Михаило Лалич - Облава
В романе «Лелейская гора» — этот роман, как и «Свадьба», известен советскому читателю[1] — тема человеческой солидарности рассматривается в ином аспекте, чем в «Разрыве».
В центре здесь судьба знакомого уже по другим произведениям Ладо Тайовича. Стечением обстоятельств Ладо Тайович остается один в том мрачном краю, ставшем в воображении народа обиталищем Дьявола, где скрывался раньше Нико Доселич, откуда, сломленный одиночеством, он добровольно ушел в четническую тюрьму. Ладо проходит через те же испытания — голод, раны, бесконечные облавы, сомнения в целесообразности своей борьбы. Один в кольце врагов, Ладо переживает тяжелый внутренний кризис. Являющийся ему Дьявол — это и обманчивый призрак расстроенного воображения, и образ, воплотивший в себе сомнения героя, — ставит перед ним разъедающие сознание вопросы. Есть ли смысл в сопротивлении одного человека? Стоит ли жертвовать жизнью за идеалы, которые могут и не осуществиться? Какое значение имеет прекрасное будущее для человека, которому не суждено до него дожить? В споре с Дьяволом — этот спор раскрывает идейную проблематику романа — Ладо оказывается победителем.
Но Ладо Тайович не только размышляет о смысле действия. Он и действует, он, как может, расправляется с врагами. Ладо не уходит в Боснию вслед за отступившей партизанской армией, так как считает, что он нужен здесь, в краю, где пока верх взял враг, нужен для того, чтобы беречь и поддерживать до прихода соратников подавленный, но неугасший дух сопротивления фашизму. В своих действиях он видит исполнение воли товарищей «непременно приставить к этому краю сторожа в нашей шапке, обязав его маячить тут, бегая вверх и вниз по горам и создавая видимость нашего присутствия в этих местах. И я сберег для них, что было можно». Пройдя через суровые испытания, на пороге новых испытаний и трудностей он говорит: «Самое главное для меня — моя жизнь и вера в коммунизм. Только это, а все остальное — предрассудки и православные глупости, в которые давно уже не верят даже звонари». Ладо Тайович ожесточенно борется за свою жизнь, и это естественно, но как личность он утверждает себя тем, что в обстановке смертельной опасности постигает свою ответственность за общее дело.
Пересечение политических и этических проблем, их взаимосвязь, взаимообусловленность в «Лелейской горе» и «Облаве» получают особенно отчетливое и определенное выражение.
В романе «Облава» исследование человека на войне соединяется с большим, чем когда-либо у М. Лалича, эпическим размахом, с более глубоким показом борьбы в Черногории, где сложно переплетались позиции и интересы разных групп населения.
Сюжет «Облавы» предельно прост.
В романе рассказывается об одной операции, облаве, предпринятой предателями своего народа, пособниками оккупантов, четниками при соучастии мусульманских отрядов самообороны и под покровительством итальянской дивизии против небольшой группы коммунистов-партизан, зимовавших в горах, в землянке. Незадолго до того партизаны совершили диверсию и тем самым обнаружили себя. Знакомая читателю по роману «Лелейская гора» Неда безуспешно пытается предупредить партизан; впрочем, плутая в горах, она своими следами на снегу направляет погоню по ложному пути и дает возможность партизанам ускользнуть из землянки. Начинается преследование. В неравном бою почти весь небольшой отряд партизан гибнет.
Описанный эпизод соответствует политической и военной обстановке, которая сложилась в Черногории к началу 1943 года. Партизанское движение переживало трудный период. После отхода в Боснию партизанской армии в Черногории остались лишь небольшие разрозненные партизанские отряды, «бесстрашные, но маломаневренные, исполненные благородства и прямодушия, но лишенные хитрости, без которой на войне не обойтись», как писал о них М. Лалич еще в «Свадьбе». Численно превосходящие, вооруженные до зубов враги учиняли зверские расправы над уцелевшими партизанами и поддерживавшим их населением.
