Олекса Белобров - Обратный отсчет
— А чем бой кончился? — завертел головой Лось. — Живой кто остался? Где Джойстик, Зверобой, Ерема, Чалдон?.. — посыпались горохом вопросы.
— Джойстик погиб, Чалдон тоже. А Зверобой с Еремой живы, отбились. Продержались, пока подмога не пришла… — Хантер не знал точно, но выдавал собственную версию событий, надеясь, что так оно и было.
— Хорошо, товарищ старший лейтенант, — обморочным голосом пробормотал Кулик. — Я вас только попрошу — вы меня здесь не бросайте, ладно? — Он умолк на полуслове и вырубился. Большинство из тех, кто прибыл с этим бортом, были без сознания — должно быть, действовали лекарства, — и только двое-трое шевелились, пытаясь осмотреться получше.
— Эй, летуны, вашу мать! — заорал старлей. — Зовите медиков — раненому хреново, сознание потерял!
От напряжения ему и самому стало худо — дрожь блуждала телом, разболелась нога, в ушах вовсю гудел какой-то надтреснутый колокол. Подбежали военные медики, присели над Куликом, начали ворожить. А из самолета, оживленно переговариваясь, тем временем вывалилась ватага пограничников и таможенников. Один из них — судя по повадкам, старший — тащил пакет с добычей: изъятое из багажа пилотов и медперсонала. Прямо на глазах у раненых таможенники начали разглядывать барахлишко, стибренное у экипажа: магнитофонные кассеты с записями бардов-афганцев, презервативы в ярких упаковках с аппетитными красотками, выкидные ножи, которыми только хлеб да колбасу кромсать, потому что даже консервную банку китайская сталь не брала, пузырьки с афганским мумием и прочую хренотень. Таможенники, как сытые шмели, удовлетворенно гудели прямо над носилками раненых, тогда как медики прямо у их ног останавливали кровь, обильно сочившуюся из культи левой ноги одного из парней.
— А где тот доходяга, которого пес нанюхал? — внезапно вспомнил таможенник, говоривший с акцентом. — Надо хорошо досмотреть! Пес свое дело знаит!
Он присел над Хантером, раскорячив ляжки, короткие толстые пальцы снова зашустрили по телу. Узбек распутывал концы повязок, отматывал бинты, копошился и отвратно сопел. Александра замутило.
— Что, стервятник, на мертвечинку потянуло? — насмешливо поинтересовался он, пока служивый рывками разматывал присохшую марлю на голове.
— Ты, не п…и мине тута! — невозмутимо бросил таможенник. — Сичас снимем с борта, будешь в местный санчасть подыхать, пока я штамп не поставлю!
— Смелый ты, козлина! — ощерился Хантер. В ушах зашумело. — Нам бы с тобой попозже свидеться, как на ноги встану…
— С этого и нада начинат, — отмахнулся таможенник. — Эй, медицина, ко мне! А ну-ка, гипс мне снимите с этот птиса-говорун… С правой, с правой! Похоже, он там кое-что запряталь!
Подошли медики, снова вспыхнул спор, но Хантер больше не слушал — ему становилось все хуже. Сквозь обморочную истому чувствовал, как кто-то бесцеремонно дергает и теребит правую ногу. Боль стремительно набрала обороты, и все окружающее стало безразлично — сейчас он боролся только с болью…
Тем временем послышался гул мощных двигателей борта, заходящего на посадку, и вскоре на стоянку неподалеку от санитарного борта вырулил «горбатый», то есть Ил-76. По рампе начали спускаться пассажиры — афганские заменщики и отпускники. Несколько молодых мужчин в штатском, похоже, офицеров, при виде обыска раненых прямо под открытым небом на бетонке возмущенно направились к беспредельщикам-таможенникам.
— Что за… твою мать?! — еще издали рявкнул один из афганцев, рослый широкоплечий блондин в нулевых кроссовках. — Вы это что себе позволяете?!
По лицам вновь прибывших было заметно, что они основательно под градусом и настроены воинственно.
— Товарищи офицеры! — попытался успокоить их все тот же упитанный подполковник-погранец. — Берите свои вещи и следуйте в зону досмотра! Все, что здесь происходит, — вне вашей компетенции…
— Какая, нах, компетенция?! — вскипел блондин, в упор глядя на узбека-таможенника, отламывавшего куски гипса с Сашкиной ноги. — Это ж чистое издевательство! Эй, ты, обезьяна! — обратился он к бдительном и мятому. — Ты чего лезешь, куда собака хер не совала?!
— Давай, вызывай караул! — побледнев, обратился бдительный к кому-то из пограничников. — Будем задерживать…
— Я тебе, падла, задержу! — рыкнул, зверея, нетрезвый блондин в джинсах-варенках.
