Владимир Полуботко - Гауптвахта
— Через три месяца, товарищ полковник!
— На гауптвахте-то когда у тебя срок кончается? — это уже интересуется Орлик.
— Завтра, товарищ полковник! Ровно десять суток исполняется, как вы меня припрятали!
Полковник Орлик посмеивается: хе-хе.
И комендант Арутюнян — тоже.
Наконец комендант говорит после некоторых раздумий:
— Ладно. Отпустим. Но только тебя одного. — Поворачиваясь к Орлику, Арутюнян говорит: — Я собираюсь подзадержать арестованных, а то ведь, если всех отпускать начнём, то кто ж тогда работать будет? — Снова обращается к Злотникову: — Смотри, чтоб до завтрашнего дня работал за троих. Чтоб потом нам было чем аргументировать: осознал, исправлялся и тому подобное. Всё понял?
— Так точно, товарищ полковник!
Орлик говорит:
— Да он у меня герой!
— Служу Советскому Союзу, товарищ полковник!
Орлик:
— Хе-хе!
Арутюнян:
— Ха-ха-ха!
— Ну, иди работай, — ласково и всё ещё посмеиваясь говорит Орлик.
— Есть, товарищ полковник! — Злотников разворачивается по всей форме и уходит.
10Там, где ворочают камни.
Солдатские массы всё видели. Рядовой, а аж целых два полковника с ним с одним беседуют.
Во как. Неспроста, стало быть.
Авторитет Злотникова в глазах губарей явно повысился.
— Работаем, мужики! — объявляет Злотников. — Работаем! Ну, чего стали? Мне что же, и отлучиться уже совсем нельзя?
И арестанты работают.
Работают и «вольные» солдаты, присланные сюда из разных войсковых частей гарнизона: артиллеристы, стройбатовцы, летуны, эмвэдэшники… Работающих много — сотни три, но командующих, советующих, созерцающих и сочувствующих — ещё больше. Их — целые толпы.
11Двор гауптвахты.
Домброва объявляет:
— Кому сегодня освобождаться, — шаг вперёд!
Несколько губарей выступают вперёд.
Начальник гауптвахты и комендант гарнизона пересчитывают вышедших, о чём-то шепчутся. Слышно только, как комендант обронил: «Ты им сейчас объяви, а я потом подпишу…»
Домброва громко заявляет:
— На сегодня свобода отменяется. Пока не очистим дом офицеров и его окрестности от обломков, пока не спасём всё движимое имущество от разграбления, никто на свободу не выйдет! Стать в строй!
12Столовая гауптвахты. Завтрак.
Общее настроение у всех унылое. Все едят молча, но очень быстро, жадно.
Случайно так получилось или нет, но Злотников сидит за столом рядом с Полуботком.
Злотников говорит:
— Мне про тебя рассказывали, что ты якобы отказался выполнить приказ коменданта гарнизона. Это правда?
— А ты что — осведомителей уже себе завёл?
— Полковник Арутюнян отдавал тебе приказ погрузить мёртвого кочегара в автобус или не отдавал?
— Отдавал. А я — не погрузил. Убежал. Ну и при чём же здесь ты?
— Смотри. Допрыгаешься ты у меня.
Полуботок с брезгливою ненавистью смотрит на Злотникова. Тот — на Полуботка.
В столовой всё затихает, и в тишине все смотрят на них обоих. Но ничего не случается. Два врага продолжают есть.
13Дом офицеров. Коридор второго этажа.
Группа арестантов, и среди них Полуботок и Злотников тащат огромный сейф. Тяжесть страшенная; тяжёлое дыхание, напряжённые лица.
Пожилой прапорщик руководит операцией:
— Так, ребятки, так! Теперь левей его, левей!
Угол сейфа цепляет стену и выламывает из неё порядочный кусок. Сейф заползает в какую-то тёмную каморку. Пожилой прапорщик выпроваживает оттуда солдат и запирает каморку на ключ.
— Это мы сделали, — деловито констатирует Злотников. — Куда ещё?
— Куда ещё — не знаю, — отвечает прапорщик. — Моё дело — спасти сейф, а там дальше — как хотите!
Кто-то из губарей радостно вздыхает:
— Отдыхаем! Шабаш!
— Я тебе покажу, падла, шабаш! — кричит Злотников. — Никому не расходиться! Я сейчас схожу к начальству, доложу, спрошу, что нам ещё делать.
14Коридоры дома офицеров.
Губари разбредаются по ним, каждому хочется куда-нибудь приткнуться и отдохнуть, и перевести дух.
Полуботок стоит у окна. Видит, как внизу, во дворе, мечется Злотников, подходя то к одному офицеру, то к другому, вероятно с целью доложиться и получить указания на будущее — где работать и что делать. Полуботок усмехается, медленно уходит вдаль по коридору.