На основе четкого, точного чертежа М. Лалич создал произведение большого обобщающего значения. Художественный строй романа таков, что конкретные ситуации истории переходят в философские вопросы бытия, а психологически достоверно очерченные характеры — в метафорические фигуры. Ни в каком другом произведении М. Лалича общее не показано через частное с такой убедительностью и силой, как в «Облаве». Один и, может быть, в общих масштабах событий не такой уж заметный эпизод партизанского движения в Черногории поднят до значения символа. Облава на партизан становится в книге обобщенным образом, заключающим в себе большое содержание. Трагический эпизод борьбы партизан предстает как часть извечной борьбы между добром и злом, как преследование человека и всего человеческого в мире, где господствует насилие и преступление; преследователи олицетворяют в себе все то античеловеческое, атавистическое, что дремлет глубоко в подсознании людей, а во время войны получает возможность проявиться в наиболее чудовищных формах. Но это только одна сторона образа. Нет оснований, думается, абсолютизировать ее, как это делают некоторые югославские критики, и толковать этот образ только как выражение всеобщей, вневременной облавы на человека. Сложный, многозначный образ облавы создается в книге взаимодействием двух слоев — конкретно-исторического и обобщенно-метафорического. М. Лалич нигде не отрывается от реальной исторической и политической обстановки Черногории военного времени. Центральный образ романа не может быть понят вне его конкретно-исторического смысла. Писатель как бы рентгеновскими лучами просвечивает факт, лежащий в основе романа, и этот факт предстает в своем широком значении, во взаимосвязи и взаимообусловленности со многими важными общественными, историческими, политическими вопросами эпохи.
В обобщении широкого плана, каким является роман «Облава», открываются новые аспекты проблематики, занимающей писателя на протяжении многих лет. Проблемы осознанности действия, героизма и жертвы отличаются здесь той остротой постановки вопроса, которая создается последним, самым высоким испытанием, назначенным человеку, — испытанием смертью.
Струя размышления, пронизывающая всю структуру романа, естественно вытекает из его содержания. Идеи романа органически сращены с описанными событиями и людьми, их поступками, их мыслями, тем более значительными, что для большинства из них это поступки и мысли в последние часы жизни.
Действие романа ограничено одним днем. Он точно назван — 16 февраля 1943 года. Сейчас, когда события той поры стали историей, известно, что менее чем через два месяца после этого дня Пролетарские бригады, вступив в Черногорию, нанесли сокрушительные удары четникам и четническое движение стремительно покатилось вниз. Но в феврале ситуация для партизан была крайне неблагоприятной. Надо ли было в таких условиях, когда все — и люди, и природа, даже снег, может быть, последний в ту зиму снег, предательски открывавший следы, — объединилось против партизан, предпринимать диверсию, обнаружившую их присутствие? Не было ли это безрассудной выходкой молодых горячих голов, как думает один из членов группы? Не разумнее ли было переждать тяжелое время и сохранить себя?
Да, показывает М. Лалич, эта акция не принесла и не могла в тех условиях принести победы, она стоила многих жизней. И все же она была оправдана. Маленький отряд Ивана Видрича, не желавший бездействовать в то время, когда «наши воюют под Сталинградом и Бихачем», своей диверсией сорвал планы четнического командования, задержал намечавшееся выступление четнических частей в Боснию для борьбы с партизанской армией. Большего сделать в тех обстоятельствах было нельзя. За этот скромный успех, о котором их товарищи в Боснии, может быть, и не узнают, партизаны жертвуют жизнью. Таков ближайший, практический смысл действия и гибели коммунистов. Но есть и другой, более высокий, философский смысл этой акции. В борьбе против темных сил истории «человек должен сделать все, что может», говорится в «Облаве». Эта формула, утверждающая активность человека во имя достижения общей цели, во имя борьбы с фашизмом, которая шла и на берегах Волги, и в Югославии, и во всей порабощенной Европе, заключает в себе основной философский смысл романа. Действия отряда Видрича, так же как действия Ладо Тайовича в «Лелейской горе», необходимы, чтобы показать и единомышленникам, и врагам, и тем, кто колеблется, что партизанское движение существует, что дух сопротивления не угас, а палачи не всесильны. В момент, кризисный для движения, это важно вдвойне. Таким образом, проблема активности человека предстает в романе не как абстрактная, а во всей своей исторической и политической конкретности. Вспомним диалог двух партизан:
