раньше не приходило в голову.
— Ты о чем? — спросила Джулиет.
— Просто я сейчас подумала… Ведь на самом деле здесь, под городом, еще один город. Мертвый город, прямо тут, у нас под ногами.
Джулиет сделала стежок на белом полотне.
— Отойди от окна. Этот дождь как-то странно на тебя влияет.
— Нет, правда! Разве ты никогда раньше не думала о водостоке? Ведь он пронизывает весь город, его туннели — под каждой улицей, и по ним можно ходить, даже не наклоняя головы. Они ветвятся повсюду и в конце концов выводят прямо в море, — говорила Анна, завороженно глядя, как капли дождя за окном разбиваются об асфальт тротуара, как дождь льется с неба и исчезает, стекая вниз сквозь канализационные решетки на углах перекрестка. — А тебе не хотелось бы жить в водостоке?
— Мне бы не хотелось!
— Так здорово — я хочу сказать, если бы об этом больше никто-никто не знал! Жить в водостоке и подглядывать за людьми сквозь прорези решеток, смотреть на них, когда они тебя не видят! Как в детстве, когда мы играли в прятки: бывало, спрячешься, и никто тебя не может найти, а ты все время сидишь совсем рядом с ними в укромном уголке, в безопасности, и тебе тепло и весело. Мне это ужасно нравилось. Должно быть, если живешь в водостоке, чувствуешь себя так же.
Джулиет медленно подняла глаза от вышивки:
— Анна, ты моя сестра, не так ли? Ты ведь когда-то родилась, разве нет? Только вот иногда, когда ты что-нибудь такое говоришь, мне начинает казаться, будто мама в один прекрасный день нашла тебя в капусте, принесла домой, посадила в горшок и вырастила вот до таких размеров. И ты какой была, такой всегда и останешься.
Анна ничего не ответила. Джулиет снова взялась за иголку. Комната была совершенно бесцветной, и ни одна из сестер никак не оживляла ее серости. Минут пять Анна сидела склонив голову к окну. Наконец она повернулась и, глядя куда-то вдаль, сказала:
— Наверное, ты подумаешь, что мне снился сон. Я имею в виду, пока я тут сидела и думала. Пожалуй, Джулиет, это и впрямь было сном.
На этот раз в ответ промолчала Джулиет.
Анна продолжала шепотом:
— Видно, вся эта вода меня как бы усыпила, и тогда я стала размышлять о дожде, откуда он берется и куда потом девается, исчезая в тех маленьких щелях у тротуаров, а потом подумала о резервуарах, которые глубоко внизу. И вдруг увидела там их: мужчину… и женщину. Внизу, в водостоке, под улицей.
— И зачем же они там оказались? — с любопытством спросила Джулиет.
— А разве нужна какая-то причина? — отозвалась Анна.
— Нет, разумеется, не нужна, если они ненормальные, — сказала Джулиет. — Тогда никаких причин не требуется. Сидят в своем водостоке, и пусть себе сидят.
— Но ведь они не просто сидят в этом туннеле, — проговорила Анна, склонив голову к плечу. Глаза ее двигались под прикрытыми веками, как будто она куда-то смотрела. — Нет, эти двое влюблены друг в друга.
— Бог ты мой, — усмехнулась Джулиет, — неужели это любовь загнала их туда?
— Нет, они там уже много-много лет, — ответила Анна.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что они годами живут вместе в этом водостоке? — с недоверием спросила Джулиет.
— Я разве говорила, что они живы? — удивилась Анна. — Нет, конечно. Они мертвые.
Дождь, словно дробь, неистово бил в стекло, капли сливались вместе и струйками стекали вниз.
— Вот как, — обронила Джулиет.
— Да, — с нежностью в голосе произнесла Анна, — мертвые. Он мертвый, и она мертвая. — Казалось, мысль ей понравилась. Словно это было интересное открытие, и она им гордилась. — Он, наверное, очень одинокий человек, который никогда в жизни не путешествовал.
— Откуда ты знаешь?
— Он похож на людей, которые ни разу не путешествовали, но всегда этого хотели. Можно определить по глазам.
— Так ты знаешь, как он выглядит?
— Да. Очень больной и очень красивый. Ну, как это иногда бывает, когда болезнь делает мужчину красивым. От болезни его лицо становится таким худым.
— И он мертвый? — спросила старшая сестра.
— Уже пять лет. — Анна говорила мягко, ее веки то приоткрывались, то опускались, как будто она собиралась поведать длинную историю, которую хорошо знала, и хотела начать ее не спеша, а потом говорить все быстрее и быстрее, покуда рассказ полностью не закрутит в своем вихре ее самое — с расширившимися глазами и приоткрывшимся ртом. Но сейчас она говорила медленно, голос ее лишь слегка дрожал. — Пять лет назад этот человек шел вечером по улице. Он знал, что это та самая улица, по которой он уже много раз ходил и по которой еще множество вечеров подряд ему предстоит ходить. Так вот, он подошел к люку — такой большой круглой крышке посредине улицы — и услышал, как у него под ногами бежит река, понял, что под этой железной крышкой мчится поток и впадает прямо в море. — Анна слегка вытянула правую руку. — Он медленно нагнулся и поднял крышку водостока. Заглянув вниз, увидел, как бурлит пена и вода, и подумал о женщине, которую он хотел любить — и не мог. Тогда он по железным скобам спустился в люк и исчез…
— А что случилось с ней? — спросила Джулиет, не отрываясь от своей работы. — Когда умерла она?
— Точно не знаю. Она там совсем недавно. Она умерла только что, как будто прямо сейчас. Но она действительно мертва. И очень красива, очень. — Анна любовалась образом, возникшим у нее в голове. — По-настоящему красивой женщину делает смерть, и прекраснее всего она становится, если утонет. Тогда из нее уходит вся напряженность, волосы ее развеваются в воде, подобно клубам дыма. — Она удовлетворенно кивнула: — Никто и ничто на земле не в состоянии научить женщину двигаться с такой задумчивой легкостью и грацией, сделать ее столь гибкой, струящейся и совершенной. — Анна попробовала передать эту легкость, грацию и зыбкость движением своей большой, неуклюжей и грубой руки. — Все эти пять лет он ждал ее, но до сего дня она не знала, где он. И вот теперь они там и будут вместе всегда… В дождливое время года они будут оживать. А сухая погода — иногда это тянется по нескольку месяцев — будет для них периодом долгого отдыха: лежат себе в маленьких потайных нишах, как те японские водяные цветы, совершенно высохшие, старые, сморщенные и тихие.
