Василий Алексеев - Россия солдатская
— Какие теперь поезда! Мобилизованные и то пешком идут…
— Так и Катя пешком?
— Нет. Когда начали вызывать, Катерина Ивановна сразу не пошла, а как узнала, в чем дело, так решила вообще не ходить — все вас дожидалась…
— Ну и что?
— Взяли ее днем, когда за хлебом пошла. Прямо в милицию отвели, а дальше не знаю… не видала ее больше.
Рука Григория сжалась в кулак. Вот она последняя расправа! Троцкий в свое время сказал: «уходя мы хлопнем дверью».
— А как старики ее? — спросил Григорий, снова справившись с приступом тоски.
— Пешком ушли, сами не знали куда… так с котомками и ушли.
Григорий отворил дверь милиции. Зачем он шел? Получить справку о Кате? Григорий слишком хорошо знал, что таким образом нельзя ничего добиться, но какой-то ничтожный шанс оставался и Григорий не мог им не воспользоваться. Ясно, что этим он ставил под удар себя, но стоило ли об этом думать в такой момент! Милиционер с безразличным лицом проводил Григория в кабинет начальника милиции.
— Моя жена, по-видимому, арестована и выслана вместе с бывшими заключенными, — сказал Григорий, но она сама никогда не была судима.
Лицо у начальника не было таким безразличным, как у рядового милиционера. Он посмотрел на Григория сухим, надменным взглядом и Григорий сразу понял, что это не милиционер, а настоящий кадровый чекист.
— Ваша фамилия?
— Сапожников. Моя жена Екатерина.
Чекист достал из стола какой-то список и быстро пробежал его глазами.
— Ваш паспорт?
Григорий молча достал серую книжечку и положил на стол.
— Я хочу знать, за что арестована моя жена.
Григорию было ясно, что никакого ответа он не добьется, а получит обратно свой паспорт со штампом «В 64 часа покинуть области, объявленные на военном положении», или же будет сразу арестован.
— Подождите в приемной, — довольно вежливо сказал начальник милиции, перестав обращать на Григория какое-либо внимание.
Григорий вышел и сел на деревянную скамейку. Дежурный милиционер что-то писал и тоже не обращал на Григория внимания.
Надо выворачиваться. — Убедившись, что о Кате узнать не удастся, Григорий стал думать только о борьбе. — Попал как кур во щи, — думал он напряженно, — ждать до полного краха совсем недолго. Во что бы то ни стало надо что-то выдумать… даже если не арестуют сейчас, с такой пометкой в паспорте схватят где-нибудь на дороге… Непременно надо что-то выдумать,… сдаваться в такой момент нельзя.
— Сапожников!
Григорий так задумался, что не заметил как дежурный милиционер уходил в кабинет начальника милиции.
— Получите ваш паспорт.
«В 64 часа обязан покинуть области, объявленные на военном положении» и круглая печать.
— Какие области еще не объявлены на военном положении? — спросил Григорий.
Дежурный милиционер смутился.
— Я не знаю… кажется Средняя Азия.
Григорий положил паспорт в карман и вышел.
Что же делать? Странно, — подумал Григорий, — если бы перед войной и даже перед арестом Кати я получил такую отметку в паспорте, наверное почувствовал бы себя несчастным, а сейчас мне это почти безразлично. После минуты раздумья Григорий пошел в военный комиссариат. В комиссариате сразу почувствовалось веяние фронтовых настроений, По-видимому, до паники успели мобилизовать далеко не всех и теперь, после перерыва, накопилось много работы, В больших прокуренных комнатах толпились мужчины самого различного возраста. За столами сидели только что мобилизованные писаря, им было наплевать на все правила и вообще на все на свете. Григорий подошел к одному из столов. Мордастый парень в треухе добродушно посмотрел на него.
— Только что прибыл с оборонных работ, хочу призваться, — сказал Григорий.
— Повестка есть? — спросил парень.
— Я же говорю, что только что прибыл, — сказал Григорий.
— Чего же это ты без повестки, в добровольцы что ли? — искренне изумился парень
— Ну хоть и в добровольцы, — ухватился сразу за эту идею Григорий.
— Давай тогда военный билет.
Григорий достал временную справку, в которой было написано, что он аттестован комиссией как военный инженер, но военный билет будет выдан после утверждения решения комиссии.
— Комсостав… это надо поговорить с начальником первой части, решил парень, прочитав справку.
— Я согласен идти рядовым, сказал Григорий. — Все равно начальник первой части ничего не решит без утверждения… я уже с ним говорил… из-за этого я и попал на окопы. Направь меня в часть, там разберутся.
Аргументация была не очень сильной, но парню это было безразлично.
— Ладно, — согласился он, — я тебе солдатский билет выпишу, только лучше, если бы подождал: начальник первой части ушел на обед, он скоро вернется.