Он шагнул к таможеннику и принял за грудки, с легкостью оторвав от бетона. А затем коротким хуком слева отправил в нокдаун. На взлетку брызнула кровь из разбитого фейса-лица. Началась неразбериха, мат взлетел до небес, но до большой драки дело не дошло. Через минуту вокруг носилок с ранеными собралась половина пассажиров «горбатого», а опухший фейс таможенника исчез за спинами пограничного наряда.
Тут подоспел аэродромный караул — до смерти перепуганный лейтенант с «макаровым» в кобуре и трое бойцов с автоматами. Однако на афганцев это не возымело действия — караул мигом оттерли от зоны конфликта, а запальчивый блондин посулил лейтенанту, мол, если тот не уберется отсюда подобру-поздорову, караул разоружат.
Вернулась майор медслужбы — старшая на санитарном борту, и только благодаря ей удалось кое-как угомонить афганцев и загасить конфликт. Таможенники, погранцы и караул под смех и улюлюканье отступили под защиту аэродромных сооружений, а заменщики с отпускниками собрались возле Ил-76, оживленно обсуждая детали стычки.
Майор — вполне ничего себе брюнетка лет тридцати пяти с миндалевидным разрезом зеленовато-карих глаз — присела рядом с Сашкиными носилками. Чувствовался в ней некий восточный шарм.
— Ты как, герой? — негромко спросила она, взяв парня за запястье. — Что-то пульс у тебя частит…
— Больно мне… — прохрипел Хантер пересохшими губами. — Очень больно…
— Сейчас укол сделаем, — пообещала майорша, — ты потерпи чуть-чуть. Нам с тобой лететь еще далеко — аж в Куйбышев, в 385-й окружной госпиталь Приволжского округа… — Кто-то подал ей шприц, и раненый почувствовал, как игла входит в вену.
— Зачем в Куйбышев? — без особого удивления спросил он.
— Там свободные места нашлись, — ответила докторша, вглядываясь в его зрачки. — Поэтому туда. А Ташкент, Алма-Ата — тут все вашим афганским братом уже забито… Как самочувствие? — неожиданно поинтересовалась она.
— Вроде отпускает помалу, — сообщил Хантер. — Мне до ветру надо, по маленькой. Я встану, а?
— И думать не моги! — отрезала майорша. — Сейчас перегрузим вас на другой борт и двинем на Север. Там тебе «утку» дадут, справишь свою малую нужду…
— Как тебя зовут? — ни с того ни с сего поинтересовался Александр, внезапно проникаясь симпатией к майорше. — Ты откуда? — Пошарив, нашел ее прохладную ладонь и с трудом сжал ослабевшие пальцы.
— О, жить будешь! — засмеялась женщина, отбросив свободной рукой густую темную прядь со лба. Руку, однако, не убрала. — Звать меня Зульфия, фамилия — Фаткулина. А родом я из Ферганской долины. Что, Александр Николаевич, старший лейтенант, замуж звать собрался? — Она рассмеялась, вокруг одобрительно загудели.
— Разве такая красавица до сих пор не замужем? — удивился молодой человек.
— В данный момент — нет, — грустно усмехнулась женщина. — Профессия мешает. Нету времени на поиски единственного и неповторимого.
— Все у тебя будет якши, Зульфия, — заверил Хантер, убирая руку. — И спасибо, что стервятников шуганула! С чего это они вдруг взбеленились?
— Начальство обучало подчиненных, как надо «шмон» методически правильно производить. Только не повезло им — на меня напоролись. Я с дочерью самого товарища Усманова в ташкентском меде училась. Знаешь, кто это такой?
— Который из ЦК компартии Узбекистана, что ли?
— Он самый. Пока у вас тут бои местного значения шли, я сбегала в комендатуру и позвонила Зуре. В общем, у здешних тыловых крыс будут проблемы. Уже сегодня.
— Это неплохо, — согласился Хантер. — Извини, Зульфия, у меня к тебе просьба. Тут мой подчиненный, — он кивнул в сторону носилок, на которых пластом лежал Лось, — рядовой Кулик. Сделай так, чтоб мы вместе остались.
— Не вопрос, — пожала плечами Зульфия, поправляя Сашкины повязки, которые бдительно-мятый таможенник привел в полный беспорядок. — Вместе полетите. К тому же там, в госпитале, ты ему очень и очень понадобишься. Знаешь, сколько у ампутантов чисто психологических проблем?
— У ампутантов, говоришь? — сквозь силу усмехнулся Хантер. — А у меня что там с ногой? — наконец выдавил из себя вопрос, мучавший всю дорогу.
— Да ничего особенного, — успокоила военврач. — Порвано ахиллово сухожилие, тяжелая контузия, ну и все такое прочее. Но для такого, как ты, старлей, это мелочи. В госпитале тебя в два счета заштопают, тем более что травматология в Куйбышеве что надо. Отлежишься, отдохнешь, отгуляешь отпуск — а там выбор за тобой. Или опять в Афган, или обратно в Союз…
