Николай Логинов - Что было, то было (повести, рассказы)
— Давай я позвоню, мам? — И, не дождавшись согласия матери, Саша нажал кнопку.
Раздавшийся за дверью звонок показался Ольге слишком громким, он будто разбудил ее. И когда открылась дверь и в ней показался парнишка лет десяти, затрепетала каждая жилка. Тихо спросила:
— Здесь живет Федяев?..
— Я Федяев, — не дав ей договорить, весело ответил парнишка.
— Федяев Василий Миронович, — уточнила Ольга.
— А он на заводе.
— Можно зайти?
— Пожалуйста, заходите.
Конечно, парнишка — сын Василия. Ольга поняла это. Но не в первую минуту, а погодя. Сначала же удивилась большому сходству его со своим Сашей, и только после этого сердце кольнула догадка: «Его!.. Значит, и жена есть». А так как Ольга в думах готовилась к встрече с Василием, к расспросам, почему он не разыскал ее и Сашу, почему скрывался от них, она хотела как можно скорее увидеть его самого и еще подумала: «Лучше без людей, без свидетелей». Спросила парнишку:
— До завода далеко?
Он ответил:
— Не-ет. От нас видать. Идите покажу… Во-он за красной крышей труба. Видите?.. Это и есть папин завод.
— Да, близко. Я пойду, а ты посиди тут, — сказала Ольга Саше и поставила к стене около стула сумку.
— А папа скоро придет — его смена кончается, — сказал парнишка.
— Пойду, — твердо решила Ольга. И она сразу направилась к выходу, даже не оглядев убранство комнаты. От двери позвала Сашу, шепнула: — Смотри, ни слова лишнего тут!..
Ребята остались одни. Уселись к столу и разглядывали друг друга. Маленькому хозяину первому надоело это занятие — встал, взял с этажерки книгу и снова сел, скрипнув стулом. Он лишь делал вид, что собирается читать, на самом деле и не думал.
Гость не видел названия книги, спросил:
— Что читаешь?
Тот ответил:
— «Остров сокровищ».
— А, знаю. Нравится?
— Фантазия… — пожал парнишка плечами, и Саша не понял, любит он фантастические книги или нет. — Ты не здешний? — спросил парнишка, видно уловив что-то незнакомое в Сашином выговоре.
— Нет, — неохотно признался Саша, боясь, как бы он не начал расспрашивать.
Парнишка и верно спросил:
— А откуда приехал?
Саша махнул рукой и неопределенно кинул в ответ:
— Да издалека… С Севера.
Тот не отстал:
— Из города?
— Почти. — И чтоб отвлечь его от расспросов, Саша сам поинтересовался: — Минск очень красивый?
— А ты в центре был?
— Да мы ж только с поезда.
— Хочешь, я тебе покажу?
— Ладно… Потом, — согласился Саша.
— А там, откуда ты приехал, река есть?
— Есть. Северная Двина.
— Северная Двина?! Я знаю — по географии проходили. Она широкая?
— Еще бы!
— Ты переплываешь?
Саша усмехнулся:
— Не пробовал.
— Я обязательно попробовал бы.
— Приезжай. Попробуй. — Но, сказав это, Саша спохватился: будто он приглашает его в гости.
— Я еще никуда-никуда не ездил! Только в пионерский лагерь. Это совсем близко. Даже не на поезде… Ты пионер?
— Комсомолец.
— Здорово! А мне еще три года в пионерах торчать… Хорошо, что ты остался, а то одному скучи-ища!..
Саша недобро подумал: «Тебе хорошо, а мне что-то не очень. Лучше бы я с мамой пошел. Она, наверно, уже разыскала…» Напрашивалось слово «папу», но у Саши вдруг обострилась обида на отца за то, прежде всего, что он вместо него, Саши, завел себе вот этого болтливого…
Он пожалел, что не знает его прозвища, и стал гадать, какое дали бы ему в их школе. Самого Сашу ребята называют Сашкой Беляшом. «И он белый, как я. Было бы, пожалуй, два Беляша, только имена и фамилии разные… Фамилии разные?! — Для него было как открытие: — Он же мой брат! Он ведь сказал — Федяев!»
— Это ты со своей мамой приехал? — продолжал расспрашивать Сашу парнишка.
— Да.
— А ей зачем мой папа?
«Хитрый какой! — подумал Саша. — Так я и сказал! Дожидайся…» Хотел промолчать, но настырный собеседник уперся в него взглядом и ждал.
— Просто так… поговорить… Знакомые… — ответил Саша как можно равнодушней, встал и подошел к окну. Увидел — из подъезда напротив вышла девочка с большой лохматой собакой на поводке.