Принцев кричит ему вслед:
— Полуботок, а ты куда уходишь? Что нам всем было сказано — не расходиться!
Полуботок не оглядывается.
Входит в то помещение, где ещё вчера был концертный зал. Останавливается в дверях.
В зале видны сильные повреждения: в потолке большая дыра, сквозь которую просунулась железная балка; то там, то здесь обвалилась штукатурка, видны голые кирпичи; повреждены канделябры и люстры, испорчены многие сиденья, а вместо роскошных окон — зияющие проломы без рам и стёкол, с обрывками гардин, колышущимися на ветру.
А сцена? Обвалившиеся кулисы, какие-то верёвки, свисающие с потолка… Но — среди перекалеченных пюпитров всё так же незыблемо стоит барабан с надписью «ГАРМОНИЯ».
Полуботку вспоминается растрёпанная девица, певшая песню про то, как «Был он рыжий, как из рыжиков рагу…»
15Коридор дома офицеров. Старшина сверхсрочной службы и Злотников.
— Но ведь люди же сидят без дела! — доказывает Злотников. — Товарищ старшина, нельзя же так! Людей необходимо обеспечить фронтом работ!
— Ну хорошо, хорошо! Уговорил! Там, в конце коридора — много мусору и битых всяких кирпичей… Носилки и лопаты найдёте во дворе.
16Какое-то помещение, особенно сильно пострадавшее от взрыва.
Губари расчищают его, а Злотников и Косов выполняют роль раздатчиков камней: те, кто подходит к ним с носилками, получают свою порцию каменного мусора и затем уносят его.
К раздатчикам приближаются Полуботок и Артиллерист.
Косов наполняет их носилки битым кирпичом и штукатуркою и, казалось бы, всё идёт нормально, но тут свои коррективы вносит Злотников: берёт тяжёлую плиту и кладёт её на носилки поверх того, что уже есть. И насмешливо говорит Косову:
— Тебе камней жалко, что ли?
Полуботок и Артиллерист, не сговариваясь, сбрасывают плиту на пол. Грохот и облако пыли.
— Это оставь себе, — говорит Полуботок.
— Правильно! Ишь, начальник какой нашёлся! — говорит Артиллерист.
У Злотникова лицо застывает от ярости.
— Плиту положить на место!
Полуботок и Артиллерист поднимают свои носилки и идут к выходу.
— А ну стоять! — Злотников бросается наперерез. — Забрать плиту назад! Вам что сказано?!
Артиллерист и Полуботок с грохотом и облаком пыли бросают на пол свои носилки.
— А ты чего раскричался? — спрашивает Артиллерист. Кто ты здесь такой?
Они стоят друг против друга — Артиллерист и Злотников. Артиллерист намного выше ростом да и по ширине плеч, объёмам кулаков и прочим данным ничем не уступит самозванному властелину гауптвахты. Вот только лицо у него — простое и открытое.
Вмешивается Косов. Он оттягивает Злотникова назад со словами: «Ну хватит! Пошутили и хватит!» И Злотников как будто успокаивается. Полуботок и Артиллерист поднимают свои носилки и уходят.
Остальные губари молчат — никак не реагируют на увиденное и услышанное. Да и как тут выскажешься? Хозяин — он и есть Хозяин. Против него не попрёшь.
17Двор дома офицеров.
Арестанты стоят у обломка стены, оставшегося от какого-то гаража. А по ту сторону котлована маячит чугунная груша на цепи, сокрушающая обломки катастрофы. Но груша и прочая техника — это где-то там, ну а здесь — Злотников. Он упорно долбит кусок стены, пытаясь изничтожить его.
Пожилой прапорщик кричит ему:
— Да ты погоди! Сейчас техника прибудет! — Какая там техника, сквозь зубы отвечает Злотников. — Навались, ребята! Ну-ка, раз-два-взяли!.. Ух!
Некоторые губари тоже пробуют развалить стену. Звучат удары. Высекаются искры…
Злотников отходит подальше и, разбежавшись, со страшною силой врезается ломом в ненавистную твердыню. Стена явно содрогается.
— Да ты погоди! Не горячись! — кричит пожилой прапорщик.
Злотников вновь отходит для разбегу:
— Ребята, вперёд! В бой! Ура-а-а-а! — С рёвом врезается в стену. — Бей её!
Клич вождя подхватывают и другие: с недружным «Ура!» губари налетают на преграду и выбивают из неё большие и малые куски.
А стена всё стоит и стоит. Вызов бросает, дерзкая.
И вновь Злотников отходит для разбегу.
Держа перед собою лом, как штык, он примеривается к той точке, которую собирается поразить. По бокам от него пристраиваются его боевые соратники — в их числе и Принцев, и всегда безропотный и незаметный Аркадьев — это тот, с ужасно горбатым носом.