И спросит у меня паспорт, — подумал Григорий и спокойно ответил:
— Пиши, чего еще дожидаться? Солдатом или офицером, все равно убить могут.
Демократизм Григория понравился парню, он положил временное удостоверение перед собой, достал из стола новый военный билет и стал его заполнять.
Григорий почувствовал тот же азарт и то же волнение, как шесть лет назад в Туле, когда после освобождения из концлагеря сумел получить паспорт без специальных отметок.
Парень кончил заполнять военный билет и передал его Григорию.
— Теперь мы вас направим в Калязин, — перешел он почему-то на «вы», — направление я выпишу, но литер мы не даем — железные дороги теперь бомбят.
Он должен был отобрать у меня паспорт при выдаче документа о направлении в часть, — соображал Григорий. — Как только я становлюсь красноармейцем, паспорт мне не нужен. Надо суметь попасть в Москву и передать Леночке, чтобы она искала Катю. Слушай. — обратился он к парню, — выпиши мне все- таки литер и укажи, что через Москву. У меня там сестра живет, мне надо оставить у нее вещи, да за одно и проститься.
— Как же это через Москву? — разинул рот парень, — это же ведь не по дороге!
— Я дойду до Клина, сяду там на поезд и въеду в Москву со стороны Ленинграда. Проверяют документы военные посты, такие же мобилизованные, как и мы с тобой. Станут они разбираться, где я мобилизован, что ли!
Наглость просьбы обескуражила парня, но ему понравилась смелость Григория.
— Интересно, — сказал он, — у меня тоже сестра в Москве; может когда меня в часть направят тоже этакую же штуку выкину… я тебе документ дам — все равно война. Только смотри не попадись, а проедешь благополучно, сообщи письмом. Я тебе адрес напишу.
Выйдя из военкомата, Григорий почувствовал не радость, а новый приступ тоски — сам вывернулся, а что с Катей? Но сейчас же вспомнил, что в Москву пробраться совсем не так легко и это отвлекло его и вызвало новый прилив энергии.
Часть вещей Григорий просто отдал хозяйке, о части предупредил, что, может быть, после войны приедет за ними. С собой он взял только ручной чемодан с самым необходимым, меньше, чем на рытье окопов.
— Куда же вы теперь? — спросила хозяйка, которой Григорий рассказал, что произошло в милиции и военном комиссариате, для того, чтобы в случае возвращения Кати она могла передать ей об этом.
— В Москву, — горько усмехнулся Григорий, — а потом на фронт защищать родину! Пойду сейчас же, чтобы милиция, чего доброго, не пронюхала о моем вступлении в армию.
— Дай вам Бог всего хорошего. Может быть, и встретитесь после войны с Катей-то… все мы не знаем, что с нами завтра будет.
Хозяйка заплакала. Григорий хотел сказать или сделать что-нибудь такое, что выразило бы его благодарность и сочувствие, но к горлу подкатились рыдания и, чтобы скрыть их, он повернулся и быстро вышел.
А как же Александр Владимирович? — вспомнил Григорий очутившись на улице, — надо зайти. Старика дома не оказалось, он еще не вернулся. — Еще одна потеря человека, ставшего другом. Жестокое и беспощадное время, — думал Григорий выходя за околицу.
Пошел снег и скоро поселок скрылся за белой пеленой. Мороз крепчал. Хорошо, когда в кармане не паспорт со специальным штемпелем, а настоящие военные документы! Дойду до деревни, где остался Александр Владимирович. Надо предупредить старика об опасности и проститься. Григорий зашагал по дороге.
Хозяйка дома, где остался ночевать Розанов, сказала, что Александр Владимирович ушел рано утром.
— Как же я не встретил его на дороге? — с досадой подумал Григорий. — Идти назад нельзя: с просроченным литером могут задержать в Москве. Постояв в раздумьи у околицы, Григорий решил идти дальше: увидеть Леночку и попросить ее найти Катю сейчас было важнее всего. Так и так хозяйка предупредит Александра Владимировича об опасности, а забрать его с собой в армию я все равно не могу.
Темнело. Григорий шагал, стараясь не думать ни о Кате, ни о Розанове.
Опять грузовик летел по Ленинградскому шоссе и красноармейцы на заставах не столько проверяли документы, сколько расспрашивали, далеко ли немцы. Но патрули стояли уже регулярно, через каждые 20-30 километров. Солдаты были одеты в новые валенки и зимние шапки-ушанки, а в руках у многих были новые автоматы. Мороз забирал все крепче. Григорий прятался за кузов автомобиля, хлопал рукой об руку и все-таки не мог согреться. Обыкновенно, около 7-го ноября становились реки и начинались первые морозы, но в этом году они были необычно сильными.