— Алка с Пуршем, — пояснил оказавшийся рядом младший Беляш. — Разве это собака! Дворняга чистокровный! — должно быть, повторил он слова кого-то из взрослых. — Вот у папы собака была! Ахтой звали. Сторожевая. Умная-разумная! Она… Сейчас фото покажу. — Он вытащил из-под книг с этажерки альбом и начал листать. — Вот. Это мой папа, а это Ахта. Только фото пожелтело — старое… Она раз полицая так сцапала — он ревмя ревел!.. Тогда у папы еще обе ноги целы были…
— А теперь у него разве?.. — горячо выдохнул Саша и прикусил язык: «Вдруг он догадался, что его папа — мой папа?»
— Одна здоровая, а другая — протез, — довольный, что гость боится страшных историй, ответил парнишка.
Саша, разглядывая снимок, не понял, кем тогда был его отец, и решил выяснить:
— Он партизаном был?
— Знаешь какой он храбрый? Ты не знаешь… И моя мама была в партизанах. Мама папе жизнь даже спасла.
— В войну? — Саше хотелось услышать об отце то, чего не могла рассказать и не знала мать.
— А когда ж? Конечно в войну. Тогда на партизанский отряд налетели фашисты. Много-много. А партизаны не струсили. Штыками кололи, гранатами глушили их… Потом дальше в лес ушли. Через болото. Мама узнала, что папа упал, когда от фашистов уходили, и там, в лесу, остался. Она еще не знала — раненый или мертвый… Побежала обратно. А он был живой. Крови много из раны вытекло. Из ноги. Мама всю ночь тащила его. А там сначала близко-близко фашисты были. Стреляли, пускали ракеты. Мама ничего не побоялась… Папу потом на самолете увезли. Ногу врачи отрезали. По колено…
Саше стало жаль папу и обидно на этого минского брата за то, что папа ему, а не Саше рассказывал, как он воевал.
— Хочешь — смотри. — Парнишка придвинул Саше альбом, будто догадался, что гость сгорал от нетерпения узнать все, что там таилось интересного и неведомого. — Тебя как звать?
— Александром.
— И меня! Два Сашки… Вот здорово! У нас во всем четвертом классе Сашек — один я.
— А у нас даже три, — вставил старший Саша и с горечью подумал: «Даже имена одинаковые».
— Ты в котором учился?
— В седьмом.
— Перевернем… Это мы с папой в нашем сквере. Женька соседский снимал. Подхалтурил. А тот я чикнул. За город ездили. Тоже недодержка.
— С кем он? — указал старший Саша на женщину, сидевшую с отцом под березами.
— Папа? С мамой… И это они. В партизанском отряде. Папа еще пограничником был! Лейтенантом. До войны. Только фото нет — все пропали… Нагляделся? Можно дальше?
Дальше смотреть альбом помешала мать младшего Саши — она шумно вошла в комнату. Не то спросила, не то просто заметила:
— А, ты не один, Саша…
Старший Саша встал, поздоровался.
— Здравствуй, молодой человек, — ответила она, снимая с головы косынку. На ней было белое платье в синий крупный горох. Спереди оно заметно поднималось на животе.
— Мама, его тоже Сашей зовут! — захлопнув альбом, выпалил младший Саша.
— Он из вашей школы? — не глядя на ребят, спросила она.
— Да нет же, мама! Он к нам приехал… с Севера… С тетей.
— С какой тетей?
— Не с тетей, вернее, а с мамой… со своей мамой.
— Ничего не пойму.
Старшему Саше надоело слушать этот путаный разговор, и он захотел внести ясность:
— Мы с мамой приехали к Василию Мироновичу Федяеву.
Они стояли рядом, два Саши, в пяти шагах от нее. Один немного повыше, оба чем-то очень похожие друг на друга, и что-то знакомое-знакомое было в лице, в поглядке старшего из них.
Она вдруг все поняла, побледнела, ухватилась за спинку стула. Сын кинулся к ней.
— Мама, тебе плохо?!
— Ничего… Пройдет…
* * *Ольга пришла к заводским воротам минут за двадцать до окончания смены. Какими долгими показались ей эти минуты! Она направилась было к видневшемуся вдали скверу, но не дошла, вернулась, боясь упустить начало выхода людей из завода и разминуться с Василием. А ей непременно хотелось встретиться с ним и поговорить не у него на квартире, а здесь, где никто не будет видеть и слышать их.
Она уже твердо знала, о чем спросит его, и думала сейчас не об этом, а о том, какой он теперь, узнает ли она его в толпе. В памяти ее он все эти годы жил тем, прежним, каким был много лет назад. А теперь, когда узнала, что он жив, когда она вот-вот увидит его, поняла, что Василий не может быть прежним, что он изменился, так же как она уже не та, не такая, какой была когда-то. А вдруг Василий узнает ее первый и кинется к ней?.. А если не кинется, а нырнет в толпу? Он же не подумает, что она к нему приехала, может, испугается этой негаданной встречи, струсит.
